Оптовый бизнес Шуваева – поставки лекарств из Венгрии, Германии и Болгарии – несколько лет работал под крышей «центровых». Их влияния хватало, чтобы защищать его от претензий уралмашевской группировки. Когда Шуваеву угрожало уголовное дело, возбужденное по заказу федерального дистрибьютора, он выкручивался самостоятельно.
«Погоди, мужик, сейчас закатаем тебя в асфальт»
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
– Как «центровые» стали вашей крышей?
– К «центровым» мы обратились сами, потому что понимали – работать без защиты в такое время опасно. Один из офисов у них находился за «Рубином» на Малышева – мой компаньон с кем-то там был знаком. Мы просто пришли и попросились под защиту. Раз в месяц к нам стал приезжать от них человек, звали его Василий – фамилию не помню, а может, и не знал. Мы отдавали ему тысячу долларов за гарантию, что нас никто не тронет. Выходило дешевле, чем сейчас платим за охрану «Сове».
– В каких случаях вы обращались к крыше за помощью?
– Мы жили спокойно, пока о нас не узнали уралмашевские. Однажды вечером я вернулся домой из сада (тогда ездил на «Волге»), а они вышли навстречу из «девятки», схватили за грудки и начали заталкивать в свою машину. Я вывернулся – в руках у них осталась незастегнутая куртка. Тогда тот, что повыше, достал ствол и пригрозил продырявить мне лоб. Сказал, они – исполнители, им велели меня куда-то доставить. Повезли, как потом выяснилось, в один из домов культуры. Когда уже подъезжали, смотрю – навстречу идет милиционер. Я хотел открыть дверцу и сказать, что меня похитили, но не знал, как эти бандиты себя поведут – вдруг, думаю, шлепнут милиционера, тогда мне точно крышка. Решил положиться на судьбу.
– Чем все закончилось?
– Меня привезли в подвал с бильярдными столами – там нас ждал господин, похожий на Луи Армстронга, только белый. «Ты никому не платишь, – сказал он. – Теперь будешь платить нам». Я пытался объяснить, что работаю под крышей – есть люди, которые получают мои деньги. Он не верил. Спрашиваю: «Можно звонок другу?» – мне дают телефон. Я набрал Василия (хорошо, что помнил номер), все ему рассказал. Он ответил: не переживай, сейчас приеду. И действительно, минут через 20 появился. Они с Армстронгом ушли и разговаривали довольно долго, наверное, минут сорок. А громилы, с которыми я приехал, нагоняли на меня страху. Говорили: никто еще не уходил отсюда живым, погоди, мужик, сейчас закатаем тебя в асфальт. Не то чтобы я им не верил, но почему-то особенно не переживал. Потом вернулся Василий, сказал: все нормально, проблем у тебя больше не будет.
– С тех пор вы жили спокойно?
– Уралмашевские больше не приезжали, но года через три меня вызвали в милицию. Сказали: ты взял товар со склада Госрезерва на Викулова и не расплатился. Мы действительно получали на этом складе медикаменты с истекающим сроком годности. Женщина, которая там всем управляла, написала заявление, будто я ее обманул. Сначала я не беспокоился – отчетность у нас в порядке, любой документ можем представить. Тем более, споры юридических лиц разбирают в арбитражном суде. Но все пошло не так. На меня завели уголовное дело, склад с лекарствами опечатали, в компании начались обыски. Я отправился к Василию: дескать, менты парализовали всю работу компании – что делать? Он заверил: не переживай, разберемся, но через два дня позвонил снова и объяснил, что в этот раз ничем не поможет. Сказал: теперь ты – свободный человек, нам больше не платишь, и мы за тебя не отвечаем.
«Это мой подследственный – очень приличный человек»
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
– Почему директор склада вас оговорила?
– Она была на крючке у ОБХСС. Мне об этом рассказал знакомый, который арендовал в Госрезерве помещения и половину суммы платил директору наличными. Когда про левые деньги узнали, ее начали таскать в милицию и заставили написать это заявление. Другого объяснения я не вижу.
– О какой сумме шла речь?
– 12 тысяч рублей.
– Это повод для уголовного преследования?
– Повод тот еще. Но машина закрутилась. Следователем назначили Олега Смольникова (фамилия изменена, – прим. 66.RU). Поскольку обвинение шили белыми нитками, он объезжал аптеки, которые мы снабжали, и собирал компромат. Интересовался у заведующих, не было ли с моей стороны мошенничества. Ему объяснили, что аптеки работают на товарном кредите – оптовая компания поставляет им лекарства с отсрочкой платежа и получает деньги, когда товар продан. Тогда он начал спрашивать, не угрожал ли я им из-за долгов, не привозил ли бандитов. Ничего плохого обо мне никто не сказал, но за два с лишним года в уголовном деле накопилось 32 тома, а весь товар с опечатанного склада менты раздербанили и перепродали.
– Ничего себе.
– Под занавес Смольников отвез меня в изолятор на Репина. Объяснил: «Следствие окончено, завтра передаем дело в суд. Могу оказать тебе последнюю услугу – выбери камеру с хорошим видом из окна, где тебе будет удобно сидеть». Но я уже понял, что накопать ему ничего не удалось и теперь он изгаляется, чтобы себя утешить. Говорю: «Давайте обойдемся без этих дешевых трюков». Дело закрыли. И вот где-то через неделю прихожу в баню на Первомайской и встречаю Смольникова. Он вроде даже обрадовался. «Голым я тебя, Николаевич, еще не видел», – говорит. Я предложил ему выпить коньячку – в предбаннике там работал бар. «Так я не один – со мной опера» – «Мы люди не бедные, и оперов угостим». Взяли три бутылки, он меня операм представил: «Это мой подследственный – очень приличный человек». Потом ребята ушли, и он признался, что дело возбудили за деньги. «Я понимаю, что грехов за тобой нет, – сказал Смольников. – Ты меня извини, я человек подневольный, мне сказали: фас, я ничего не мог сделать». Я поинтересовался насчет лекарств на складе: если товар продали, верните деньги – там на миллиард было (до деноминации). Но Смольников искать правду не советовал: «Будешь дергаться, эти ребята у тебя и аптеки кончат». Ладно, думаю, проехали.
– Вы выпили коньяка в бане, разошлись и больше не встречались?
– Потом этого следователя понизили в должности – то ли плохо сработал, то ли указания начальства не выполнил. Он предлагал мне организовать службу безопасности в компании, но я не видел в этом необходимости. И он ушел куда-то участковым – карманников ловить.
– А кто был заказчиком уголовного дела, вам удалось выяснить?
– Тогда уже федералы пришли в область – четыре крупных дистрибьютора. Наш оптовый бизнес кому-то из них помешал – мы снабжали лекарствами весь Урал – Екатеринбург, Курган, Сургут, Тюмень, Челябинск, Пермь. Это 500 районных аптек – вроде бы немного, но у каждой аптеки в подчинении еще по 10–12 точек. Поставляли им 400–500 наименований ходовых препаратов, которых больше ни у кого не было. А пока шло следствие, конкуренты всех заказчиков перехватили. Я понял, что тягаться с этими ребятами бесполезно.
– Могли посадить в камеру с видом из окна?
– Еще немного, и посадили бы, хотя оснований не было. Но когда дело передают в суд, шансов остается немного. Оправдательные приговоры в России – большая редкость.
– С бандитами было проще иметь дело, чем с государством?
– Уралмашевские ведь ничего плохого мне не сделали. Не били, дали позвонить по телефону, договорились с центровыми. Был все-таки определенный порядок. Наверное, если бы сегодня у меня была такая крыша, никто из федералов не смог бы открывать аптеки дверь в дверь с «Валетой» – им бы объяснили, что так делать не надо. Даже в СССР был стандарт – расстояние между аптеками не меньше 500 метров. В Европе муниципалитет не разрешит вам открыть аптеку рядом с уже работающей. Там понимают, что одно успешное предприятие заплатит больше налогов, чем два или три с сомнительной экономикой. Я объехал больше 70 стран и всюду видел, что местные власти поддерживают бизнес. Только у нас говорят – рынок сам все отрегулирует.
«Мы считаем, что вы платите мало налогов»
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
– В 2015 году налоговая инспекция подала на вас в суд, чтобы взыскать 75 миллионов, которые, по ее мнению, вы недоплатили. С чего все началось?
– Мы почувствовали, что попали под колпак. Начались непонятные звонки в офисы с вопросами. Неизвестные люди делали контрольные закупки, фотографировали интерьеры аптек – так продолжалось месяца полтора. Мы стали разбираться и выяснили, что все они работают в налоговой. Там мне объяснили: в аптеках «Валета» проводятся оперативные действия. Вскоре меня официально пригласили в областную налоговую инспекцию и сказали: «Мы считаем, что вы платите мало налогов». Якобы мы неправомерно использовали ЕНВД. Я не согласился, и они предупредили: «Вы еще пожалеете».
– Что они вам сделали?
– На следующий день в наши аптеки и офисы пришли с проверкой два десятка служащих из трех районных инспекций. Они проводили обыски, копировали содержимое папок в компьютерах, изымали документы и допрашивали сотрудников компании – от заведующих аптеками до водителей и уборщиц, в том числе тех, которые уже уволились. Нередко такие беседы продолжались по шесть часов – наших девчонок-фармацевтов доводили до слез. Чтобы на допросах сотрудники чувствовали себя спокойнее, мы наняли адвокатов, но уралмашевские налоговики вызывали охрану и выкидывали их из кабинета под тем предлогом, что свидетелям адвокаты не полагаются. Начальницей в налоговую Орджоникидзевского района тогда назначили бывшую милиционершу, и она установила там свои порядки.
– Ваши юристы не могли с этим справиться?
– Я говорил адвокатам: придумайте уже что-нибудь – мы платим вам по 10 тысяч за выход, а вас выбрасывают из кабинета и вы там стоите-плачете у двери. Тогда они стали снимать возню с охранниками на видео. Нашли подходящую статью в уголовном кодексе, показали это кино инспекторам и объяснили: отвечать за самоуправство придется не начальству, а вам лично. За это можно и в тюрьму сесть. С тех пор адвокатов оставили в покое и разрешили им копировать допросные листы.
– Как это сказалось на аптечном бизнесе?
– Пока продолжались споры, бизнес не развивался, потому что непонятно было, чем закончится дело – почти каждый день допросы шли, какое тут развитие. Хорошо еще, что я закалку получил после того уголовного дела, и все эти разбирательства не очень меня бесили, я с ума не сходил, мы спокойно боролись. Потом начались сверки документов с контрагентами, которых у нас сотни. Поставщиков такие действия напугали. Они все время спрашивали: «Что у вас там происходит?»
– Как сотрудники налоговой обосновали претензии?
– Они заявили, что я умышленно раздробил бизнес и получил налоговую выгоду. На вопрос, в какой момент времени это могло случиться, мне никто не ответил. Потом они два с половиной года разбирались и предъявили недоимку – 300 миллионов рублей (якобы недополученный НДС, пени и штрафы). Посчитали очень просто – взяли шесть миллиардов оборота и умножили на 20% НДС, хотя при торговле лекарствами берут 10%. Согласитесь, трудно поверить, что налоговики не знают законов – они просто прикидывались дурачками. Брали на понт, по-русски говоря. Но обосновать сумму в 300 миллионов им не удалось – пришлось уменьшить ее до 75 млн руб. Замначальника налоговой инспекции Кировского района дважды вызывал меня для беседы и убеждал заплатить хоть сколько-нибудь, а искать правды в суде не советовал. Сказал: адвокаты вас разорят. Но я объяснил, что деньги – не главное. Заплатив хоть копейку по претензиям налоговой, я признаю, что нарушал закон, хотя за всю историю такого ни разу не было. Отстоять честное имя было важнее.
– Сколько вы заплатили адвокатам?
– Семь миллионов. Понятно, что такие деньги государство нам не вернуло.
– Но вы убедили суд, что государству ничего не должны?
– Сначала мы пытались достучаться до руководителей ведомства, обратившись с апелляционной жалобой в Управление ФНС по Свердловской области, но там обвинения посчитали справедливыми. Оставалась только одна инстанция – арбитражный суд. Налоговики доказывали, что компания «Аукцион-Практика» искусственно раздробила бизнес, использовала льготное налогообложение и получила необоснованную выгоду. Но арбитражный суд разобрал по пунктам все претензии и посчитал, что обвинения не обоснованы. Юристы мне потом объяснили – в то время налоговая обкатывала пилотную схему, призванную увеличить сборы в бюджет, и решила попрактиковаться на нашем бизнесе. Получается, что в стремлении найти недоимку чиновники начали подменять самого предпринимателя – ему навязывают бизнес-модели, более выгодные для бюджета. От таких действий никто не застрахован, поэтому надо быть вдвойне осторожным.
