Сергей Ершов: «Мне никого не приходилось убивать. По крайней мере физически»

С таким выразительным лицом Ершову часто предлагают играть «авторитетов», однако для себя он выбирает роль «доброго фея». В миру Сергей — улыбчивый человек с мягкими, светящимися глазами. Кавээновское прошлое накладывает свой отпечаток: с коллегами он часто шутит, корчит им «зверские рожи» и постоянно улыбается. При взгляде на него становится немного понятнее, как в эту светлую голову пришла идея сделать нежный, лиричный мюзикл о любви.

Портал 66.ru отправился к артисту, чтобы понять, чем Ершова привлек сей нестойкий, далекий от популярности формат, насколько перспективен для таких постановок Екатеринбург и с какими трудностями сталкивается человек, решивший перевернуть культурный мир маленького «замкадного» городка.

— Как такой брутальный мужчина, как вы, герой «Реальных пацанов» решился написать мюзикл о школьниках? Неужели вы настолько далеки от своего экранного образа?
— Очень далек. Наверное. Хотя, с другой стороны — экранный образ мой — это я сам такой и есть. Просто с другим прошлым. Мой герой Иваныч — жулик, убийца и так далее, а мне никого не приходилось убивать. По крайней мере физически. Мы с ним похожи визуально и немного схожи характером. А в мюзикле у меня будет совсем другая роль. Мы с моим товарищем Гошей специально придумали ее для меня — это будет не роль убийцы, а, скорее, наоборот, роль человека, который что-то пытается создать. Я добрый фей, волшебник, посланник космоса, то есть некий образ, которого, вроде, как бы и нет, но вроде — он есть. Он помогает людям, наставляет на путь истинный юных, еще неокрепших созданий. Я даже попробую там спеть песенку. Одну или две.

— О чем собираетесь петь?
— У нас все о любви. Весь мюзикл о любви.

— Мюзикл — не самый популярный формат в России. И довольно много мюзиклов пролетело мимо кассы, а вам чем близок этот жанр?
— Даже если мы пролетим мимо кассы, меня все равно очень радуют и вдохновляют эти месяцы подготовки — как другая жизнь. Общаешься с молодежью, окунувшись в другой совершенно мир. Я много лет занимаюсь КВН, редактирую команду — это примерно то же самое: куча молодых людей, ты питаешься от них энергией. А здесь еще круче, потому что это наши, екатеринбургские, люди, и они не только кавээнщики. Скорее всего, вообще тут кавээнщиков нет, для меня стало сюрпризом, что есть, оказывается, на земле и другие молодые люди, помимо кавээнщиков, и это очень радует. Певцы, музыканты, танцоры, огромное количество ребят сами пишут, есть среди них и композиторы, и поэты, у них глаза горят у всех. Они хотят петь, они хотят выступать на сцене, они хотят понравиться зрителю.

«Паша Медведев (на фото), наш тренер по вокалу, два часа буквально репетиций, смотришь — он потный весь, настолько горит тоже этим. Он тоже хочет выйти на сцену, кстати говоря».

И еще мне нравится, что несмотря на непостоянный график репетиций все на них приходят. Бывает, мы звоним актерам всего за день — за два. Они бросают все свои дела и тут же приезжают. В общем, все кипит, все крутится, все пока хорошо.

— Вы свой опыт КВН переносите сюда или пытаетесь дистанцироваться от него?
— Что такое КВН? Это в первую очередь шутка, а во вторую очередь — это шоу. Шутку мы убираем, а шоу мы оставляем. По формату это будет обычный спектакль с завязкой, действием и развязкой. В КВН такого нет, там во главу угла ставится реприза — лишь бы люди посмеялись.

— И все же. Почему мюзикл и почему на такую лирическую тему? Это какая-то личная история или давняя мечта? Как вы дошли до жизни такой.
— Это была мечта, идея сделать что-то новое. А когда возникает идея, начинаешь думать, что именно. И тогда получается, что спектакль — удел театральных заведений, КВН — этим кто только не занимается, например, шоу «Уральские пельмени». Музыка — посмотрите афиши: не вылазят из Екатеринбурга всевозможные артисты — сольники и ансамбли. Балет, танцы — все это есть. А мюзикл — это все сразу. Вы правильно сказали, что куча была мюзиклов, которые прошли мимо кассы, и мы наступили на грабли, но что делать — пытаемся, надо же когда-то эту традицию нарушить.

«Сейчас в мире все не так. В школе были светлые, юношеские, дружеские чувства, и мы бы хотели, чтобы наши зрители это вспомнили».

— Мюзикл, как вы сказали, о любви. Как выбрали сюжет?
— Почему выбрали? У нас не было 10 сюжетов и мы не сидели, не копались, а взяли и сами его придумали. И решили, что это будет интересно. Это история, в которой есть несколько молодых людей, «класс», где все очень дружные люди. И на них наваливается очень много испытаний, в том числе и внутренних, а еще воздействуют внешние. И они с успехом, с трудностями, с ссорами, с руганью — но из этого выходят и остаются друзьями на всю жизнь.
Вы тоже школу закончили — когда выходили, понимали, что «это мои друзья, это на всю жизнь»? Понимали, что других у вас не будет? Лично у меня остались хорошие школьные товарищи, но все равно мы расстались давным-давно. И друзья сейчас совсем другие. И у всех так. А вот это чувство — светлое, юношеское, позитивное очень — хочется, чтоб люди его вспомнили. Потому что сейчас все совсем не так.

— Для сценария вы использовали свой школьный опыт тех лет?
— Вы знаете, все равно на сцену мы несем только хорошее. Как сказал один мой очень хороший знакомый Герман Дробиз (известный уральский сатирик): рассмешить зал — ума много не надо, зал нужно воспитать. И я следую этому правилу всегда. У меня нет такой задачи — заставить зал слушать музыку или смеяться, да это и несложно, я считаю. Можно привезти Пугачеву — и зал будет сидеть, слушать. А вот как зал воспитать? Поэтому мы на сцену несем только доброе, у нас сюжет основан на том, как бы мы хотели, чтобы люди жили. Понятно, что можно написать наглые песни про современную жизнь, рэп почитать какой-то с матерками — и зал будет радоваться: вот это современно сделали. Но что они вынесут из этого? Ничего нового.

«Мы хотим все-таки, чтобы люди выходили и говорили: «Вот у них какие училки, вот бы у нас такие были»! Или: «Вот мамы там какие классные, у нас бы такие были! А какие там ребята, какая у них дружба! Почему у нас класс так не дружит?». С такими чувствами».

— Вы считаете, что сейчас всего этого нет?
— Мы идеализируем все. Естественно, такого нет. Это сказка. Сказки же нет в мире.

— А что есть? Вам приходится работать с молодыми людьми, чем они живут?
— Трудно сказать. Я смотрю на своего сына — понятно, что сейчас скажут: «Ну, ты просто ничего не знаешь. Они там и курят, и колются, и матерятся, и т.д». Это одна точка зрения. У меня другая точка зрения: в мое время тоже все это было, это никуда же не делось и ниоткуда не взялось. Совсем другое дело — какую человек выбирает себе компанию.

Школа у меня не здесь, а в городе Карпинске. Это школа №6, знаменитый 10Б. Из школы я пришел в УПИ, а институт — это высшее учебное заведение, и там собираются другие люди. Там же я попал в стройотряд, то есть сам выбирал коллектив, с которым мне интересно. Другие люди выбрали, допустим, наркоманов, третьи — алкоголь, четвертые — криминал какой-то, каждый выбрал свою дорогу. Где каждый находится — он так и воспринимает мир. Я воспринимаю мир добрым. Бывает, конечно, включаю телевизор, а там криминал. Но это другой для меня мир. Сейчас спроси у любого школьника, который это видит, и он скажет: сейчас 99% курят и колются. Но это неправда. Вот убейте меня — это неправда!

«Многие считают, что современные школьники курят, пьют, колются. Но так говорили и в мои времена. Я считаю, все это неправда».

— Сколько у вас детей?
— У меня два сына: 14 и 8 лет. И еще есть дочка от первого брака — Катя, ей 24 года, она закончила УПИ, как я, все дружат, все хорошо.

— Вы были тяжелым подростком?
— Нет. У меня жена все время нервничает по поводу того, что дети у нас плохо учатся — ну как ей кажется. Когда она у моей мамы спрашивает: «А как Сережа-то учился? Ругали вы его или?» — моя мама говорит: «Я вообще не помню, чтобы я его ругала». И я сам тоже. Мне казалось, что я нормально учился. По крайней мере троек нет: пять пятерок и остальные четверки. У меня не было проблем с учебой, я не заморачивался. Друзья тоже нормально учились. Была у нас группёшка, которая училась на троечки, ну они и сейчас все еще в Карпинске живут.

Тогда я серьезно увлекался спортом — волейболом, у нас был спортивный класс, по две тренировки в день, и мы очень дружили. И занимались спортом вместе, и учились вместе. Еще я увлекался всевозможными изобретениями: конструкторы, электромоторы, самолетики, корабли. Очень любил что-то изобретать, поэтому в УПИ и пошел, собственно. Я жизнь свою не представлял без этого, думал, что буду главным инженером. Или конструктором. Писали тогда только для школьных агитбригад, но это все детский сад был.

«В школе я думал, что вырасту в инженера или конструктора и не думал, что буду заниматься писаниной. Тогда это казалось несерьезным».

— Ваш мюзикл — чисто коммерческий проект?
— Он планировался не совсем как коммерческий, потому что все-таки семь спектаклей — это большие затраты. Это и ресурсы людские, и зал «Дворца молодежи», любезно предоставившего нам помещение, — все это стоит денег. Поэтому я не думаю, что мы что-то заработаем на этом. Но по крайней мере, если хотя бы в ноль сработаем, это будет некий задел на будущее. Если сам спектакль пойдет хорошо, мы повезем его в другие регионы, а если нет — то это огромная наработка — для нас опыт прежде всего. Такую толпу собрать и научиться ставить такие вещи, это дорогого стоит. То есть мы уже можем в следующий раз при меньших затратах и при больших вложениях сделать еще что-то, более грандиозное. Вообще мы хотим это сделать некой традицией: в Екатеринбурге в мае делать какую-то фишку. Не обязательно мюзикл, через год это может быть что угодно.

— Почему вы отказались от телевизионного формата? Охват аудитории был бы больше.
— Во-первых, в Екатеринбурге нет достойных операторов. Мы же здесь не снимаем — «Пельмени» 15 лет до этого делали свое шоу, никому не нужны были. И вот когда Нетиевский взял на себя ответственность, в Москве снял все это дело и принес на телевидение, сказали: да, круто. А до этого ведь всем показывали то, что мы снимали в Екатеринбурге, — начиная от Первого канала до последнего. Все говорили: ребята, ну что это за бред. Шоу в Екатеринбурге снимала и «Четверка», и областное ТВ, и «Десятка». Но дело даже не в операторах.

У нас в Екатеринбурге нет культуры съемок. Она есть только в Москве, к сожалению. Это нужен гигантский свет, профессионалы, которые этот свет выставят — представляете, на зал выставить свет? Нужны декорации дорогущие. И операторы нужны, которые поймают каждый взгляд, каждое движение актера. Наше шоу «Уральские пельмени» на СТС снимает бригада, которая снимает КВН. У них опыт, представляете, какой? Поэтому проблем никаких нет снять нас. А здесь таких людей нет. Это все равно, что спортивные трансляции, где есть специальные операторы, специальный режиссер спортивных программ — учиться этому нужно многие годы. Так что даже если даже и снимать что-то подобное, надо 50% человеческого состава везти сюда из Москвы. Когда-то, надеюсь, это произойдет. Мы привезем сюда кого-то, они научат наших, наши еще кого-то научат. И в итоге будет здесь команда.

Мы можем поставить камеру в центр зала и снять все хоть сейчас. Но кому это нужно будет?

«Примерно 15 лет «Пельмени» делали свое шоу и никому не были нужны, пока Нетиевский под свою ответственность не записал шоу в Москве».

— Стоит ли Екатеринбург таких ваших усилий? Как вы думаете, не проще ли было пойти в Москву с новым проектом?
— Мне Екатеринбург нравится безумно, я не собираюсь никуда отсюда уезжать. Москва для меня не лучший город, чем Екатеринбург. Я по работе в свое время поехал туда со Светлаковым, как раз он переезжал, а я думал тоже попробовать. Год пожил, и мне хватило. Понял, что не смогу я там. Чтобы понять, нравится тебе жить в Москве или нет, нужно время. Это как если собрался жениться, говорят, нужно с девушкой пожить год на съемной квартире. И тогда ты поймешь, сможешь ли ты с ней всю жизнь. В Москве я жил год. Мне очень не нравилось сначала. Я думаю: надо год вытерпеть, может, понравится. Я дотерпел — и уехал. Это не мое, не мой город. Поэтому я хочу здесь все делать.

— Какую базу собираетесь использовать?
— Свердловская киностудия — это огромная база, по крайней мере там мы можем набрать свет. Операторов — ну, где-то можем повыдергивать одного, двух, трех, но нужен дикий опыт, нужно снять сто раз программу или сто разных программ, и тогда на сто первой они, может быть, начнут что-то нормальное делать.
Во-вторых, нужна ПТС. Это машина специальная, огромная, я не знаю, у нас, по-моему, есть одна-две такие, может быть. И то, скорее всего, не такого уровня, как нужно.

«Если кто-то заморочится — ради бога, давайте выпишем из Москвы три КамАЗа с аппаратурой, они сюда приедут и мы здесь все снимем».

— Актеров для «Выпускного» принципиально подбирали местных? Они все профессионалы?
— На первый отборочный тур пришло примерно 400 человек — были и известные, состоявшиеся артисты, из Музкомедии, из Драмы и просто люди с улицы. И было очень весело. Паша издевался над людьми: попросил мяч баскетбольный водить во время рассказа или представить, что ты на корабле и качка идет. И вот он должен качаться, читая стихотворение. Они у нас все записаны и, думаю, мы когда-нибудь соберем некую нарезку веселых людей Екатеринбурга. Главный плюс кастинга — сразу видно, как человек ведет себя на сцене. Если он при 3–5 человеках раскрепощен — понятно, что он и на зал так же будет работать. А если он, видя чьи-то глаза, начинает свои прятать, голос начинает дрожать — понятно, что у него пока еще мало опыта.

«Главную девочку у нас играет Полина Плавская. Ей всего 16 лет. Очень позитивная, симпатичная, поет, двигается, играет на саксофоне, я даже думаю, какие-то из мальчиков — главных героев уже влюбились в нее, хотя у нее молодой человек есть. Сейчас в 16 лет у детей уже есть пары. Мы в 16 лет даже не думали об этом».

— Что представляет собой «Выпускной»? Какие фишки планируете?
— Будет 16 больших песен с танцами, голосами, вокалом и т.д. Где-то 70% мюзикла и плюс 30% — диалоги, которые и будут вести сюжетную линию. Сцена у нас будет с динамическим экраном, на котором полностью будет воспроизводиться антураж: если это лес — у нас вся сцена будет гигантский лес, в котором ходят люди. Будут и классические декорации, и экран, будем играть светом. Это все надо видеть — объем большой. У нас осталось почти полтора месяца, я думаю, успеваем.

— Интерактив перед стартом «Выпускного» планируется?
— Ну конечно. Мы планируем сделать в фойе фотовыставки и даже обращаемся к горожанам «ВКонтакте», чтобы присылали нам свои школьные фотографии. Мы прямо из них сделаем огромные баннеры здесь, в фойе, и люди посмотрят, как в разные годы проходили выпускные, может, у кого-то есть фотографии 60-х, это будет интересно всем. Также у нас в фойе планируются некие акции институтов. Выпускники — это потенциальные работники и студенты.

«Мы устроим приемную комиссию прямо на «Выпускном», будет забавно, если прямо на постановке люди смогут подавать документы».

— То есть у вас еще будет ярмарка вакансий?
— Да. Институты могут спокойно представить свои выставки и прямо на месте приглашать детей, если какой-нибудь институт на месте сделает приемную комиссию — это будет совсем интересно. То есть можно прямо на мюзикле «Выпускной» поступить в институт или сдать документы.

— «Пельмени» поддержали эту тему?
— Я же им не говорил. Они узнали все это из СМИ. И на последних сборах подошли: что за «Выпускной»? Я рассказал вкратце, всех пригласил на премьеру, так что, надеюсь, 2 мая все наши будут. Очень интересно узнать их мнение. Меня очень поддерживает жена, она даже предлагает какие-то идеи: писали тут недавно текст в ее присутствии, она даже какие-то фразы подкидывала. Дети спрашивают, когда премьера, я думаю, они тоже пойдут.

Фото: Алиса Сторчак; 66.RU