Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Наталья Ветрова: «Что-то стало не так, раз народ выходит на улицы»

24 февраля 2012, 17:01
Культура и политика. Две грани нашей жизни. О культуре и политике через призму времени — директор краеведческого музея, в прошлом министр культуры Свердловской области Наталья Ветрова.

Портал 66.ru продолжает совместный проект с радиостанцией «Эхо Москвы — Екатеринбург». Мы публикуем интервью с гостями программы «Переходя на личности», которая выходит по средам после 15 часов на 91,4 FM. Ведущая программы Маргарита Балакирская предлагает гостю эфира минимум три вопроса от редакции Портала 66.ru.

В начале программы известные люди говорят о приглашенной персоне, рассказывают случаи из жизни.

Михаил Сафронов, директор Свердловского театра музыкальной комедии:

— Самое интересное — это наши съемки в кино. Так жизнь сложилась, что Дима Астрахан и Володя Рубанов решили снимать фильм про наше бытие-житие такого среднего маленького городка, и так произошло, что мы поменялись ролями: она стала моим секретарем, а я стал ее начальником. Она по фильму у меня исполняет роль секретаря, а я зам. мэра небольшого города, ну и, видимо, так мы заигрались и на репетициях, и везде, что однажды она мне говорит: «Михаил Вячеславович, вы вообще-то не забывайте: скоро ведь фильм-то закончится, завтра все поменяется». Это было так смешно, что вся площадка гоготала, потому что, ну, действительно, я начал что-то там покрикивать. Она говорит: «Но-но! Смотрите, завтра закончатся съемки!» Вы знаете, она великая актриса была бы. Дело в том, что в ней есть обаяние актерское. Не актерское — человеческое, естественно. Когда она перевоплощалась в эту роль, это было достаточно трепетно. Она потрясающе поет, и вы знаете, мне кажется, что в ней где-то там внутри, конечно, умерла актриса. Умерла, потому что она, по-моему, могла бы быть очень неплохой актрисой.

— Наталья Константиновна, вы узнали этого человека?

— Конечно, узнала. Вот это да! Вот это сюрприз! Неожиданно. Спасибо вам большое.

— Речь идет о фильме «Дело было в Гавриловке». Вот не будем про «умерла как актриса». Меня интересует, как родилась актриса. Как вас уговорили?

— Ну, это был какой-то полушутливый такой разговор с Дмитрием Ханановичем, и тогда был еще Юрий Махлин. Они просто приходили ко мне, и вот с полушутки все началось. Он говорит: «Давайте попробуем». Я на самом деле мечтала стать актрисой, но когда закончила школу с золотой медалью, все-таки технические вузы были престижнее. Мне показалось, что туда легче поступить. В общем — не решилась. Может быть, напрасно. Я, если позволите, хочу выразить публичную благодарность и признательность Михаилу Вячеславовичу за его добрые слова. Это на самом деле было удивительно интересное время.

— А интересно, как вам задачу ставили? Вам рассказывали: вот у героини должен быть такой характер? Вам сказали: «Ну, будьте самой собой. Просто вот сыграйте себя, свой характер» или что-то другое?

— Был удивительный режиссер Владимир Рубанов, и мне показалось, что он сначала присматривался, не найдем ли мы какой-то образ. Когда мы почитали сценарий, Михаил Вячеславович тогда очень точно вошел в роль этого шумного, совершенно интересного, оригинального человека, вице-мэра, а я... Нащупала свой путь для его помощницы — немножко наивной, честной, безумно ему преданной до конца. И Владимир Александрович очень быстро это уловил. Он только чуть-чуть поправлял.

— А как съемочная группа относилась? Вот министр культуры на площадке. Было какое-то волнение или диссонанс?

— Ну, я думаю, что волнения у них не было, а вот осторожность такая была. Настороженность, может быть, даже. А потом у нас так все было дружно и интересно, и мне говорили, что молодец.

— Ну, я думаю, что, когда вы со съемочной площадки обратно вернулись к своему роду деятельности, вы, наверное, по-другому взглянули на своих помощников, не так ли?

— Да нет, конечно. Это не так. «Фильм-то закончится, завтра все поменяется», — Михаил Вячеславович эту шутку оценил. Но мы всегда были в добрых отношениях и, мне кажется, не переходили какую-то грань определенную. Ну, иногда мы даже вне съемок говорили: «Андрей Андреевич! Капитолина Ивановна!».

— Про технические профессии. Когда начинаешь читать вашу биографию — ого-го! Наталья Константиновна Ветрова окончила химико-технологический факультет УПИ, работала зав. сектором в проектном институте «Уралгипротяжмаш», участвовала в проектировании и строительстве гальванического отделения в корпусе №3 на «Уральском турбомоторном заводе», отделение гальванопокрытия в корпусе нестандартизирования оборудования... В общем, мне сложно, я дальше не буду продолжать. Как вы дошли с таким послужным списком до культуры?

— Мне кажется, что это было благодаря 90-м годам все-таки, эпохе перемен, которую сейчас часто называют «лихие годы». Всегда в эпоху перемен поднимаются разные слои. Появились совершенно новые возможности у людей, которые просто работали. Представляете, это институт со второй группой допуска.

— То есть инженер решил пойти в политику?

— Причем я решила это не сама. У нас в институте был опрос, как раз грянули выборы в городской Совет народных депутатов. Был открытый опрос впервые: кого бы вы хотели видеть депутатом от этого института. Я очень благодарна своим коллегам. Все почему-то увидели меня и очень честно помогали мне, ходили, агитировали за меня, и мы победили все вместе.

После избрания я стала председателем комиссии по социальной защите граждан, это уже социальная сфера, а затем Областная дума, 1994 год, это тоже ветераны. Это был комитет по социальной политике, но я занималась в том числе и вопросами культуры. А в 1996 году Эдуард Россель стал первым губернатором Свердловской области, он предложил мне эту должность. Такой путь был длинный. Хотя, если честно, пришлось очень много учиться. Не хочу сказать, что я пришла — и такой профессионал, и прямо все знаю. Это было бы глупо и неправильно. Люди, которые работали рядом, высочайшие профессионалы, поддержали, и я многому у них научилась.

— А вот скажите, вы прошли в 90-е годы выборы, и сейчас вы за выборами больше, конечно же, наблюдаете со стороны. В чем главная разница, на ваш взгляд?

— Мне кажется, что сейчас очень большую роль играет финансовая сторона.

— А тогда практически денег-то у вас не было, но вы могли избраться с отсутствием денег?

— Практически не было. Мне кажется, что сейчас в некоторой степени все кандидаты проходят путь каких-то предварительных договоренностей: или между собой, или между партиями. Ну, это, наверное, тоже нормальный путь, я его не хочу критиковать или осуждать. А тогда просто были прямые открытые выборы.

— Для страны это хорошо или плохо?

— Мне кажется, что каждое событие — это продукт времени. Вот тогда это было нужно России, это был дух свободы, чтобы люди понимали: да, они выбрали тех, кого они хотят. Были избраны люди полностью все самодостаточные. Они были честные, искренние. Не каждый из них состоялся, мы это знаем.

— А как вы считаете, что должно случиться в России, чтобы этот дух свободы вернулся?

— Я, может быть, не совсем правильно выразилась. Дух свободы в России был, есть и будет. Другое дело, что различные условия существуют, которые способствуют чисто внешнему проявлению. А при определенных условиях сегодня уровень жизни ведь действительно стал другой, он стал выше. Уже банально напоминать, что очередь за молоком, за колбасой — это все было, но это тоже был этап в нашей жизни.

— Дух свободы заели. Заели дух свободы колбасой, Наталья Константиновна?

— Мне кажется, что это не совсем так, потому что, вот как вы считаете, в Европе есть дух свободы? А что такое выборы? Ходит там какой-то процент, этого достаточно. Люди успокоились и живут нормально уже. И не так важно даже, кто будет избран, потому что существует система. Система сдержек и противовесов, система абсолютной независимости (хотя абсолютной независимости не существует в природе), законодательной власти, исполнительной и судебной и т. д. Мы ведь тоже к этому долго шли, а вот посмотрите, в последние годы что-то стало не так, раз народ начал выходить на улицы. Это показатель для государственной власти: звоночек звенит, теперь вы должны задуматься над этим. Может быть, поэтому и возвращение прямых выборов губернатора, и какие-то другие политические шаги.

— По поводу губернатора. Вы сейчас периодически встречаетесь с Эдуардом Эргартовичем?

— Иногда встречаемся. Мы с Эдуардом Росселем поздравляем друг друга с праздниками, и новый губернатор Александр Сергеевич встречается с прежним губернатором. Мне кажется, что как раз в поддержке, в признании заключается то высокое, что должно быть в отношениях между людьми. Я сейчас возглавляю музей очень крупный в Свердловской области, и Эдуард Эргартович передал в музей около 2 тысяч предметов: своих личных подарков, фотодокументов, документов.

— Вы почти 14 лет управляли Министерством культуры. Что было самым сложным?

— Культурой управлять очень сложно. Особенно творческой ее частью. Я очень рада, что существует законодательство, которое запрещает чиновникам лезть в творческую часть. Нет худсоветов, отсмотров спектаклей, одел ты красные носочки там или белый галстук — ну, я к примеру говорю. Было много проблем финансовых, по материально-технической базе. Они всегда были, есть и будут. В принципе, система управления должна существовать, особенно для государственных учреждений, потому что это бюджетное финансирование, это контроль. Но это не значит, что нужно напрямую вмешиваться. И вот пока эту грань находишь, это достаточно трудно.

— Вопрос от наших коллег, портала 66.ru. Создается ощущение, что, если в Екатеринбурге культура развивается, то в городах области она просто чахнет. Раньше хоть передвижные кинотеатры были, которые выезжали в города области и показывали фильмы, сейчас, кажется, что и этого нет. Изменилась ли культура в области с того момента, когда вы были министром, и до того, когда вы перестали им быть?

— Мне кажется, что не очень корректно, если я начну отвечать на вопросы о сегодняшнем состоянии, потому что я своему коллеге желаю только успеха и достойного пути.

— Но мы сейчас можем поговорить о ситуации тогда. Мы говорим не об управлении культурой, а о ситуации в целом.

— Ситуация, конечно, изменилась, я не хочу сказать, что все проблемы решены. Для чего существует государственный орган? — Для того, чтобы решать проблемы, которые есть всегда. Конечно, материально-техническая база учреждений культуры, особенно на отдаленных территориях области, в селах, она существует. Сегодня, конечно, добавилась необходимость автоматизации информационных процессов, компьютеризации и т. д. Динамика, на мой взгляд, постоянно положительная, и даже сегодня.

— Наталья Константиновна, вам сложно было уходить с этого поста?

— Такой вопрос откровенный, требующий откровенного ответа.

— А знаете почему? Потому что либо шок, либо вы уже за месяцы ожидания, что Росселя фактически снимут, были готовы в этому. Вот как это было?

— Ну, мне трудно говорить о моих коллегах. Это смена, она должна происходить. Мне, может быть, было сложно чисто по-человечески, потому что не ждешь чего-то или не предполагаешь, некоторые вещи всегда происходят неожиданно. Прошел какой-то период, пока я внутри это все приняла.

— Мы плавно подошли к теме Краеведческого музея. Как получилось, что вы стали директором музея? Когда вы уходили с поста, уже знали, что будете директором?

— Нет, я еще не знала, но потом у нас состоялся разговор и с председателем правительства Анатолием Леонидовичем Грединым, и с министром культуры и туризма Алексеем Феликсовичем Бадаевым. И мне было предложено возглавить этот музей. Мне кажется, это настолько интересно, новый путь, я, в общем, согласилась с удовольствием, и до сих пор с большим интересом работаю.

— Вам было, наверняка, психологически сложно приходить в этот коллектив?

— В какой-то степени, конечно. Но очень быстро я поняла, что эти люди просто профессионалы своего дела. Вообще музейное дело имеет большую специфику, и мне тоже пришлось у них этому учиться. Это нормально, это естественно. Они, наверное, тоже поняли, что мне хотелось, чтобы музей запел, заиграл, зашкворчал, чтоб поднялся на другой уровень. Мы стали вместе работать, и, мне кажется, у нас существует очень хорошее взаимопонимание.

— Вы, наверняка, своих гостей, знакомых тоже приводите в музей. Что вы им в первую очередь показываете?

— Если это гости, которые не были еще в музее, скажем, из другого города, то мы стараемся показать нашу историческую экспозицию, это основное здание у нас на Ленина, 69, бывший ДК Дзержинского. Мы открыли там же великолепный этнографический зал, в этом же здании, и там же есть зал истории древнего Урала и знаменитейший Шигирский идол. Это самая древняя деревянная скульптура мира. 9,5 тысяч лет — это даже старше, чем египетские пирамиды. А когда приходят мои хорошие знакомые, которые уже были в музее, то мы стараемся показать какую-нибудь новую выставку. Например, сейчас выставка — «Мода имперского Петербурга» на Малышева. Она работает до 10 марта.

— Так, что там есть?

— Дамский костюм конца XIX — начала XX века, стиль модерн. Все вещи оригинальные.

— Не копии? То есть померить не дадут, если что?

— Не дадут однозначно. Это частная коллекция Натальи Костригиной, известного антиквара из Санкт-Петербурга. Эти платья, накидки, тальмы, перчатки, обувь, веера, какие-то потрясающие зонтики в идеальном состоянии. Вы знаете, когда мои друзья посмотрели, они сказали: «Зачем нам эта эмансипация нужна была?». Наряды совершенно женственные, длинные, но наш век стремительный, он же предполагает и развитие одежды.

— Ну, когда-нибудь и нашу современную одежду через много веков обязательно в Свердловском краеведческом музее выставят.

— Абсолютно верно. Вы уже говорите, как настоящий музейщик. Действительно, может быть, через сто лет люди будут что-то такое невероятное носить.

— У вас же в Краеведческом есть замечательная традиция — день дарителя. Чего только не приносят. Лично вас что-то удивляло? Может быть, что-то совершенно необыкновенное приносили?

— Вы знаете, сама вещь была не такая уж необыкновенная: школьники нашли на дне озера какой-то кувшин старинный и принесли его в музей на день дарителя. Это было очень трогательно.

— Я так и знала, что без дайверов не обойдется. А амфора есть в музее?

— Древнегреческих амфор нет.

— Ну, вот Владимир Владимирович если приедет перед выборами все-таки, в Екатеринбург заглянет, надо будет у него попросить. А каким образом на вас можно выйти, чтобы позвонить и сказать: «Я хочу вам предложить это, это и это»? Можете сейчас координаты озвучить?

— Да, это можно позвонить или в приемную, или в отдел по работе с посетителями. Телефон приемной 376-47-19. Вам все подскажут и объяснят, мы всегда с благодарностью к этому относимся.

- Если кто-то думает, что работа в Краеведческом музее супер спокойная и не нервная, тот очень глубоко заблуждается. У Вас была в прошлом году потрясающая история с кортиком. Я думаю, что у Вас само слово «кортик» уже вызывает негативные эмоции. Для тех, кто не знает: на всю Россию прогремела новость, что замечательный кортик Николая II от частного коллекционера Павлова буквально на несколько дней был передан Краеведческому музею. Все радовались, на ТВ репортаж был. Потом оказалось, что это фейк, подделка, потому что хозяин настоящего кортика, точнее, хранитель кортика, узнал об этом и сказал: «Ребят, позвольте». Как Вы вышли тогда из той ситуации и что сказали коллекционеру?

- Мы ничего не сказали, мы его поблагодарили за то, что он нам дал этот по-настоящему уникальный, совершенно раритетный кортик. Ведь до сих пор не известно, какой кортик настоящий.

- О! Вот это интересный поворот! Вот сейчас интересно. Во всех СМИ прошла информация о том, что кортик поддельный. Тот самый кортик, который, как было объявлено, оставался с Николаем II до конца его дней, что он поддельный. На самом деле, настоящий хранится в другом месте, по-моему, в Царском селе или где-то еще.

- Да, в Петербурге, в музее.

- То есть это еще до конца неизвестно?

- Дело в том, что это вопрос уже самого коллекционера, конечно, но я тут ничего не могу сказать плохого, и официальных опровержений никаких не было. Были мнения уважаемых людей, которые занимаются антиквариатом, и все. То есть оно вот так и прошло, и, может быть, еще долго будут спорить вокруг этого вопроса. А то, что он у нас был один день, это была акция. Я тут не вижу ничего плохого. Если это копия, что, кстати, допускается, то она просто великолепная, но нам это трудно судить.

— Многие люди считают, что региональные музеи — это скучно. Может быть, в этом есть доля истины, потому что элементов шоу мало, а они иногда необходимы. Вы как к этому относитесь?

— Когда я только пришла, мне тоже — честно говорю — казалось, что нужны какие-то невероятные действия. Но я потом отчетливо поняла, что необходимо соблюсти грань между шоу и музейной деятельностью. У нас 70 научных сотрудников, историков высочайшего класса, которые проводят исследования, которые описывают в фондохранилище предметы, которые собирают историческую экспозицию. И превращать музей в чистое шоу — сейчас я абсолютно убеждена — нельзя. Но это не исключает ярких мероприятий, работы с детьми, например. У нас более 50 детских программ существует. И, конечно, должны быть яркие выставки и яркие названия, но и не забывать об исторической правде.

— Замечательная новость пришла из Флоренции, из галереи Уффици, где позволили незрячим потрогать скульптуру из коллекции Медичи. Там разработали новый маршрут специально для незрячих и слабовидящих посетителей, которым будет представлено 16 оригинальных скульптур из коллекции Медичи. Их можно будет «прочесть» с помощью рук. Чем не идея? Только, если что, идола никому не давайте трогать.

— Хорошо. Идол находится в специальной витрине, которую разработало НПО «Автоматика», это наши величайшие конструкторы, они очень долго над ней работали. А вообще это направление нам еще предстоит освоить. Есть программа работы со слабовидящими детьми в Эрмитаже, но там больше, скажем, в археологическом плане, сделаны специальные столы, где зарыты в песке копии артефактов.

— Вот! Это очень важно, потому что другие музеи мира работают с копиями в проектах для слабовидящих.

— Эти копии, они очень дорого стоят. Я поэтому и говорю, нам предстоит еще это сделать. У нас тоже есть что зарыть в песок для ребят.

— Втроой вопрос от портала 66.ru Все знают, что Екатеринбург славится своими культурными брендами: Театр оперы и балета, Театр драмы, наша культовая недостроенная телебашня, которую все пытаются окультурить. Появляются ли сейчас новые культурные направления, по которым в будущем будут судить о Екатеринбурге? Что вы думаете о таком феномене, как стрит-арт.

— Стрит-арт? То есть уличное искусство. Я думаю, что это очень хорошо, пусть оно развивается.

— Но вам самой нравится? Или все-таки вы отдельно, а стрит-арт отдельно?

— Вы знаете, не все ведь, что не принимаешь в душе, плохо. И когда это понимаешь, то замечательно, что оно развивается.

— А вы не принимаете?

— Нет, стрит-арт я принимаю. Это очень интересное и перспективное направление, и по-моему, в нашем городе уже начали в этом направлении работать. Что же касается культурных брендов, то нам еще можно и на Хозяйке медной горы работать. Что считать брендом Урала? Танки, экскаваторы, Хозяйка медной горы, Шигирский идол? Об этом еще много будут спорить.

— И наконец, третий вопрос от журналистов портала 66.ru. Если бы нашу культуру можно было всю уместить в Краеведческий музей, то под каким названием прошла бы в нем выставка?

— Такой вопрос интересный. Может быть, такое интересное название я бы предложила: «Вся власть — музеям». Это значит, вся власть — культуре. На федеральном уровне существует некоторая недооценка значимости культуры в развитии личности, потому что культура — это же не только петь и танцевать. Вкладывая в культуру, мы создаем нового человека, который по-другому работает, по-другому отдыхает. Поэтому вся власть — культуре.

— Какие выставки планируете в этом году?

— Очень интересные выставки, которые связаны с историческими событиями, потому что 2012 год объявлен годом истории. Мы хотим сделать совместно с Музеем современной истории России выставку большую, которая посвящена будет Петру Аркадьевичу Столыпину. Сейчас прорабатываем с Фондом Ельцина, они обещали нам здесь помочь. Затем это, конечно, выставки, связанные с войной 1812 года, это год юбилейный, и мы работаем совместно с военно-историческим клубом. Я думаю, что это будет тоже интересный проект. Затем этот год — сто лет Оперному театру.

— У них же есть, кажется, музей свой? Там можно будет у них попросить экспонаты.

— Мы хотим предложить совместную интересную, яркую выставку. У нас очень много документов, связанных как раз с Оперным театром. И в конце года, если получится, попросим организаторов привезти нам выставку «Гений да Винчи». Это движущиеся деревянные макеты изобретений, которые Леонардо да Винчи делал. И если нам удастся, это будет замечательно. «Мода имперского Петербурга» скоро заканчивается. У нас будет выставка, посвященная году Германии в России и России в Германии. Я надеюсь, что это будет интересно. Плюс наши постоянные экспозиции, они всегда вас ждут.