«Треш и угар будут». Олег Кумыш – о фестивале в летнем лагере, новых площадках и кризисе индустрии

– Tele-Club – не просто концертная площадка, это целое явление, которое делало Екатеринбург непровинциальным. В последнее время этого поубавилось, в том числе из-за ситуации с «Домом Печати». Сейчас вы опять оказываетесь один на один с владельцами помещений, с которыми нужно воевать. Я как человек, который ходит в ваши залы, хочу узнать, что будет дальше с концепцией «Телеклуба»?

– Мой личный опыт с самого начала подсказывал, что на арендованных площадках заниматься клубно-концертной деятельностью нельзя. Когда мы только начали и проводили концерты на разных площадках, я видел, что их владельцы не понимают наших проблем и, за редким исключением, не идут навстречу организаторам. Тогда мы решили открыть свой клуб – он был на табачной фабрике, на месте бывшей «Табакерки», я вложил в него немаленькие деньги. Буквально через полгода нас выгнали, потому что владельцы решили продать эти помещения.

После этого мы решили идти на свою площадь и сделали Tele-Club на собственных площадках. Он был убыточен несколько лет, но мы его постепенно раскачали. Появился «Дом Печати». Помещение под него владелец сдавал по 400 рублей за квадратный метр. Мы выкупили право аренды, и цена начала резко расти – каждый год добавлялось по 20%. Мы пытались с этим бороться, но в итоге первый и второй год существования «Дома Печати» работали в убыток. Третий год дал очень хорошую прибыль, но владелец снова поднял цены и все покатилось вниз – мы стали работать очень убыточно. Коронавирус только ускорил процесс нашего ухода с этой площадки.

«Дом Печати» был знаковой площадкой. Мы все любили его, гордились им. Терять его было очень неприятно, но если бы мы оттуда не ушли, то до сих пор должны были платить аренду. Каким образом организация могла бы платить за аренду, если мы сейчас не можем работать?

Это непростой бизнес: часто мы готовы хвататься за артиста и работать в ноль, или даже в минус, лишь бы его привезти. Когда человек просто приходит на концерт, он думает, что мы получаем много прибыли: людей в зале прилично, все что-то берут в баре. Но внутренний расклад таков: средний чек с человека – 300 рублей, допустим, в зале 300 человек – это 90 тысяч выручки, а артист стоит сотни тысяч, миллионы. Билеты окупаются далеко не всегда, а бар на концертах дает совсем немного. Редкий концерт будет прибыльный, мы далеко не шиковали.

Думаю, нам сейчас не сложнее, чем медикам, которые каждый день сражаются с инфекцией. У нас происходит некая чистка: как внутри коллектива, так и внутри сообщества и всего этого бизнеса. Отваливаются те, кто хотел этим заниматься ради денег.

– Клуб «Фабрика», который открылся в бывшем помещении «Свободы», сможет стать альтернативой «Дому Печати»?

– С «Фабрикой» нам проще, потому что эти помещения наши. Я сам частично владею ими, а компаньоны понимают, что сейчас нет концертов, поэтому у нас есть договоренность, что мы пока не платим ежемесячную аренду, а платим за мероприятие: оно прошло, мы рассчитали и выплатили сумму – так мы не попадаем в убыток.

– А сколько у «Фабрики» владельцев?

– Четверо. Эти люди совершенно не из шоу-бизнеса, но они мне доверяют. У нас с ними есть и другие бизнесы, мы давно знакомы, сотрудничаем больше 20 лет – у нас полное взаимопонимание, они понимают, что и как происходит, и никаких проблем нет.

– Мы можем их знать? Это известные люди? Расскажите о них.

– Есть два брата Нигаматовых и Дмитрий Шульга. Они приобрели эти помещения вместе со мной.

– Что вы собираетесь сделать из «Фабрики»?

– Когда был «Дом Печати», я думал, что она станет альтернативной площадкой: «Дом Печати» будет ближе к «лакшери», а «Фабрика» – более брутальной. Раз «Дома Печати» не стало, все совместится в одном месте. Тем более, на втором этаже «Фабрики» есть камерный «Клуб Ц». Думаю, проблем у «Фабрики» не будет. Как только ограничения снимут, она заработает на 100%.

– Когда это может произойти?

– Думаю, раньше лета ждать вряд ли имеет смысл. Может быть, будет уменьшение ограничений, но не полное снятие. Сейчас у нас нет иностранных привозов из-за закрытых границ и сложностей с визами, а востребованные артисты в основном рассчитывают на концерты с танцевальным партером, но таких мероприятий проводить пока еще нельзя.

– Допустим, к лету часть людей переболеет, кого-то вакцинируют. Каким вы видите июнь 2021 года?

– Опыт этого лета показал, что уличные концерты можно было согласовывать и проводить. Исходя из этого, мы готовимся к тому, что летом нужно будет проводить концерты на улице. У нас есть летняя площадка «Телеклуба» для мейнстримовых концертов. Есть база отдыха в Ревде, где хочется сделать музыкальный лагерь, в котором все лето будут выступать музыканты: несколько площадок, на которых все лето будет происходить какая-то движуха.

– А где этот лагерь будет находиться?

– На Ревдинском пруду, база называется «Романтика», там раньше был пионерский лагерь. В этом году мы уже проводили эксперименты: у нас было несколько мини-фестивалей, мы смотрели, что работает, что нет. Вообще, мы живем сейчас во время экспериментов: начали заниматься несвойственной для нас деятельностью. Вот я, допустим, сейчас пытаюсь сделать в Ревде зимний городок: расчищаем лед на пруду, делаем каток, горки.

– Зачем это вам?

– Понимаете, это такая болезнь – хотим, чтобы все вокруг нас крутилось, вертелось, жизнь била ключом.

Изначально был проект сделать там термы, чтобы зимой был смысл ездить на базу. Потому что обычных баз у нас по области немало, но особенным спросом они зимой не пользуются. Да и в летний период до ограничений ажиотажа не наблюдалось. Если мы не придумаем что-то особенное, то люди и не поедут. Термы будут, но не сейчас, может быть, в 2022 году. Это финансово затратное мероприятие.

– Сколько это стоит?

– Думаю, миллионов 15–20. Но еще нужна котельная. Газ на базе есть, но новую котельную придется построить. Это, соответственно, еще несколько миллионов.

– Есть ощущение, что народ изголодался по тусовке или привык к онлайн-развлечениям и валового ажиотажного спроса не произойдет?

– Думаю, народ пока боится. Да, изголодался, но есть страх. Чем взрослее люди, тем его больше. Молодежь гораздо меньше всего боится. С ними будет проще – молодежные концерты, думаю, быстро раскрутятся. Что касается концертов для более взрослой аудитории – думаю, они тоже постепенно вернутся.

Мне кажется, люди поняли сейчас, что концерты – это неотъемлемая часть нашей жизни. Если у нас здоровое общество, в котором все нормально, они проходят. Концерты как термометр: если температура выше – рынок перегрет, если ниже – мы умираем.

– Мне не кажется, что здоровенные толпы людей на концертах в Питере чего-то боятся.

– Они не боятся, но я говорю про тех, кто не пришел. Если бы сейчас отменили все ограничения – это было бы неправильно. Мы не должны заражать друг друга. Я не могу отменить концерт, но могу ужесточить санитарные меры: чтобы люди носили маски и соблюдали дистанцию. Мое личное мнение таково: я бы сейчас концерты, где люди стоят и могут близко подходить друг к другу, не рекомендовал.

– Я разговаривал с Катей Кейльман, которая ушла из вашей команды. Якобы она долго работала с вами в том числе и потому, что ей довелось общаться с великими музыкантами. Но год за годом она теряла интерес к музыке, которая набирала популярность среди массовой аудитории. Условно, ты умаешься, привезя в Екб великую группу Uncle, и на нее придет две трети зала. Привозишь странного кальян-рэпера – он набирает 100% зала.

– Об этом я могу разговаривать бесконечно. Развиваются технологии и стриминговые сервисы. Появился «Тик-ток», и сразу сократились длины треков. Многие современные артисты сейчас выпускают сначала сниппет (фрагмент, – прим. ред.), создают под него танец или набор движений и запускают челлендж в «Тик-токе». Сама песня становится уже не так важна. Сейчас увеличилась скорость информации, такие кусочки быстрее встраиваются в логику молодежи, в их понимание музыки. Если раньше можно было сделать композицию на 15 минут и люди слушали, то сейчас достаточно 30 секунд.

В целом можно сказать, что сейчас к нам возвращается поп-панк. Хип-хоп исполнители в своей музыке стали эволюционировать ближе к року, к более трушной музыке, меньше стали петь про тачки, золото и цепи, больше топят про true жизнь, стали ближе к народу. Среди русских исполнителей это «Пошлая Молли», «Кис-Кис». Такие артисты сейчас и рвут танцполы.

– Как вы воспринимаете такую перемену в плане возможностей заработать?

– Я думаю, наша индустрия растет, и надеюсь, что концертный бизнес еще будет развиваться.

– Несмотря на «Тик-ток»?

– Да, именно из-за «Тик-тока» он и будет развиваться. Звезды будут быстро вырастать и быстро сгорать – проекты будут более краткосрочные.

– То есть быстро привозишь свежеспелую звезду, она делает один концерт. И через три месяца о ней забывают, и приезжает другая?

– Да, думаю, так и будет. Сейчас будут звезды быстрее появляться и быстрее исчезать. Достаточно попасть выстрелом в точку, и получаешь миллионы просмотров. Если ты сразу сориентировался и поехал делать концерты, то собрал аудиторию. Если пропустил свой хайп, то через несколько месяцев на тебя уже никто не придет.

– Какие сегодня для вас критерии выбора перспективного артиста, за кого следует бороться и везти на самую крупную площадку?

– Смотрим статистику по артисту – мировую и российскую. На собираемость этого артиста в предыдущие его приезды. Если его никогда не было у нас, смотрим на динамику его популярности.

– Но вы же привезли Кипелова. Вы же не привезли кого-то еще, это же какой-то олдскул.

– Мы сотрудничаем со многими российскими промоутерами, и так совпало, – концерт Кипелова стоял на март этого года. Дату из-за пандемии перенесли. Тогда нам за два дня до концерта дали предписание, что больше концерты проводить не можем. Раз было ограничение – только 50% зала, мы взяли «Космос» на два дня, сделали два концерта и эти ограничения соблюли.

– Каких бы трех артистов вы привезли в 2021 году? Из тех, кто по силам и точно взлетит, чтобы можно было заработать денег и отбить все коронавирусные пролеты.

– Таких нет. Чем артист лучше, тем на нем сложнее заработать. Потому что есть большой фановый спрос. Каждый уважающий себя промоутер хочет привезти группу топового мирового уровня. Он ради этого, может быть, вообще живет. Когда артист объявляет, что он едет в тур, все эти промоутеры как мухи на мед начинают слетаться и делать ему предложения. И начинается торг, потом артист выбирает лучшее предложение. Там очень серьезные гонорары, которые, как правило, не окупаются. Поэтому говорить о том, что мы какого-то артиста можем привезти и на нем заработать – бессмысленно. Я бы в Сочи жил, если бы знал, какой это артист… Пиджак бы с отливом купил – и в Ялту.

– Какая сейчас может быть мечта у промоутера Олега Кумыша?

– Если не говорить про группы, то я бы хотел закончить цикл создания площадок, доделать полноценно наш большой зал, чтобы проводить концерты на своих площадках. Когда работаешь на своей площадке, все проходит лучше.

– Кредиты берете?

– До коронавируса не брали, сейчас на зарплату набрали, конечно, – у нас в общей сложности больше 180 рабочих мест.

– 180 человек? Штатных?

– Да, у нас было пять площадок: «Телеклуб», большой зал «Телеклуба», «Дом Печати», «Фабрика» и «Ц». Это только уборщиц сколько надо. Плюс Эра-ТВ, Наше Радио, продакшн.

– То есть это те люди, которые, возможно, сейчас бездействуют, но вы продолжаете им платить зарплату.

– Да, некоторым так. Но все в основном действуют и что-то делают, просто с другой степенью эффективности. На выплату зарплат мы взяли 19 миллионов кредитов.

– Читали про предпринимателя, который содержит «Подсолнухи», и то, как Сбербанк истребовал у него эти путинские кредиты? Человек набрал кредитов, чтобы по госпрограмме поддерживать народ, но что-то пошло не так, и ему велели вернуть кредиты до 20 января. Вы взяли 19 миллионов?

– Да.

– У него поменьше.

– Значит, ему повезло побольше.

– А не проще было всех разогнать?

– Проще. А что потом делать? Потом не собрать уже будет.

– А куда все денутся?

– Хороший человек всегда найдет чем заняться. Представьте, я ему говорю: «Ну все, денег нет, но вы держитесь». Что он делает? Ищет другую работу.

– То есть до июня вы будете таким образом жить и занимать деньги?

– Пока не знаю. Может, государство чем-то еще поможет.

– Уже ничем.

– Если государство ничем не поможет, тогда, скорее всего, не все компании «доживут» до конца пандемии. Я не знаю, как будет. У меня нет нефтяной скважины или металлургического комбината какого-нибудь, который бы на экспорт отправлял дорогие доллары и металл, а я бы людям помогал на эти деньги.

– Что вы думаете про Екатеринбург? Мое мнение – он стремительно провинциализируется и превращается в норковую шапку Высокинского.

– Мне сложно сказать – я сижу в Ревде. Если говорить про текущий период и нашу сферу, то концерты отменены везде, не только в Екатеринбурге.

– Дело не в самих концертах, а в каком-то флере. Екатеринбург еще 10 лет назад был городом, который задавал тон. Не для Москвы и Санкт-Петербурга, но для всей остальной России – точно.

– В нашей сфере как была, так и осталась централизация всех промоутеров: вот развился какой-то хороший промоутер во Владивостоке, он поедет в Москву. Там крутые концерты, большие клубы. Там можно с одного концерта заработать условный миллион долларов. А у нас для этого нужно работать всю жизнь, и не факт, что получится. Но я-то концертным бизнесом занимаюсь не ради денег.

– А для чего?

– Меня просто всегда вдохновляла сама по себе музыка и музыканты – вся эта аура. Это мое дело, мне нравится этим заниматься.

– А что тогда для денег?

– В свое время я заработал какие-то деньги. И с тех пор не чувствую, что мне обязательно нужно зарабатывать много. Я знаю, что мне надо зарабатывать только для того, чтобы бизнес не падал вниз, чтобы он развивался. Если ты не заработал, то развиваться не на что.

– Олег Кумыш – заслуженный труженик шоу-бизнеса Екатеринбурга и Урала, живет в Ревде, делает спа-курорт, развивает водные виды спорта. Это же пенсия какая-то!

– В каком-то смысле – да, но не совсем. Я же не только курорты развиваю – еще и сельское хозяйство. Мы викторию высаживаем: хотим засадить шесть гектаров виктории.

– Но это же зона рискованного земледелия? Здесь же ничего не растет.

– Нет-нет, на самом деле коллектив у нас кое-какой сложился, и ребята ездили в Карелию. Там прекрасно вот уже 20 лет выращивают клубнику – там еще холоднее, чем у нас.

– Водные виды спорта, сельское хозяйство, Ревда – и никакого треша и угара?

– Наоборот: треш и угар будут. Мы же собираемся здесь сделать фестивальную площадку. Почему фестивалей больших на Урале нет? Потому что нет подготовленной площадки, на которой серьезный промоутер, найдя бюджет от спонсоров, мог бы сделать мощный фестиваль. Нужно заниматься инфраструктурой: ты приехал – вот парковка, туалеты, питание, где от дождя укрыться, где остановиться переночевать. Я думаю, что фестивали в этом году летом точно будут. Я думаю, все у нас хорошо будет.