Новый «Завет» от апостола Ридли Скотта. Павел Матяж спорит с Кириллом Зайцевым о главной премьере весны

В этот четверг журналист 66.RU и самый преданный поклонник «Чужого» Кирилл Зайцев написал разгромную рецензию на новый фильм Ридли Скотта. Если вдруг по каким-то причинам вы ее еще не читали, сделайте это прямо сейчас. Вот она.

Главная новость по теме

Снятся ли андроидам яйца ксеноморфов: мнение о фильме «Чужой: завет»

Но, как правильно заметил Кирилл, одного мнения об этом фильме быть не может. Наш кинообозреватель Павел Матяж специально выдержал паузу, чтобы ответить Кириллу — как всегда, четко, аргументированно и с иронией.

— Преданные фанаты серии «Чужой» будут недовольны в любом случае. Так же, как в свое время негодовали поклонники «Звездных войн», а после них — «Терминатора», «Трансформеров» и дальше по списку. На то они и фанаты, на то они и преданные. Им ничего никогда не нравится.

«Поклонники начинают любить не музыку, а себя по отношению к этой музыке», — так говорил Бутусов в одном интервью после смерти Цоя. Все лелеют свои детские впечатления, охраняют их от посягательства и любые изменения в «каноне» воспринимают как личную обиду, попытку нападения на собственную идентичность. В тот момент, когда художник представляет свою работу публике — он ее отдает, с этого момента она принадлежит народу. Это, в общем, понятно.

Непонятно только, что в этом случае делать художникам. Отправиться к Цою? Вот у кого нет никаких шансов испортить о себе впечатление поклонников.

«Чужой» можно назвать первым научно-фантастическим хоррором в истории. До этого в этом жанре снимали убогую категорию «Б». «Чудовище с миллионом глаз», «Это прибыло из космоса», «Земля против летающих тарелок» и все такое прочее. И только «Чужой» 1979 года стал эталоном жанра, с оглядкой на который сейчас снимают научную фантастику все остальные, будь то Карпентер или Нолан. Как может 80-летний режиссер такого великого фильма снять на ту же тему приквел и не оскорбить ничьих чувств? Да никак. «Делай что должен — и будь что будет». Не знаю, как это звучит по-английски, но эту фразу я читал в нескольких интервью задерганного Ридли Скотта, посвященных выходу нового «Завета».

Да, называется все это «Чужой. Завет». Ни больше и ни меньше. Богоискательство было одним из философских подтекстов первого «Чужого», но единственным, кто в кадре размышлял на эту тему, был свихнувшийся андроид. Остальным оставалось только бегать, орать и периодически гибнуть от лап, зубов и хвостов инопланетного чудовища. Это стало традицией. Пока люди бились в истерике, пытаясь спастись, роботы анализировали происходящее и выдавали религиозные ремарки.

Но в центре истории в первых четырех частях все-таки был человек, Элен Рипли. Все это было про нее, и поэтому мощная харизма персонажа великой актрисы Сигурни Уивер перевешивала все остальное. Это она чудом выживала в первых двух фильмах, это она приносила себя в жертву в третьем и воскресала в четвертом. Роботы с их поисками творца были в эпизодах. Так, на закуску, для любителей искать второе дно.

Все изменилось в «Прометее», когда Ридли Скотт вернулся за штурвал спустя тридцать лет. Там уже не было Сигурни, главную роль сыграл Майкл Фассбендер, и играл он робота, Дэвида. Философский подтекст всей истории перестал быть подтекстом и захватил Скотта настолько, что сами чужие ему даже не понадобились. «Чего вы все зациклились на этих ксеноморфах, почему никого не интересует «космический жокей» и раса инженеров-создателей?» — говорил он.

В общем, люди и их мелкие страсти Ридли Скотта больше не волнуют. Он творит великое искусство и не намерен оглядываться на публику. Собственно, это стало понятно, когда «Завет» начался с пространного диалога с Создателем Гаем Пирсом под «Вход богов в Валгаллу» Вагнера в окружении творений Микеланджело и Леонардо.

Вообще с точки зрения визуала, дизайна и графики тут все величественно и колоссально. И если чего-то творцам здесь недостает, так это чувства юмора. Такой серьезной, мощной и ультрасовременной научной фантастики не снимал еще никто, тут все по самому высшему разряду, есть даже солнечные паруса, а поклонники Ганса Гигера будут рыдать от счастья, глядя на совершенные декорации, в которых разворачивается следующий эпизод космической саги о ксеноморфах.

Режиссер создает шедевр вне времени, он сыплет цитатами и культурными отсылками, а к людям он безжалостен — они тут гибнут пачками. Ровно настолько он увлечен любованием новыми безупречно-прекрасными ксеноморфами, насколько ему безынтересны человеческие персонажи. Не нужно даже пытаться найти в их лихорадочной суете какой-то смысл, они тут топливо для развития сюжета, мясо для чужих. Есть в этой логике что-то дьявольское.
Поэтому тут нет актеров калибра Шарлиз Терон, Нуми Рапас, Идриса Эльбы — они тут не нужны. Вместо всех них тут Фассбендер, даже два Фассбендера. И их поиски творца.

Следить за развитием мысли Ридли Скотта одновременно и чистый восторг, и чистый ужас. Мрачное сай-фай Евангелие, гностическая притча о злом, враждебном Создателе, которую Скотт и его последователи рассказывают нам уже 40 лет, в «Завете» получает наконец воплощение в лице фашиствующего андроида. Это такая квинтэссенция ницшеанской темы про сверхчеловека. В самом печальном для человечества смысле.

И для людей, будь они персонажами фильма или зрителями в зале, в этой бесчеловечной истории места нет. В самом конце, через три-четыре то ли сиквела, то ли приквела, останется только создатель — сэр Ридли Скотт и Майкл Фассбендер, пророк его. И вместе войдут они в Валгаллу — под Вагнера.