Александр Высокинский: «Пока ваши сотрудники живы, гоните их к врачам. Всех. Строем»

Главная цель стратегии города — это улучшение качества жизни граждан. А главный показатель качества жизни — это ее продолжительность. Всё достаточно просто.

В городе Свердловске на конец 80-х годов ежегодно фиксировали 24 тыс. родившихся деток и около 13 тыс. смертей. После начала перестройки количество рожденных упало в два раза — до 11–12 тыс. А уровень смертности подскочил до 19 тыс. Многие из этих людей могли бы жить. Но погибли из-за резкого снижения качества медицинской помощи, из-за резких изменений социально-экономического климата в стране.

Сейчас в Екатеринбурге ежегодно умирают 15–16 тыс. человек. Нам удалось уйти от пугающих цифр девяностых годов, но до показателей советской эпохи нам еще далеко. Логичный вопрос: почему? В Советском Союзе не было томографов, маммографов, осциллографов и всей этой дорогущей медицинской техники. А смертность была ниже.

В причинах мы разбирались, когда писали медицинскую часть стратегического плана развития города. Установили три главных фактора, влияющих на продолжительность жизни: травма, гипертония и онкология.

С травмой все понятно. Травматологи утверждают: если человек попал на операционный стол в течение часа после получения травмы, его шансы на выживание — более 80%. Если в течение двух часов — больше 50% никто не дает. Если в течение трех — 30% максимум.

Самое простое решение в этом контексте — увеличение количества карет скорой помощи, для того чтобы время доставки больного к врачам максимально сократилось. Зависимость прямая: чем больше бригад скорой помощи, тем больше людей они спасут.

С онкологией и гипертонией — сложнее. Сегодня медицина развивается неплохо. Тот же рак врачи умеют определять на самых ранних стадиях. И если больного ловят на первой-второй стадиях — он будет жить. Если на третьей-четвертой — гарантий нет.
Потому главное — профилактика. И тут мы возвращаемся к опыту советского периода. Тогда на всех предприятиях действовало очень простое правило: диспансеризацию не прошел — на работу не выходишь. Обязательный плановый осмотр у врачей все проходили раз в год, а те, кто трудился на вредных производствах, — два раза в год.

Поняв смысл и эффективность этого простого правила, мы с моим хорошим другом Александром Прудковым (тогда он занимал пост главы Горздрава) пришли к главе Екатеринбурга Аркадию Чернецкому и заявили ему: «Чтобы проверить, доказать эффективность диспансеризации, давайте для начала сделаем ее обязательной для всех сотрудников городской администрации».

Аркадий Михайлович идею принял. Но, конечно, она вызвала бурю протестов: «Да нафиг это нужно! Мы сами можем позаботиться о своем здоровье. У нас ничего не болит, к врачам не пойдем». Но Чернецкий занял очень жесткую позицию. Ту самую — советскую: диспансеризацию не прошел — сиди дома без содержания.

Через полгода, когда все, наконец, прошли осмотр, когда были подведены его итоги, Прудков сообщил мне: «Ну что, шестерых спасли». Ни у кого из них ничего не болело, никто из них ни на что не жаловался, но у шестерых нашли онкологию. На ранних стадиях, слава богу. Всех шестерых относительно легко и недорого вылечили. Реально спасли.

Конечно, после этого ежегодная диспансеризация для всех сотрудников городской администрации стала обязательной. И она подтверждает свою эффективность. Мы госслужащие, мы обязаны ее проходить. Для сотрудников большинства частных компаний такого требования нет. И обязать их я не могу. Но я считаю, каждый работодатель Екатеринбурга должен раз в год отправлять своих сотрудников к врачам. Всех до одного. Строем. Организованно.

Собственник компании должен понять, что ему выгодно помочь человеку отследить заболевание в самом начале, купировать его. Так он сохранит хорошего, эффективного работника. Тем более что диспансеризация — это бесплатная услуга, это забота ТФОМС. Но даже если проходить ее в частной клинике, то это обойдется в 2 тыс. за одного человека (что намного меньше миллионов рублей, необходимых для оплаты услуг немецких и израильских онкологов, не гарантирующих, впрочем, положительного результата).

И я рад, что многие наши предприниматели это уже понимают. Жаль, что не все, но тенденция — положительная.