«Нас ждет глобальная прозрачность». Екатерина Шульман – о будущем России, падении автократии и Путине

О псевдоуникальности России

— Все режимы любят говорить, что они уникальны. Российская Федерация любит говорить, что она не похожа ни на кого в мире, потому что у нее такой удивительный климат и такая невероятная территория. На самом деле наши представления о большой и необъятной территории во многом происходят из-за допущенного в известных всем нам картах оптического искажения. Если мы посмотрим на карты, где все континенты и страны представлены в реальных масштабах, окажется, что на самом деле и по типу территории, и по типу расселения мы очень похожи на Канаду. Только Канаде, в отличие от нас, ни климат, ни территориальное своеобразие не помешали стать демократией. Автократий, как в России, в мире предостаточно, и ничего уникального в ней нет.

Есть только один политический режим, чья модель нигде не повторяется. До сих пор никому даже не пришло в голову ее копировать. Это Китай, где действует специфическая модель партийной автократии. Власть меняется, но не в результате выборов. Руководящие кадры отбираются по определенному набору признаков. То есть мы видим попытку преодолеть главное проклятие автократии – зависимость всей политической системы от одного человека или от группы людей. В Китае пытаются сделать систему такой же деперсонифицированной, как в демократии, но при этом не подвергают себя риску выборной ротации.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

Как интернет и социальные сети десакрализируют власть

В 2010 г. произошла малозаметная революция. Число выходов в интернет с мобильных носителей превысило число выходов в интернет со стационарных компьютеров. Глобальный интернет, покрывший всю поверхность Земли, привел в публичное пространство тех, кого раньше там никогда не было. Все большая доля населения Земли занята восприятием и переработкой письменной информации. Люди постоянно читают и пишут. Одновременно с этим все жители Земли стали не только потребителями, но и производителями контента.

Растет глобальная прозрачность, возникает эрозия приватности. Это коснулось всех, в том числе власти. То, что всегда было закрыто и сакрализировано, вдруг стало открыто и доступно. Мы с вами еще недостаточно осознали, до какой степени закрытой власть была раньше. Она общалась с внешним миром, с народом исключительно в строго ритуализированном контексте, произнося заранее заготовленные слова в заранее подготовленной обстановке. В некоторой степени появление телевидения сделало башню из слоновой кости, в которой жила власть, более проницаемой, но это ничтожный шаг вперед по сравнению с тем, что дали интернет и социальные сети.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

Социальные сети стали причиной разочарования жителей стран первого мира в тех, кто ими управляет. Они увидели этих людей не выступающими с трибуны, а пишущими глупости в «Твиттер». И тут вдруг у всех открылись глаза. Все сказали: «Боже, а что это за люди, как они туда попали и чем они лучше меня?» Этот процесс можно назвать новой волной демократизации. То есть не кризисом демократии, а подготовкой к переходу на новую ступень, которая позволит людям принимать больше участия в том, что с ними происходит.

Темпы развития общества опережают темп развития госаппарата и политической системы в целом. Люди, живущие в странах первого мира, больше не хотят голосовать раз в четыре или в пять лет за кого-то, кому виднее. Они хотят участвовать в управлении страной в ежедневном режиме, хотят, чтобы их мнение учитывалось не раз в несколько лет, а всегда.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

О будущем России

Если кто-то ждет возрождения Советского Союза или новой прекрасной монархии, которая всех приведет в рай, то я должна вас разочаровать: в России будет проходить постепенная демократизация, и альтернатив этому нет.

Сейчас наша страна переживает все те процессы, которые определили XX век. Это урбанизация и старение. У нас даже не просто урбанизация, а гиперурбанизация (в городах проживают 74,4% населения страны). Все население концентрируется в 15–18 городах и городских агломерациях. Это, собственно, и есть вся Россия. Демографическое исключение – национальные республики Северного Кавказа (хотя и там происходит процесс урбанизации) и аграрные территории русского юга.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

Продолжительность жизни населения худо-бедно растет, хотя до сих пор есть перекос в сторону женщин. Это население по большей части не занято физическим трудом. Несмотря на такие искусственные ограничители, как прописка и регистрация, его мобильность все больше возрастает. Эти и другие процессы делают социум более сложным и требуют более сложной системы управления.

Сложная система управления – это только демократия. Не потому что она лучше остальных, а потому что она наиболее самонастраивающаяся. Она позволяет делегировать власть вниз, развивать сетевые структуры. Если заглянуть в ближайшее будущее, то можно сказать, что система управления будет не вертикальной, а горизонтальной. Она будет основана на взаимодействии и кооперации, а не на приказах сверху. Иными словами, пока только демократическая система способна адаптироваться к новым условиям. Нас это касается так же, как и всех остальных.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

О том, что тормозит демократию в России

Демократические процессы у нас тормозятся искусственно — на уровне законодательных ограничений. Я не поддерживаю тезис о том, что «законы у нас хорошие, но выполняются они плохо». Я считаю, что законы у нас плохие, они выполняются, и это плохо.

Законодательная рамка, в частности, в избирательном законодательстве, репрессивна по своей сути. Это все нужно менять. К этому подталкивает общественный запрос. Противоречие между уровнем развития общества и уровнем развития властного аппарата для нас сегодня одна из главных проблем, хотя с помощью пропаганды нам и пытаются внушить обратное. Мол, есть дикий народ и власть-цивилизатор, которая с трудом сдерживает его дикие порывы и даже хочет ему добра. То замостит тротуар плиткой, то облагородит и сделает красивый парк, а дикие люди приходят и все вытаптывают.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

На самом деле ситуация, в которой мы находимся, прямо противоположная. Общество более развито, чем административная машина. Не потому что там собрались плохие люди, а потому что эта машина последние 15 лет была закрыта и действовала в низкоконкурентной среде. Закрытые системы, как известно, деградируют, открытые системы развиваются.

Наш режим помешан на соблюдении процедур, на бумагах, на правильных документах. Поэтому он фальсифицирует результаты выборов, поэтому он фальсифицирует все на свете: отчетность, судебную статистику, процент раскрываемости. Самые страшные преступления совершаются во имя отчетности. Ради этого людей пытают, убивают, выносят неправовые судебные решения. Ради этого сидят ночами несчастные учителя и директора школ в ТИКах и переписывают все эти протоколы. Все ради правильной бумажки.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

О стагнации и демографической яме

Демографическая яма повторяется каждые 25 лет, и как раз сейчас наступает такой период. Поколение, родившееся в 90-х, само по себе немногочисленное, родит мало детей. Одновременно уходят на пенсию наши беби-бумеры – многочисленное поколение тех, кому сейчас 60. Возникает ситуация, когда на одного работающего приходятся два иждивенца. Иждивенец – это ведь не только пенсионер, но и несовершеннолетний, которого наша экономическая структура может не выдержать.

В будущем это приведет к стагнации. Если работающих мало, а тех, кого нужно содержать, много, то это очень большая нагрузка на экономику, а производительность труда у нас низкая. В свою очередь, экономическая стагнация и бедность могут способствовать загниванию нашей системы управления, потому что ее ничто не будет стимулировать к изменениям. Понятно, что экономический рост – хорошее топливо для демократизации, но никакой прямой связи между богатством или бедностью и демократизацией общества не существует.

Я надеюсь, что изменение экономики, то есть снижение доли углеводородных доходов в нашем бюджете и увеличение доли налогов с физических лиц и с предприятий, породит в обществе запрос на политическое участие. Если граждане перестают быть получателями нефтяной ренты и становятся плательщиками, если они осознают, что доброе государство не только не делает им никаких подарков, но еще и все время заставляет платить — за жилье, парковку, тепло, свет, за вынос мусора, за образование и здравоохранение, то им приходит в голову простая мысль: а если я все время плачу, то что я за это получаю? Где эти услуги, на которые идут мои налоги? Это сознание налогоплательщика, оно и есть сознание гражданина.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

О пропаганде

Автократии XX века состояли на 80% из насилия, на 20% из пропаганды, а современная, новая автократия на 80% состоит из пропаганды и на 20% из насилия. Это не просто так. Главными опорами режима становятся, грубо говоря, обман и телевизор.

Власть стремится монополизировать медиа, вернуться в то время, когда был только один, государственный мегафон, в который можно громко кричать. Но проблема в том, что сейчас такой мегафончик есть у каждого. Заведи себе канал в YouTube и вещай, сколько хочешь. Вопрос в том, кто вас будет слушать, но это уже ваши проблемы. В этом смысле все попытки контролировать медиапространство напоминают мне бесконечную погоню с молотком за мухами. Вроде как одну муху убил, а другая уже полетела.

Фото: Константин Мельницкий; 66.RU; 66.RU

О тактиках Владимира Путина и Дональда Трампа

Придя к власти сугубо по легальному типу, Дональд Трамп ведет себя как харизматический лидер, будто он пришел на революционной волне. Как будто он ворвался на белом коне на Капитолийский холм, сжег Белый дом и вот теперь правит. «Меня народ привел, — говорит он. — Я не связан с вашей элитой» (притом что он избрался от одной из двух системных партий). «Я вообще не такой, я великий харизматик!» Это делает его привлекательным для электората, он этим выборы и выиграл, но это связывает ему руки. То есть вступая в борьбу с собственной легальной системой власти, он не может реализовать своих предвыборных обещаний. Не может ничего сделать с Obama care, построить стену, выгнать всех мигрантов — то есть всё то, что он вроде бы обещал.

В этом смысле наш российский тип поведения более безопасный. С одной стороны, на уровне риторики ты представляешь себя харизматическим лидером, тем самым ты можешь отвлечь внимание от того, что к твоей легитимности есть ряд вопросов, а именно — к тому, каким образом проводятся выборы, каким образом подсчитываются их результаты. Важно то, что харизматический тип находится в пространстве риторики, а реально действует все же бюрократическая машина. Это гораздо безопаснее того, чем занимается Трамп. Правда, Трамп и позволить себе может меньше из-за мощной системы сдержек и фильтров.

Главная новость по теме

«Власть можно шантажировать». Зачем на самом деле Алексею Навальному бойкот президентских выборов