Борис Дьяконов, Банк24.ру: «Так страшно мне было, лишь когда мама не выходила из комы»

Вчерашний день.

Так страшно мне в жизни никогда не было. Даже в 9-балльный шторм в середине Атлантики, когда рвались паруса, у соперников ломались мачты, лодка начала течь, сломалась команда и океан дышал холодной, безразличной смертью. Хотя нет, вру, один раз было страшнее, когда мама не выходила из комы.

Кажется, что мир рухнул. 12 лет жизни. Потрясающая команда. Десятки тысяч клиентов и их бизнесы. Реальные бизнесы. Захватывающие дух инновационные проекты, на которые заглядывались.

Чувствую себя очень виноватым перед всеми, и перед клиентами, и перед сотрудниками, и перед акционерами. Честно говоря, было страшно идти по коридору в банке и выходить на улицу. Хотя не знаю, что еще мог сделать…

Самое важное потрясение дня — люди хорошие, потрясающие! Сотни сообщений от наших клиентов, сотрудников, бывших сотрудников. Пожелания держаться, воскреснуть и не сдаваться, слова участия. Жаль, что нужно умереть, для того чтобы услышать столько хорошего о себе. И кажется, никогда в жизни так много не плакал и не был так сильно растроган. Спасибо… А сотрудники вчера (в чьи обязанности это входит и не входит) из дома консультировали, как могли, клиентов…

Для злопыхателей: я никуда не делся, проснулся с утра, вспомнил про новую реальность и пошел на работу.
Что на работе: все грустные, но есть простая и понятная цель — спасти клиентов и команду. Есть куча муторной работы, сегодня надо подписаться в 7 томах на каждой страничке. От нашей скорости работы зависит скорость и качество выплат. Физикам заплатит АСВ, юрикам — ликвидатор или тот, кто купит активы и обязательства. Агрессивно работаем в этом направлении, сегодня несколько переговоров.

Работаем над тем, чтобы наладить общение и ясность в вопросе выплат. От нас вчера потребовали грохнуть сайт, отключили все доступы и т.д. У сотрудников вчера из информационных систем только телефоны да интранет с почтой были. Ну и ФБ. Сейчас пытаемся убедить, чтобы всё же вернули клиентам доступ к информации, разрешили выложить информацию о следующих шагах, необходимые формы и т.д. и т.п. Очень надеюсь, что это за сегодня-завтра получится сделать. Команда будет писать по результатам, что и как.

Еще три вещи…

1. Про вывод денег. Я ничего не могу сделать. Точнее, просить меня бесполезно, и так делаю всё. Прогнозы делать сложно, может быть, чудо и всё будет быстро (верю в него).

2. Про [слово, похожее на «гандбол» и означающее контрацептив, — прим. ред.]. Я понимаю тех, кто будет пинать меня ногами за то, что зависли деньги. Мне искренне сложно понять людей, которые не были нашими клиентами, а просто проходили мимо и считают своим долгом плюнуть или пнуть. Среди них — один одноклассник, которого 15 лет назад не взял на работу; один человек, чье мероприятие по клиентоориентированности отказался спонсировать; пиарщик, услугами которого не пользовались, ну и т.д.

3. Про журналистов. Многих, кто названивал вчера, не знаю, многих из тех, кто стучался вчера, знаю 100 лет и люблю, они друзья и некоторые, к сожалению, пострадали… Понимаю желание всех взять интервью. К сожалению, на это уйдет время, которое можно тратить на выплаты и спасение. Но просить сейчас дать интервью «про причины и планы на будущее» — это как просить дать интервью у больничной кровати смертельно раненного и истекающего кровью ребенка. Какие [к черту] планы? Какие причины? Надо выжить, помочь клиентам и команде. «24-ка» никогда не была для меня «проектом» — она была жизнью. У которой забрали лицензию на эту самую жизнь. Но не забрали душу.

Простите, пожалуйста… занимаюсь и занимаемся изо всех сил, чтобы смягчить удар. Вот.