Музей Нью-Йорка записал Россию в раздел «Азия». Почему это хороший повод для самоопределения

На сайте нью-йоркского Метрополитен-музея, одного из крупнейших универсальных музеев мира, русское искусство отнесено к макрорегиону «Азия». Что нам с того? Как можно и нужно на это реагировать? Стоит ли нам вообще на это реагировать? Что это значит? Является ли это форточкой Овертона, этаким символическим изгнанием неугодных русских из некоей большой европейской семьи? Является ли это маркером начала системной кампании по отторжению русских от сообщества «правильных» народов?

Действительно, на сайте Метрополитен-музея, одном из лучших музейных сайтов в мире, поставляющем контент для пользователей социальных сетей, всяческих культурологических сайтов, классификатор относит русское искусство к «Азии». Так, Александр Родченко, один из революционеров мировой фотографии, выросший из европейской традиции и внесший огромный вклад в европейскую культуру как художник, фотограф, дизайнер, идеолог русского конструктивизма, стал «азиатом». Пока только в космосе тегов, которые на первый взгляд являются операционным инструментом онлайнового сервиса, работающим на удобство и эргономичность. Вроде бы мелочь, вроде бы ничего страшного. Но это на первый взгляд. Предварительно хотелось бы дать небольшую справку.

Разнобой в классификации отчасти можно объяснить тем, что за границами России русского искусства очень немного. Икон и русского авангарда побольше. Искусства «между» — очень немного. И это не значит, что наше искусство плохое или вторичное. Отнюдь нет. Просто так получилось. Русские «украли» собственное искусство. Мы очень неохотно им делились с другими, а потому за границами нашей страны его даже сейчас очень немного. Недостаточно для того, чтобы сложилась искусствоведческая игра, игра в символическую капитализацию и ликвидность.

Обычно такие игры порождают искусствоведческие интерпретации, дискуссии, которые и определяют место национального искусства в мировом, общемировом контексте. Усугубляет ситуацию извечная слабость и крайняя несуверенность, вторичность нашего гуманитарного сообщества, патологически не способного к интерпретационным играм, «наговариванию» очень хорошему отечественному искусству символической стоимости.

В итоге сегодня отечественного искусства за границами России весьма немного. Но оно есть. Оно есть и в Лувре, и в Метрополитен-музее, пражской Национальной галерее, Институте искусств в Чикаго, даже в лондонской Национальной галерее и других не менее престижных музеях. Чаще всего русское искусство относится к европейскому, даже западноевропейскому, иногда с более подробными вариациями — так, в Лувре Левицкий висит в зале североевропейского искусства.

Вопрос классификации русского искусства осложняется тем, что в XX веке из-за распада Российской империи множество наших художников оказалось за пределами страны, попав в иные культурные контексты, состоявшись в них. Сегодня происходит эдакое символическое присвоение другими культурами художников, маркированных как born in Russia. И нам просто необходимо осуществлять символические политики по присвоению «обратно» таких авторов, как Кандинский, Гончарова, Эрте, Башкирцева, Ланской, Фешин и многих-многих других. Просто необходимо замахнуться и на таких авторов, происходивших из наших имперских окраин, как Сутин, Цадкин, Архипенко, Ротко и др. Им тоже несть числа.

Что-то в нашей стране делается, но это нельзя назвать политикой, формулирование и осуществление которой назрело. Необходимо признать, что передовиками в этом деле являются аукционы. Их замешанный на прагматизме рубрикатор русского искусства, особенно XX века, является лучшим на сегодняшний день и может стать хорошей отправной точкой для искусствоведов и культурных стратегов. Уже сегодня на «русских торгах» ведущих аукционов мира уживаются гений позднесоветского искусства Виктор Попков и сформировавшийся как художник в России Сюрваж, Хаим Сутин и Дейнека, Андрей Ланской и Петр Кончаловский — и так до бесконечности.

Почему это важно? Стоит вернуться к значимости тега. Сегодняшняя культура, только-только обучающаяся существованию в онлайновой среде, в цифровом качестве, порождает особенную разновидность забвения. Сегодняшнее забвение отнюдь не предлагает физическое уничтожение или запрет. Сегодняшнее забвение — это пребывание неспрошенным, неактуализированным в постоянно умножающемся информационном океане. И актуализация происходит посредством вопрошания, спрашивания.

Огромное значение сегодня обретает вопрос, которым в цифровой среде и является тег, хештег. Сегодня формирование вопросника, управление вопросником — это и есть управление медиасредой, культурой в конце концов. И пренебрегать отнесением русского искусства на сайте Метрополитен-музея было бы недальновидно. Обижаться, как у нас принято в последнее время, не стоит. Нам необходимо расценивать этот факт как хороший повод для самоопределения, для прагматичной дискуссии на тему «Кто мы?». Причем эта дискуссия должна закончиться усилием классификации, своей версии классификации с разработанными кодами, которые можно было бы легко переформатировать в теги. За работу?

Фото: личная страница Евгения Фатеева в социальной сети Facebook