«Томирис» (2019 год)
Любому или почти любому очевидно, что история в школьном учебнике, научной монографии, в пропаганде — три разных истории. В кинематографе история своя. Художественная, иногда политическая, часто социальная. Требовать от исторического художественного фильма научной достоверности? Можно, но стоит ли чересчур жестко? Казахстанский фильм «Томирис» — об истории совсем далекой, о которой знаем только из Геродота, Иордана и других древних.
Сразу стоит сказать, что один из продюсеров фильма — Алия Назарбаева, младшая дочь Елбасы. Сам же фильм вышел в прокат в 2019 году, когда сам Н. Назарбаев был в силе и почете. Бюджет фильма — 6,5 миллионов долларов. Понятно, что собрал меньше, так как смотрел в основном Казахстан, где за первый месяц проката — 1,2 миллиона долларов сборов. Кроме того, фильм берет Большую премию за жанр модерн на одном из французских фестивалей — L' Étrange 2020 года. Честно говоря, я о таком и не слышал. Есть желание посмотреть? Я посмотрел. И не пожалел.
Далекая история. И фильм начинается от лица летописца из Дамаска. Кому-то это добавляет правдоподобности, кому-то наоборот. В степях нынешнего Казахстана множество племен. Дахи, массагеты, савроматы… Уже за давностью лет и не разобрать. Кто как назывался. Где общее, где особенное, где частное. Но нужно ли это фильму? Есть бескрайние степи. Кони. Ах, какие кони! Есть свобода. Есть жизнь.
У вождя племени массагетов должен появиться наследник. Он ждет мальчика, но рождается девочка — Томирис. Мать умирает при родах. Так начинается легенда. Девочка, которой суждено сыграть мужскую роль. Роль историческую. Роль мифологическую.
Весь фильм — череда именно мифологических сюжетов. Инверсия «девочка — мальчик», женщина — мужчина. Честь и предательство. Гибель отца и скитания. Прощание с малой родиной. Сиротство. Женщины-воительницы. Фактически амазонки. Братание на крови. Пророческие видения. А в решающем конце преодоление негативных пророчеств. Убей в себе «кассандровского» демона. Стань сам себе судьбой. Возвращение в родной дом после долгих странствий. Наказание предателей. Поединок. Обретение мужа и сыновей. Утрата любимых. Возмездие.
Миф за мифом. Сюжет за сюжетом. Казахстанские степи. Массагеты. Томирис. Но ловишь себя на мысли, что читаешь/смотришь Гомера, Геродота, Плутарха или Нестора. И совсем не о казахских степях, но о греках, скандинавах или русских. Архетипы одни.
Вот странствия и возвращение Одиссея. Вот 300 спартанцев бьются с Ксерксом. Пересвет и Челубей. Александр Македонский побеждает при Гавгамелах. Не перечесть. И это все в одном фильме. Невероятное количество сюжетов, их смещение, взаимодополнение. Все логично и художественно выстроено в единую цепь, в единую новую легенду. И эта легенда все же о казахских степях.
Да, именно так. Теперь на основе фильма, как ранее на основе устных рассказов, составлялись летописи, так теперь на основе фильма можно создавать свой текст. Отличный и от сценария, и от книги Булата Жандарбекова с одноименным названием, и от Геродота. Так создается идентичность. Так пишется не наука, но политическая история. Так укореняются мифы.
Сюжет захватывает. Держит в напряжении. Хотя это два с половиной часа. Ты в степи вместе с массагетами. Охотишься. Воюешь. Смотришь в небо. Следишь за облаками. Стараешься предупредить об измене. Гибнешь и воскресаешь. Затягивает и кадр, и музыка степи.
В какой-то момент включается аналитик и воспоминания. Я это видел в «Александре». А это «Мулан». Господи, это же дословно «300 спартанцев»! Не только по идеологии, но именно практически дословно. Выпускай бессмертных. Свободный народ степи. О нас будут слагать легенды. Моя царица. Но такая «перекличка» только заставляет задуматься. А ведь мы все должны пройти этот путь. От мифа к мифу. От идеи к идее. Пройти, усваивая ценности уважения, достоинства, чести и свободы.
И в фильме, и в реальной истории Томирис и племена степи разбили войска Кира II Великого. Завоевателя и покорителя народов. Создателя империи. Так всегда. Это историческая закономерность. Возмездие неизбежно. Свобода торжествует.
В случае с Томирис свобода потребовала жертв и жестокости. Одна из легенд гласит, что в финале Томирис опускает голову Кира в мешок с кровью: «Хотя я вижу и победила тебя в сражении, но ты причинил мне тяжкое горе, коварством отнявши у меня сына, и я насыщу тебя кровью, как угрожала».
В масштабных исторических фильмах обычно мало игры актеров. Какая игра в батальной сцене? В панорамном кадре? В бешеной скачке? Ее совсем мало. Тем ответственнее. С ролью Томирис справились все трое. Девочка. Девушка-подросток. И уже взрослая Томирис в исполнении Альмиры Турсын.
Но есть еще один главный герой — степь. Цвета приглушены. Вплоть до темных. Но и жизнь такая. Мало в ней цвета. Но это наша жизнь. Мы принимаем ее такой. И нам не нужны чужие и чуждые краски завоевателей.
Мы готовы торговать, общаться, спорить, но не стоит к нам с оружием.
Казахстан формирует свою идентичность. Формирует нацию. Декларирует ценности. Пытается искать истоки. Осваивает и присваивает историю. В нашем случае еще доказахскую, донациональную, но связанную с территорией. Да, индоиранцы, а не тюрки. Скифы, сарматы, саки, дахи, массагеты, но ведь наши, казахстанские. И вот уже сакский Золотой человек становится одним из символов Казахстана. Я видел его в национальном музее. Парадное одеяние Томирис и ее мужа «списаны» именно с Золотого человека.
«Батырлар» (2020 год)
Фильму «Батырлар», снятому Аскаром Узабаевым в 2020 году, с одной стороны, повезло. С другой — не очень. Повезло, так как в нем был заинтересован сам Назарбаев, тогда еще всемогущий Елбасы. И именно фонд Первого Президента финансировал съемки. Не повезло, так как в период пандемии прокат толком не организовать. Плюсом фильм вышел только на казахском языке. Переведен позже. В итоге фильм как бы «завис».
«Батырлар» — фильм исторический. Главный герой — Карасай-батыр. Личность реальная и легендарная. Жил долго. 1598–1671 гг. Для того времени 73 года — огромный срок. При этом умер не от старости, а от ранения. Да, старик Карасай в свои 73 года еще принимал участие в сражениях.
Фильм последовательно показывает биографию Карасая. Нападение на поселение ойратов/джунгаров. Беременная мать, которая умирает во время родов. Воспитание отцом. Знакомство с Агынтаем, который впоследствии тоже был признан батыром. Взросление. Казахско-джунгарские войны. Первые сражения и ранения. Обвинение в предательстве. Признание. Старость. Канун Орбулакской битвы с джунгарами 1643 г. Всё. Конец. И стоит ли писать рецензию на абсолютно понятный и прозрачный фильм? Стоит.
По задумке, Карасая нужно было показать реальным человеком. Абсолютно реальным, таким же, как большинство. Но одновременно батыром. Что в итоге? По легенде Карасай был огромным. Практически гигантом. Из целой шкуры быка он едва мог пошить себе сапоги. Это не стандартный 43-й. И даже не 50-й. В фильме же Карасай абсолютно типичного телосложения. Ну какой гигант из актера Назара Султанбаева? Тот же Агынтай мощнее, фактурнее. Правда, в конце фильма Карасай явно «укрупняется», но тут уже роль подхватывает Мурат Бисембин, который для казахстанского кинематографа одновременно Сталлоне и Шварценеггер в одном лице. Да, крупный и накачанный, но все равно свой и хорошо знакомый. В итоге «уменьшения» и «приближения» Карасай действительно становится реалистичнее.
Кроме того, с Карасаем нет его боевого барса из легенды. Нет даже собаки. Ну, ведь свой человек. Простой. Но смелый, честный, преданный. Патриот. Настоящий степняк. Поэтому и побеждает.
Есть в фильме несколько сцен сражений с участием Карасая. Но что это за сцены? Минимализм. Фактически масштабные драки. А вот Орбулакской битвы уже нет, хотя она просто просится к экранизации. И именно в этом фильме. Разгадка проста. Не хватило денег. Цена съемок одной битвы сопоставима с ценой всего фильма. Не потянул фонд Н. Назарбаева такой бюджет, как вытягивал и вытягивает «Казахфильм». Видимо, ушел Назарбаев из президентов и возможности начали «схлопываться». Уже тогда был сигнал.
С другой стороны, отсутствие батальной эпичности — тоже фактор реализма.
Никаких претензий к игре актеров. Все справились. Впрочем, в который раз повторю, в исторических эпопеях и боевиках игры не сильно много. Но актеров отбирали тщательно. Кастинг на высоте. И они свое дело сделали. Бисембина и Султанбаева уже упоминал, а вот его мать сыграла Самал Еслямова. А это, на минуточку, Ника и «Золотая пальмовая ветвь» за лучшую женскую роль в 2018 г. Фильм «Айка», кстати, стоит посмотреть. Это Москва, эмигрантка из Киргизии. Шесть дней из жизни, когда матери приходится отказаться от собственного ребенка. Страшно. Фильм держится только на игре Самал Еслямовой.
Опять степь. Ух, какие съемки. Бескрайность. Характер. Настроение. Степь притягивает и затягивает. И мчаться, и сидеть молча. Вечность. Вообще, степь — благодарная фактура. И эту фактуру казахский кинематограф благодарно и эффективно эксплуатирует. И правильно делает.
Фильм снимался по заказу государственного телеканала «Хабар». До этого этот же канал выпускает телесериал о Карасае. Откуда такое внимание к персоне батыра? Откроем тайну, которая тайной для Казахстана и интересующихся и не является, Карасай считается прямым предком Нурсултана Назарбаева.
Это племя шапрашты старшего жуза, к которому относит себя Назарбаев. И далее мы имеем помимо фильмов:
- в 90-е обнаруживается могила Карасай-батыра;
- в 1999 году открыт мемориальный комплекс;
- десятки улиц, учреждений, населенных пунктов названы именем Карасая. Всего более двух сотен;
- Каскеленский район, в котором родился Н. Назарбаев, переименован в Карасайский; и т. д., и т. п.
Культ личности? Что вы, что вы! Режиссер сам из племени шапрашты. Это он просто дань истории. И, конечно, предкам самого режиссера. Ух, как все продумано. Вплоть до оправданий. Кругом шапрашты.
Вот ведь работа с идентичностью. Понятно, что влияние Н. Назарбаева и попытка формирования культа. Но здесь есть и иное.
Во-первых, подчеркивание роли жузов. Они остались. Никуда не делись. Старший и младший. Племена, роды. Все имеет значение и по сей день.
Во-вторых, в идеологии Карасай — защитник. Он не завоевывал, как, например, Чингисхан, но оборонял. Семью, род, племя, степь, Родину. Идея и этого, и других казахстанских фильмов — не трогайте нас. Мы сами по себе. Карасай — боевой клич племени шапрашты.
В-третьих, просто невероятный культ свободы и независимости. Из фильма в фильм. Понятно, что он приходит в противоречие с личностным культом, жузовой структурой, но что есть, то есть. Культ свободы. Сама степь этого требует.
В-четвертых, абсолютно точная попытка работать с подсознанием. С бессознательным казахского народа. Осознавалось это или нет создателями фильма. Но болевые точки найдены и названы.
Это не абстрактные скрепы. Это большой труд в строительстве национального государства. Фильм за фильмом. Вложения в культуру. Миллион за миллионом. Решение за решением. Действие за действием. Так оно и происходит. Идентичность и нация.
«Дорога к матери» (2016 год)
Режиссер Акан Сатаев. Один из продюсеров — Алия Назарбаева. Дочь Елбасы. Фильм заявлен как эпопея.
Начало. Идет текст. За полторы минуты вся история Казахстана. Племена. Объединение. Гражданская война. Коллективизация. Репрессии. Оседлость. Джут. Это массовый падеж скота, вызванный погодными условиями, когда много снега или оледенение, в результате чего овцы не могут добраться до травы. В иные годы потери до половины стада. Численность народа сокращается в два раза. Потом война. 1,4 миллиона участвовали. Более половины не вернулись. 30–50-е годы: ссылка в Казахстан репрессированных. Здесь они встречают сострадание и поддержку. 16 декабря 1991 г. Казахстан стал независимым государством. Все. Текст закончился.
И становится более или менее понятной идеология фильма. Точно за идентичность и независимость. Точно антисоветский. И, судя по названию, личная драма со счастливым концом на фоне относительно современной истории. Любопытно.
И вот собственно фильм. Рождение мальчика, которого называют Ильяс. Мальчик появляется при овцах, то есть буквально в яслях. Маму зовут Мариям. Так-с. Ильяс, аналог Ильи. Илья — «мой Бог — Яхве». Ильяса можно перевести как «Господь — мой бог». С Мариям тоже все понятно. Это Мария. Мать пророка, служащая Богу, воспитывающая, Богородица. Впоследствии третьей главной героиней станет Умит, ждущая много лет Ильяса, в будущем его жена. Перевод имени — желанная, мечта, надежда. Пазл складывается. С таким началом и такими претензиями уже в именах… Что же будет дальше?
Далее продолжение библейского сюжета. Брат идет на брата. Тот, что за дореволюционную жизнь, — на стороне байства, на стороне тех, кто убивает его родного брата, отца Ильяса. Отец — сторонник революционных преобразований. При этом по фильму нет правых и виноватых. Более того, большую симпатию вызывает бай. Он призывает спасать женщин и детей от голода, от советов. Брат, оставшийся в живых, забирает в эмиграцию самого главного героя. Мариям остается одна. Ждать сына. Ильяс начинает свою жизнь. Кстати, он не в обиде на дядю за убитого папу. Все нормально. Ему просто нужно к маме. Сюжетная линия раздваивается.
Ильяс мальчиком возвращается на родину. И тут стандарт. Детский дом. Отеческая забота воспитателя, сильно похожего на А. Макаренко. Прямо типаж. Учеба. Война. Подвиги. Попытки найти маму. Становление характера. Доброта и сила, забота о ближних и стремление выжить. В итоге доброты и заботы — советские лагеря. Без идеологии. Лагеря ГУЛАГа — итог именно нравственности, честности и субъектности. Для Ильяса. Впрочем, для всех.
С мамой кадры более трагичные. В ее судьбе нет открытого героизма и подвигов. Тут подвиг жизненный. Материнский. Ждать. Терпеть. Молиться.
На ее глазах погибает аул. Мариям удочеряет девочку, с которой Ильяс был дружен еще маленьким мальчиком. Ту самую Умит-Надежду. Холод. Голод. Нет еды и работы. Народ вымирает. Коллективизация. Индустриализация. Тяжелейший труд. Подонки-парторги. Подлецы- начальники. Бездушные красноармейцы. Но Мариам и Умит переживают все. Умит получает образование. Делает карьеру. Получает хорошую квартиру. Мариям на пенсии. Совсем сдала. А Ильяса все нет.
Финал. Старая Мариям-Мария возвращается в родной аул. Тянет ее на малую Родину. С ней Умит-Надежда, оставившая все ради приемной матери. Мариям все больше молится и начинает ходить на дорогу, где сидит под одиноким деревом, вглядываясь в степь. Финал понятен? Появляется Ильяс-«Господь-мой Бог». Дорога к матери. Встреча.
Эпилог. Всю эту историю рассказывает сын Ильяса, внук Мариям, а ныне учитель в школе. Рассказывает классу. Звонок. Кадр за окно. А там новый город. Современные здания, широкие проспекты, парки. Счастье, перспектива, будущее впереди. И реет флаг независимого Казахстана.
Библейские сюжеты вечны. Их используют все кому не лень. Не каждому удается по Библии снять «Матрицу». Здесь другая задача. «Дорога к матери», как и большинство фильмов казахстанского производства, предназначен не для внешнего, но для внутреннего потребления. Для Казахстана. Я даже не буду призывать его смотреть. Это для интересующихся. Для исследователей. Впрочем, уверен, что посмотревшие не сильно пожалеют. «Дорога к матери» по символике, смыслам и даже съемкам крепче многих и многих голливудских.
Да, в фильме есть шаблонность. Начало затянуто, а концовка, наоборот, в спешке. Актеры часто переигрывают. Не всегда идеальны грим и костюмы. Но вновь — какие степи. Они затягивают. В общем и целом фильм добротный. Привлекательна сама попытка снять не о богатыре, не о герое, не об эпизоде, а именно историческую драму, человеческую эпопею, где люди на фоне истории.
В идеологии фильма — традиционное для казахстанского кинематографа прославление свободы, независимости. Не трогайте нас, и мы никого не тронем. Оставьте нас в покое.
Но в «Дороге к матери» появляется новая однозначная конкретизация. Здесь уже не далекие ойраты/джунгары, с которыми казахи воевали в незапамятные времена. Здесь происходит не объединение племен перед лицом общего врага. В фильме абсолютно однозначная отстройка от советских практик, от коллективизации, индустриализации, парткомов, коммунизма, лжи, притворства, ГУЛАГа. От СССР.
И какие степи! Казахстанские фильмы можно смотреть только ради степи. А если еще повезет со сценарием, режиссером, оператором и актерами, то точно.
