«Я и подумал — столько пью, а ни одной тату с алкашкой у меня нет»: как живут люди с татуировками на лице

У татуировок на лице было две традиции — декоративная и насильственная. Декоративные татуировки делали чаще всего из эстетических соображений, чтобы подчеркнуть свой статус, мужество, принадлежность к тому или иному племени. Татуировки, которые делали на лице насильно, обычно служили наказанием за особо тяжелые преступления.

Племен у нас давно нет, да и наколки уже перестали ассоциироваться с тюремным прошлым. Но удивление и повышенный интерес татуировки на лице до сих пор вызывают. Мы поговорили с теми, кто не побоялся украсить свои лица, и узнали как им живется и какими способами они борются с неприязнью окружающих.

Дмитрий Шуров, художник. 28 лет

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

— Мои отношения с татуировками начались еще в школе, но тогда это была будто бы легкая влюбленность. Когда я набил первую тату, на меня, конечно, не все адекватно реагировали... *** (тумаков) можно было огрести. А сейчас я не замечаю этих взглядов просто, да и мне кажется, что меньше их стало. Хотя друзья говорят, что вроде как на меня смотрят.

Я педагог по образованию, но по специальности работать меня не взяли еще во время прохождения учебной практики. Мы тогда пришли со старостой, у которой уже были татуировки на пальцах, в гимназию №9. На нас там посмотрели и сказали: «Вы не подходите нам по стилистике, вы не будете преподавать». Да и не нравится мне, как все в российских школах устроено, поэтому я и не учитель.

Кстати, именно в институте вся эта история с татуировками и понеслась сумасшедшими темпами. Мы безостановочно кололи себе всякую чепуху и олдскул, типа роз с шипами и иероглифов с ошибками самодельными машинками. Тогда я к этому серьезно не относился, но в какой-то момент все изменилось. Повлиял, на самом деле, папа, художник-авангардист. Он просто в какой-то момент подошел ко мне и сказал: «Чо ты под всех косишь? Рисуй сам из башки». И я его послушал, положил на всех болт и начал рисовать татуировки сам. И пришел в итоге к тому, что сейчас есть.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

Татуировка «Любовь-Горе» на лице — парная. Она появилась после разрыва с девушкой, с которой были долгие отношения. Понятно, что мне надо было тогда пострадать. Я в тот день у своих друзей в тату-салоне сидел, и мысль просто спонтанно пришла — набить любовь и горе. Да, я тогда тоже бухой был. Утром проснулся — о, сюрприз! Но никаких сожалений о том, что сделал что-то неправильно, не было. Я никогда не жалею о таких вещах. Да и многие, кто смотрит на нее сейчас, говорят: «Чувак, ты прав, пока будет жива любовь, будет жить горе». Рядом с «горем» у меня щипцы для захвата железа. Екатеринбург же городом чугунных богов считается, заводской. И когда я первый раз переехал в Питер, то так сильно скучал по родному городу, что решил сделать это в память о нем.

Первую татуировку на лице я сделал лет в 20. Как-то напились с чуваком и решили набить мне звездочку. Наутро проснулся и подумал: «Вот что родителям скажу?» Замазал тоналкой. Потом все равно, конечно, спалился и выслушал от мамы лекцию о том, что я «поставил крест на своей жизни». У нее поначалу был бзик по этому поводу, она сильно переживала, как будто я в банке собираюсь работать. А сейчас она, наоборот, меня поддерживает — у нее уже у самой кисть забита, пальцы.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

На виске — ее почти не видно — набита бутылка «Рябинки». Я же алкаш, но сейчас не пью, закодировался. Я любил бухать и боготворил алкоголь, особенно дешманский. Ну, я и подумал — раз я столько пью, то чего у меня ни одной тату с алкоголем нет. В итоге набил бутылку, там надпись на ней «Рябинка» должна быть, но все поплыло, и прочитать это невозможно. «Рябинку», кстати и пили, когда били. Листик с цветочком — это бессмысленная тату, вообще ничего не значит.

Для меня татуировки — это зарубки памяти. Я помню, что и когда было набито, в каком состоянии. Это как большой альбом с зарисовками жизненных уроков. Все отношения, переживания, проблемы — это все уроки, которые ты должен осваивать и выносить из них что-то. Ну, было и было это в моей жизни. Я к этому ни негативно, ни положительно не отношусь, это просто как созерцание. Мои татуировки — то, из чего я состою.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

Терновый венок в виде колючей проволоки и надпись над ним «раб государства» я сделал еще в институте. Бил ее, когда меня все выбесило, и я подумал, что все мы живем в большом лагере. Раньше такое на лбу били всякие отмороженные, которые сидели. Но я не парюсь о том, что будет, если я со всем этим попаду в места не столь отдаленные. Меня с детства родители к этому готовили и говорили: в нашей стране вечно сидят интеллигентные люди. Поэтому я не удивлюсь, если меня закроют за что-нибудь.

Я не знаю, набью ли я еще что-нибудь и что это будет. У меня нет планов на тату, и никогда их не было. Вот если нужна мне новая на лице, то я ее сделаю в ту же минуту. И я клиентам своим говорю — никогда не задумывайтесь о татуировке. Вот если есть порыв, то его надо воплощать и делать. С другой стороны — не все потом могут ужиться с этим порывом.

Но у меня есть планы на жизнь — стать известным художником. Я уже художник, у которого машинка для татуировок — это кисть, а люди — холсты. Я просто рисую. Но в России я вряд ли добьюсь успеха. Я понимаю, что за рубежом мне будет нисколько не легче, но там будет больше возможностей. Тут сколько ни *** (трудись) — ничего не получится. Я не хочу сдохнуть здесь каким-то спившимся беспонтовым художником. Я вырос в такой среде и видел, как заканчиваются многие талантливые люди, которых уже не узнает никто и никогда.

Алексей Едомских, продавец комиксов. 23 года

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

— Первая татуировка появилась у меня еще в 14 лет. Я жил тогда в Кургане, та еще дыра, если честно. Я тогда познакомился с ребятами, которые просто сидели в парке и играли на гитаре какие-то песни. Я тусовался с ними и через них познакомился с тату-мастером. Он мне и предложил что-нибудь набить. Я ему поначалу отвечал: "Блин, да мне 14 лет, какие татуировки?» Но он дал мне пищу для размышлений, и через некоторое время я все-таки решил набить себе что-нибудь. В итоге это был уродский дракончик и иероглиф под ним. Он должен был обозначать счастье, удачу или что-то такое. Короче, не факт, что у меня слово «жопа» там не было написано. В любом случае, я уже перекрыл этот рисунок другим.

Сложно в это поверить сейчас — но на первую татуировку официальное разрешение дала моя мама. Она тогда руководствовалась такой политикой — пусть он сделает, это будет больно, и он не будет этим больше заниматься. Но на деле оказалась, что ты набил себе одно тату и подсел. Это как наркотик. Понесло и меня. Иногда я сажусь и пробую сосчитать, сколько их, но каждый раз сбиваюсь где-то после 30.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

Первыми на лице появились знаки из «Звездных войн», символика повстанцев и империи. Во-первых, я обожаю эту сагу, а во-вторых, я тогда сильно хотел что-то сделать на лице. Затем — надписи «время», «юность» и изображение косы, хотя на самом деле многие думают, что это цифра 7 или вопросительный знак. Коса — это обратная сторона, другой конец жизненного пути, про который тоже нужно безусловно помнить, потому что все — не бесконечно. Нужно помнить, что когда-нибудь нас не станет и нужно успевать делать максимально все, что ты хочешь от этой жизни, иначе ты можешь просто не успеть. Время для меня — это своего рода валюта. Для всех валюта — это деньги, но я уверен, что они не всегда могут что-то решить, если у тебя элементарно нет времени.

Примерно в то же время появилась колючая проволока на лбу. Многие на нее реагируют так: «Чувак, это же какая-то зоновская тема». Но у меня она символизирует то, что моя юность прошла в Кургане. И я очень рад, что я вырвался из этого города. Потому что это офигеть какая дыра. И все, что там со мной происходило, — это адская жесть. Поэтому именно колючая проволока символизирует участок жизни и город, из которого я смог вырваться.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU
«Юность» — это очень важное для меня слово. Это ключевой момент в твоем жизненном пути, потому что именно в юности ты становишься тем, кем ты являешься всю свою последующую жизнь. И надо помнить, что она очень быстро уходит. Потом появился паук. На самом деле я его набил больше для симметрии, хотя у меня всегда была боязнь пауков. Это смешно.

Для мамы до сих пор каждая моя татуировка — это бесконечные вопросы: «Зачем и когда это кончится?» Но каждый раз, когда мама начинает читать мне лекцию, какой я говнюк, подходит бабушка и говорит: «Ну-ка цыц, нравится — пусть делает, потому что чем больше запрещаешь, тем больше хочется». Она всегда одобряла мои рисунки на теле.

Набить тату на лице — это серьезное испытание — где бы ты ни появился, на тебя все обращают внимание. Ты постоянно очень много взглядов на себе ловишь — как положительных, так и отрицательных. Каждый среднестатистический человек будет пытаться как-то тебя задеть. Всегда. Постоянно. В итоге у всех, у кого есть тату на лице, наступает момент, когда он спрашивает себя: либо ты справляешься с этим и живешь дальше, либо ты говоришь «Нет, я так не могу» и все сводишь.

Сейчас я работаю в самом лучшем месте Екатеринбурга — это магазин комиксов «Рокетс». Я бесконечно люблю эту работу, я работаю там год и это просто какое-то волшебство. Лучше места я не могу для себя подобрать. Многие заходят и видят, что шея у меня забита по комиксам, и с этого чаще всего и начинается наш разговор. Поэтому мои татуировки не стали для меня проблемой в работе, они, наоборот, — дали обратный эффект. Они отделили от меня все ненужное, где бы я точно занимался не тем, чем хочу. Я просто понял, что тот работодатель, которому я буду нужен, возьмет и с забитым лицом.

Света Солнцева, администратор в барбер-шопе. 21 год

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

— Все началось в 16 лет. Мой друг на день рождения подарил мне мою первую тату. Это была львица в цветочках в реализме, которую я набила на ребре под грудью. Я тогда еще картинку маме показала, она говорит: «Мне нравится, красиво». А потом, когда узнала, что это будет татуировка, она, конечно, была в бешенстве.

Потом, с годами, я потихоньку стала делать татухи у разных мастеров, так, чтобы можно было надеть кофточку с рукавом в три четверти или брюки и все это дело прикрыть. Я поначалу, правда, старалась бить так, чтобы не сильно все это видно было. Но рано или поздно это все равно выходит за рамки и становится общим достоянием.

До лица я добралась годам к 20. Я не думала о том, что это какой-то вызов или еще что. Просто когда уже есть тату на всевозможных частях тела, становится все равно — уже ничего не изменится. То есть, когда у меня было две тату, мне казалось, что сделать на лице — это какой-то шаг, все серьезно, важно. А сейчас это как само собой разумеющееся.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

Над переносицей у меня солнышко. Никто не понимает, что это солнышко — но это оно. Для меня оно очень важно на холодном Урале, где все время хочется тепла и света. На скулах — слезинка и сердечко. Сердечко — это о любви в жизни, все к ней приходят. А слезинка… В некоторых культурах есть такой момент, что бьют слезинки за умерших родственников. У меня она об этом. На самом деле, люди чаще обращают внимание на надпись «шалость удалась» на шее. Они, кстати, делятся ровно на два типа: те, кто знают, кто такой Гарри Поттер, и те, кто не знают и пошло шутят.

Родители, конечно, бесятся. Постоянно одно и то же: «Такая красивая девочка была». Единственная, кому все равно, — это бабушка. Она смотрит и говорит: «Ну, картинки, бывает…» На самом деле, уровень реакции на мои татуировки зависит от уровня воспитания человека, его восприятия мира. Мне кажется, что люди что-то и говорят за моей спиной, обсуждают или осуждают, но я просто не отражаю это. Но если они пытаются лезть ко мне со своими вопросами из серии — нафига, то мне в этой ситуации жалко не себя, а собеседника со слишком узким кругозором. Им остается только посочувствовать.

Я в свое время работала администратором в двух тату-салонах и насмотрелась на то, как люди приходят и выбирают себе татуировки по каталогам. И это лишь в очередной раз подчеркивает, что культура татуировки в России сейчас в очень трагичном состоянии. Поэтому я очень надеюсь, что мода на них скоро пройдет и останутся только ценители и хорошие мастера. Это как мода быть фотографом. Сейчас слишком много фотографов и тату-мастеров.

Для меня татуировка — это мои воспоминания, мои мысли, чувства. Нет такой татуировки, которая бы для меня ничего не значила. Хотя, может быть, первая татуировка — она такая. Половинчатая. Ну что ребенок в 16 лет понимает?

Антон Плотников, тату-мастер. 23 года

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

— Мне было 14 лет, я катался на скейте, пил пиво, а мама ругалась. Мне тогда ничего нельзя было, потому что у меня она работает на государственной службе и ей это все аукалось. В 16 — я начал тянуть туннели, но мама продолжала говорить — начнешь сам зарабатывать и делай что хочешь. В итоге я нашел работу и спустя несколько месяцев после 18-летия я набил себе первую татуировку. Потом была вторая, третья, пятая, десятая, а потом я сбился со счета.

Поначалу я бил их, потому что мне просто нравилось, как они выглядят, а потом я понял, что мне просто так комфортней. Раньше на пляже я себя некомфортно чувствовал, мне казалось, что на меня все смотрят, что я голый. А сейчас мне хоть в трусах по центру города гуляй — пофиг. Мои тату — моя одежда.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU

Самая большая и самая первая тату на лице — на подбородке — моя паучиха Марселин. Набил я ее, когда расстался с девушкой, которая была противницей татуировок. По пьяни, кстати, сделал. Когда наутро проснулся, посмотрел на себя в зеркало и подумал *** (ужас). Лицо было опухшее, паучиха была очень яркая. И я где-то месяца 4 ходил, пряча тату в шарфах и платках. Я думал, что я сдохну от такого дикого количества внимания. Сейчас я ее свожу. Когда я ее удалю, думаю овал лицо оставить чистым, а все остальное забить. Будто бы ты погрузился в ванну из татуировок и у тебя только морда торчит, чтобы дышать.

С мамой, кстати, я не виделся месяц после того, как набил паука. Я осознанно избегал этого, но с виду выглядело, будто бы случайно. На самом деле, мама — это мой лучший друг, но про паучиху она не знала. Вообще она достаточно адекватно относится к моим вот этим всем приколам и понимает, что мне 20 лет и это самое время, чтобы делать глупости.

Слово «Мечты», набитое на лице, мне нравится, оно хорошее. Вот есть человек, у него есть цель. Цель — это фигня, потому что люди не умеют ничего добиваться, потому что они ленивые и глупые. А мечты — это такое простое слово, они есть у каждого. И к мечтам можно стремиться хоть всю жизнь, а можно исполнить за три минуты и идти к другой мечте. Мечты ничем человека не обязывают, а цели по мне слишком твердолобы и прямолинейны. Надпись «Юность» меня сейчас немного высаживает. Когда я ее бил, не было даже такого бренда, а сейчас это слово какой-то мейнстрим.

Фото: Влад Бурнашев; 66.RU
Единственная татуировка, в которой была хоть какая-то идея, — цифра VI. Ну просто я заказывал себе плаги (закрытые тоннели) с цифрами VI и получалось три шестерки. Я не сатанист, но, по-моему, это просто забавно. "Ch12py" рядом с ней — это мой тег, которым я подписывался, когда мы в детстве на стенах рисовали.

По образованию я повар-кондитер и долгое время я работал в ресторане премиум-класса. Еще я работал в службе доставки «Сушкоф». Хотя целью там была не столько работа, сколько желание научиться быстро и уверенно водить машину. Найти работу с татуировками на лице — не проблема.

Но на самом деле люди — очень мнительные существа, и татуировки научили меня не думать о мнении окружающих. На самом деле, когда суровый и с виду злой мужик смотрит на тебя на остановке, не всегда он думает о том, что хочет вырвать тебе позвоночник. Людям на самом деле часто просто интересны татуировки. Недавно, например, мы ходили в боулинг, и я видел, что мужику с соседней дорожки прям надо ко мне подойти, прямо чешется у него. В итоге он подошел, спросил, настоящие ли туннели, а потом говорит: «Я в детстве тоже хотел татуировку, но мне отец сказал — вдруг ты станешь знаменитым человеком, народным деятелем, а у тебя тело испачкано». Я ему отвечаю: «А вы стали народным деятелем?» Он такой — нет. «Ну, вот видите, а я выполнил свои детские мечты, и я хоть чуть-чуть, но счастливее вас», — ответил я, после чего он замолчал и ушел.

Я вот что хочу сказать — мы живем один раз, и лучше я буду жалеть о том, что что-то сделал, чем о том, что чего-то не сделал.