#Спасибоучитель. Пять откровенных историй о главных людях Екатеринбурга

— После окончания 9-го класса и художественной школы, лицея им. Дягилева, я поступил в ХПУ-42 — ювелирное училище, расположенное в Екатеринбурге, на мрачном отрезке улицы Блюхера, напротив Михайловского кладбища. Историю за 10–11 классы там преподавал Владимир Сергеевич Козлов. Человек, который мог рассказать интересно и доступно о чем угодно вне своего предмета. Что и запомнилось.
Дело в том, что жители задних рядов в классе всегда знали, как сорвать урок, сменив историческую тему на любую другую. Достаточно было затянуть что-то вроде6 «Владимир Сергеевич, а вы верите в снежного человека?» или «Нууу, Владимир Сергеевич, ну расскажите нам про черные дыры». Когда подключался весь класс, Владимир Сергеевич в итоге сдавался и тратил учебные часы на ответ. И так все два года. Постоянные отступления от программы. Уроки истории в ХПУ-42 всегда превращались в подобие некоего научно-популярного сериала из цикла «Хочу все знать». Было всегда безумно интересно, а главное, эта история приучила интересоваться многими вещами за пределами своей профессиональной деятельности.

— В шестом классе появился предмет «физика», и в мою жизнь красиво вошла Татьяна Александровна Легких. Она вела у нас предмет три года, до 9-го класса. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы я совершенно влюбилась в физику. Ну а с Татьяной Александровной мы так и идем рядом с тех пор… Если бы не она, моя жизнь сложилась бы совершенно по-другому.
Биологию я нежно люблю по сей день и с интересом читаю научно-популярные статьи по биохимии и генетике. Все это благодаря Татьяне Михайловне Корягиной, которая вела у нас курс общей биологии. Дружим с ней до сих пор (и с Т. М., и с биологией).
Математика — царица наук. А царица математики — Людмила Вячеславовна Гладкова. Стройная, красивая, невероятно энергичная — у нее на уроке работали все. А знаменитое ее обращение «Орлы-отличники!» заставляло пахать изо всех сил, ведь так хотелось быть «орлом»!

— Когда ребенок маленький, он видит и чувствует, кто его учит. Кто воистину Учитель. В железнодорожной второй школе это была великий педагог Людмила Ивановна Кокорина. И, конечно, другие. Потом, уже в университете, были Лев Наумович Коган, Юрий Геннадьевич Ершов и Леонид Иванович Фомин. Но помню и ценю всех.
А потом ребенок повзрослел и вдруг увидел, что в жизни столько уроков, что ежеминутно и ежесекундно стоит учиться, что нужно стать губкой, что стоит, отдавая, принимать, а принимая, отдавать. И вдруг оказалось, что главными моими учителями стали мои ученики, мои студенты, соискатели и аспиранты, мои коллеги по профессии, мои спутники по жизни, мои друзья. И, конечно, главный учитель — моя дочь. Спасибо всем. И тем, кто делал из ребенка взрослого, и тем, кто учит взрослого и поныне. Спасибо вам, дорогие мои учителя. Мы же понимаем, что сущность учительства — уметь учиться у учеников, учиться вместе.

— Я был тогда в третьем или четвертом классе. После уроков я с одноклассниками играл на крыльце школы в квадрат. Тут из дверей вышла директор и направилась прямо ко мне. Она подошла, наклонилась, приобняла меня за плечи и тихо просила: «Дима, а ты почему ко мне за премией не пришел?» В тот год в нашей школе стали поощрять лучших учеников по итогам каждой четверти. «За отличную учебу и примерное поведение» полагалось 10 рублей (это как сейчас тысяча — для тех, кто родился не в СССР). «Так у меня четверка по поведению», — ответил я директору школы. «Но ты все равно приходи», — сказала она, улыбнулась и ушла.
Я стоял в оцепенении, но не от предвкушения 10 рублей, как можно было бы подумать. «Что же это, получается, — гудело в моей голове. — Директор школы знает, кто я такой? Знает меня в лицо и по имени? Знает, как я учусь и как веду себя в школе? Как же это вообще возможно? Нас же в школе больше тысячи, и неужели она все про каждого знает?» Вскоре я сменил в школу, а спустя 7–8 лет мы случайно встретились на улице. Поздоровались, разошлись. Прошли уже метров двадцать, я обернулся: мимо шли люди, а она остановилась и смотрела на меня все с той же улыбкой. Да, она все про нас знает, про каждого из тысяч. А я до сих пор не понимаю, как это возможно.