В уральской столице реконструкции военных сражений проходят 10–15 раз в год. Наиболее масштабные — фестиваль «Солдатскими дорогами» и «Покровский рубеж» — стали традиционными: один отпраздновал 10-летие, другой в 2019 году проведут в четвертый раз. Клубов, которые восстанавливают памятные сражения ХIX и XX веков, три: «Горный щит» реконструирует события Отечественной войны 1812 года, Гражданской, Первой и Второй мировых; «Урал-Фронт» специализируется на эпизодах Великой Отечественной, связанных с 743-м саперным батальоном 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса; в объединении «Солдатскими дорогами» также изучают и воссоздают военные сражения 1941–1945 годов.
«Каждый в реконструкции ищет свое: одним нравится общаться с умными, увлеченными людьми, других привлекает эстетика военных костюмов, третьих — возможность культурно выпивать на природе в исторической униформе: да, есть и такие в наших рядах. Для меня это способ изучать историю», — объясняет председатель военно-исторического клуба «Горный щит» Александр Емельянов. Он рассказал 66.RU, как пришел в реконструкцию, какую эпоху считает своей, сколько денег и времени отнимает воссоздание одного сражения, что чувствует человек, когда на него летит вражеский самолет.
 Фото: Владислав Бурнашев, 66.RU |
|---|
| Александр Емельянов — председатель Екатеринбургского военно-исторического клуба «Горный щит», который организует реконструкции в окрестностях города. А еще Александр руководит Музеем военной техники УГМК: тот случай, когда хобби и работа идеально дополняют друг друга. |
Строил крепости и командовал Бородинским сражением
— Как у большинства мальчишек в советское время, в детстве у меня было много солдатиков. Играть в солдатики любил, но просто так переставлять было неинтересно. Вместе с друзьями строили крепости из кубиков, из коробок, лепили детали из пластилина — хотелось, чтобы наши сооружения были похожи на те, что рисовали в книгах. Кто-то устраивает выдуманные сражения, мы же дома, на полу, воссоздавали великие битвы: оборону Севастополя или Порт-Артура, Бородинское сражение — наши солдатики это прошли.
Чтобы разыгрывать сражения как можно достовернее, читал мемуары, изучал по книгам жизнь великих полководцев. Постепенно увлечение битвами переросло в увлечение собственно историей: после школы поступил на исторический факультет УрГУ.
В конце 80-х в Свердловске появился первый военно-исторический клуб — «Горный щит». Это был период реконструкторской романтики: в клубе собрались удивительные личности, историки и знатоки прошлого — оружия, униформы, снаряжения. Творческие, увлеченные люди — они заряжали энергией, я просто не мог не попасть туда.
Первой реконструкцией «Горного щита» стало воссоздание войны 1812 года. В этой войне участвовал 37-й Екатеринбургский пехотный полк: уральские солдаты сражались под Лейпцигом, брали Париж. В битве при Бородино наши земляки сдерживали французов, полк тогда понес большие потери — 300 солдат погибли или пропали без вести. Сегодня мало найдется жителей города, которые что-то знают о Екатеринбургском пехотном полке. «Горный щит» хочет вернуть эту память.
 Фото: Владислав Бурнашев, 66.RU |
|---|
| Солдатскую форму и офицерские мундиры войсковых частей, что базировались когда-то в Екатеринбурге, можно увидеть в Музее военной техники УГМК на втором этаже. |
В те годы ни литературы, ни материалов особо не было: участники клуба поднимали архивы, искали документы. Никакой униформы не сохранилось — шили сами. Это сегодня те, кто приходит в реконструкцию, могут купить любое обмундирование — от гимнастерки до сухарной сумки. Тогда все делали вручную. Но в этом, наверное, и смысл реконструкции. Ты изучаешь вещь, прежде чем надеть, понимаешь, что как устроено и как отремонтировать, удобна она или нет. И начинаешь мыслить как люди прошлого, как солдаты великих войн.
 Фото: Владислав Бурнашев, 66.RU |
|---|
| В музее есть экспонаты, которые директор сделал сам, — например, древко этой кирки или кожаная амуниция для нее. «Можно, конечно, купить — даже дешевле обойдется. Но интереснее самому: изучить документы, построить лекало, перевести вершки в миллиметры, разметить кожу... Военная амуниция отличается тем, что малейшее изменение сразу оформляли приказом, материалов в архивах полно. Все регламентировали до миллиметра. Вернее, до 1/8 вершка — применительно к той эпохе», — рассказывает Александр Емельянов. |
Чувствовал то же, что прадед, когда уходил на фронт
Первая крупная реконструкция, на которую ездил с клубом, — фестиваль в Питере в 1996 году в честь 300-летия флота России. В битвах не участвовал — наблюдал и фотографировал. Мундир впервые примерил в 2000 году: форму солдата 195-го пехотного Оровайского полка Русской императорской армии — тоже наш, екатеринбургский полк, который базировался здесь в 1910–1917 годах.
В этой форме пошел в Таватуйский поход — с сумками, подсумками, оружием, шинелью в скатке. Этой традиции уже 19 лет — в августе клуб повторяет операцию, которую в начале Гражданской войны провернули чехи под командованием полковника Войцеховского. В августе 1918 года они по лесным дорогам обошли озеро Таватуй и Верхнейвинский пруд, вышли в тыл красных и разгромили их позиции.
Но выйти и разгромить — не та цель, которую ставят перед собой нынешние участники похода. Это не реконструкция для зрителей — с пиротехникой, атаками, выстрелами. Это именно поход по лесным дорогам в боевой выкладке солдат гражданской войны. Идет колонна, никаких повозок, никаких машин — все на себе. Первый раз идешь, думаешь: ну что такое 40 кэмэ, пустяки. А через пару-тройку часов все мысли из головы улетучиваются, кроме одной: дойти. Просто тащишь себя и груз, просто переставляешь ноги. Все, кто прошел Таватуйский поход, гордятся, что смогли это сделать.
| Александр Емельянов: «В реконструкции разницы нет — выступать за белых или за красных, за немцев или за советскую армию. Хотя сам за фашистов или французов не воевал. У меня есть униформа 37-го пехотного полка 1812 года, форма солдата и офицера русской армии на Первую мировую. Есть экипировка времен Гражданской войны: 27-го Камышловско-Оровайского полка, 3-го стрелкового полка Яна Жижки, мундир красноармейца из полка Красных орлов. Есть комплекты обмундирования времен Великой Отечественной — 41-го и 43-го годов, рядовых солдат и офицера. Все эти части базировались в Екатеринбурге, уходили отсюда на фронт. Хочется, чтобы память о них жила». |
Для меня реконструкция — это своеобразная машина времени. Одно дело читать в мемуарах: «За день прошли с полным снаряжением 50 км». Другое — надеть это полное снаряжение и попробовать одолеть хотя бы 10 километров. Ты чувствуешь, как давит на плечи ранец, как тяжела скатка. А еще надо нести винтовку, шанцевый инструмент, сухарную сумку. А если на тебе мундир полка, в котором сражался твой предок... Меня всегда интересовали переживания простого человека, не выдуманного, не абстрактного, а конкретного солдата — здесь и сейчас. По сути родного человека. Униформа дает это почувствовать. Ты будто становишься своим прадедом, которого мобилизовали в 40 лет. Понимаешь, как он переживает, что дома остались трое детей, что будет с ними, если он погибнет. Но в то же время он идет защищать родину — самое святое, что есть.
Несколько раз довелось испытать такие эмоции, которые не сравнятся ни с одной книгой или фильмом. Когда отмечали 200-летие Бородинской битвы в 2012 году, клуб участвовал в реконструкции под Москвой. Полк стоял, ждал сигнала, и в это время рядом начала взрываться пиротехника, стали падать комья земли и стучать по киверам, как по барабанам. Стоишь, а в ушах: бум-бум-бум-бум. Я представил, что и 200 лет назад так же взрывались гранаты, летели ядра, и солдаты слышали это «бум-бум-бум-бум». Этот звук сопровождал движение войск. Полное погружение: будто стена истории сломалась и ты действительно сейчас пойдешь в атаку на французов.
Еще более сильные эмоции испытал на реконструкции сражения у Зборова — это битва Первой мировой войны. Мы стояли за холмом, лицом к направлению атаки, и вдруг из-за горки вылетает самолет и пикирует на нас. Даже мы, привычные к технологиям, впали в оцепенение, пошевелиться не могли. А что испытывал человек тогда, 100 лет назад? Некоторые солдаты паровоз впервые увидели, когда в армию попали, а тут с неба летит стальная птица, пропеллер крутится. Только одна мысль: вот сейчас застрочит пулемет, самолет сбросит бомбу, нас разнесет. Вот тогда почувствовал — телом, душой, сердцем — насколько ужасна война. Миг — и тебя нет, товарища твоего — нет... Никого, с кем ты сражался.
| Александр Емельянов: «В прошлом году реконструировали Великую Отечественную на Шарташе. На нас пошли немецкие танки. Мы знаем, что танк едет, но не видим. Машины, которые окрасили по классической немецкой схеме 43-го года — темно-оливковый с коричневыми и зелеными пятнами, — на фоне поля, леса движутся незаметно. Когда рядом все грохочет, взрывается, лязг танка не вычленяется из шума боя. Кожей ощущаешь, что почувствовали наши солдаты, когда на них так же в 100 метрах выехал вражеский танк. И это страшно: осознавать, что случилось бы, будь это настоящая война. Реконструкторы понимают, что это просто игра, хорошая постановка. А в настоящем бою всех бы уже размазало. |
Хотим реконструировать оборону Севастополя — там тоже сражались екатеринбургские полки
Реконструкция не повторяет исторический сценарий в точности — это невозможно. В 2012 году реконструкция Бородино началась на 15 минут раньше, чем нужно. Организаторы стремились провести сражение четко по графику, но не вышло: с одной стороны кто-то выстрелил, с другой ответили залпом, и битва превратилась в хаотичную перестрелку, остановить которую было невозможно. Командованию пришлось срочно вести полки в бой, чтобы более-менее попасть в сценарий.
Офицеры-реконструкторы управляют сражением, но весьма условно. На поле боя у каждого взвода самостоятельная задача — чтобы выполнить ее, конечно, нужны какие-то указания. События следуют общему сценарию, но какие-то моменты зависят от командира. Если это Отечественная война 1812 года, приказания передают через адъютантов, посыльных, если Вторая мировая — используем рации.
| Александр Емельянов: «Покемонский спектакль можно собрать хоть завтра: «покемонами» мы называем тех, кто готов бежать на войну в первой попавшейся одежде. Условно — на войну 1812 года можно надеть костюм петровской эпохи. Но это же нельзя назвать реконструкцией — так, театрализованное представление. Эпоху воссоздать совсем непросто». |
К большим сражениям могут готовиться год: прописывать сценарии, собирать клубы, договариваться с техникой, размещать участников. Это стоит дорого. У нас «Покровский рубеж», который в 2018 году прошел в третий раз и собрал 10 тысяч человек, финансово поддерживает область. Музей УГМК дает военную технику. Но таких мероприятий — не более трех в год. Мероприятия поменьше устраиваем чаще. Тот же Таватуйский поход — сели на электричку, отъехали на 60 километров, прошли нужным маршрутом, провели сражение — и разъехались.
Есть битвы, в которых очень хотелось бы поучаствовать. Скажем, оборона Севастополя. Екатеринбуржцы в период Первой обороны сражались там с октября 1854 по август 1855 года. Поэтому есть идея пошить форму того времени и съездить к Черному морю — попробовать себя на Крымском театре военных действий.
| Александр Емельянов: «Комплект формы на русского солдата Первой мировой войны стоит тысяч двадцать — с оружием, кожаной амуницией, обувью. Это снаряжение больше всего по душе, органично себя в ней чувствую — будто так и должно быть». |
Есть интерес и к Гражданской войне в Соединенных Штатах. Правда, наш клуб реконструирует битвы, в которых сражались воинские части из Екатеринбурга. Но война Севера и Юга — случай особый. Она стала одной из рубежных, когда на смену старым методам, еще наполеоновской эпохи, пришли те, что в полном масштабе реализовали уже в Первую мировую.
Клуб работает не только над реконструкциями битв. Мы устраиваем лекции, занятия, выставки, выступаем перед школьниками. А еще — ездим по полям сражений. Например, в Чехии уже раз десять были клубом. Были на поле Аустерлица, видели его знаменитое солнце, шли по Праценским высотам, где Болконский вел колонну. Были на поле сражения при Кульме — это поворотная битва 1813 года, после которой Наполеон уже не наступал, а только откатывался к пределам Франции. Были и на полях сражений Первой мировой войны в Карпатах, где сражался наш 195-й Екатеринбургский Оровайский полк. Видели русские кладбища, где захоронены наши солдаты. А наши ребята-поисковики изучают поля Великой Отечественной — Синявино, Мясной бор. Здесь при обороне Ленинграда погибли сотни наших солдат и лежат до сих пор. Ежегодно поднимают, опознают, перезахоранивают… Это память — она должна жить.
В проект «В гостях у странных людей» попадают те, кто в обычный для большинства график «дом—офис—дом» добавляет немного сумасшедшинки: в свободное от работы время занимается необычным хобби. А порой делает это хобби своей работой.
