Кинокомпания «СТВ» завершила съемки фильма «Своя война» о действиях в Сирии. Сценарист, режиссер и исполнитель главной роли — актер Алексей Чадов. Его персонаж — реинкарнация сержанта Ивана Ермакова из картины Алексея Балабанова «Война», с которой началась актерская карьера Чадова. Этот режиссерский дебют Сергей Сельянов считает успешным.
В интервью 66.RU он объяснил, почему готов нести убытки, доверяя постановку фильмов людям без опыта.
— Есть мнение, что при советской власти хороших фильмов снимали больше, а теперь их — считаные единицы, и уровень все равно не тот. Вы с этим согласны?
— В Советском Союзе выпускали 150 фильмов в год, среди них было примерно 10% хороших, даже отличных, и два-три — замечательных. То же самое — в США, где снимают 600–800 фильмов в год, в Индии, в Китае — везде. Некоторые, ссылаясь на принцип Парето, говорят, что правильная цифра — 20%. Спорить не буду. Насчет десяти процентов есть цитата математика по фамилии Доджсон, известного как Льюис Кэролл, который выразился с английской прямотой: 90% чего бы то ни было — полное дерьмо. Это и сейчас так. И, похоже, будет всегда. У сильных компаний, сильных режиссеров, сильных продюсеров процент хороших фильмов выше. Сейчас в России снимают несколько меньше, чем в СССР, — приблизительно 120 фильмов в год. Нормальный, в общем, показатель, особенно если учесть огромное количество сериалов, которые в СССР почти не производили. Но ограничений никто не ставит. С одной стороны, рынок переполнен — конкуренция с теми же американцами — колоссальная. Но если вы сейчас решите снять кино или сериал, никто возражать не станет, а если вашему примеру последуют еще 100 человек, то и слава богу.
— Опыт компании «СТВ» подтверждает эти пропорции плохого/хорошего?
— Мое мнение — не показатель. Наверное, это опрометчиво, но я делаю только те проекты, которые мне нравятся — к большинству из них отношение у меня позитивное. Есть неудачи — я это внутренне признаю, и есть несколько картин, не собравших кассу, но я рад, что выпустил их на экраны, потому что речь идет о качественном продукте. Такие фильмы долго живут в Сети и на телевидении, подтверждая мою самоуверенную оценку. Время — лучший фестиваль, есть такая фраза. И это — один из главных критериев, что фильм получился, даже если он не особенно заработал в момент выхода на экраны. Например, в 2015 году братья Чижиковы сняли свой первый полный метр «Парень с нашего кладбища», в главной роли — Александр Паль. Комедийный триллер. В прокате картина прошла незаметно, но до сих пор активно востребована на платформах, в онлайн-кинотеатрах и на телевидении. Нет никаких сигналов, что фильм умрет в ближайшее время.
— Сколько сценариев вы прочитываете, если девять из десяти приходится отправлять в корзину?
— Сценариев много. Подсчитывать их — напрасный труд. Мы с вами начали разговаривать в 11 утра, к этому времени я успел прочитать два. Иногда мне приходится оценивать тексты как участнику экспертного совета Фонда кино и экспертного совета «Кинопрайма» (частный фонд развития кино, учрежденный бизнесменом Романом Абрамовичем, — прим. ред.). Если говорить о собственном производстве, то в компанию «СТВ» самотеком поступает около 1,5 тысяч сценариев в год. Одному мне с таким объемом не справиться, помогает редакторский отдел — его сотрудники говорят, на какие тексты обратить внимание. Когда подходящая идея появляется у нас, мы набрасываем синопсис и сами ищем сценариста, который сумеет выстроить драматургию. Иной раз сценарий существует в десятках вариантов. Если работа заходит в тупик, приглашаем другого автора.
— Вы раньше говорили о проектах, которые не можете запустить из-за того, что нет хороших сценаристов. Сейчас они появились?
— Талантливых и профессиональных людей (или просто профессиональных) в кинематографе по-прежнему не хватает. Если бы всякий раз, как вам в голову приходит идея, появлялся десяток сценаристов, готовых включиться в работу, это облегчило бы задачу продюсера. Но такого счастья нет даже близко. В целом со всеми доработками на сценарий уходит примерно полтора года. Меньше никак не получается. Поскольку сценарии зрительского кино (да и авторского тоже) творческий коллектив создает в жесткой связке с продюсерской командой и последнее слово остается за мной, наши компетенции за последние семь-восемь лет заметно выросли. Но это не значит, что мы ухватили бога за бороду и не нуждаемся ни в чьих советах.
— Было время, когда в кино работали писатели. Самые успешные выдавали по два-три сценария в год, не считая художественной прозы. Сейчас кинокомпании научились обходиться без них?
— Такие примеры есть, но это скорее исключения. Писатель и сценарист — все-таки разные профессии.
— Иногда продюсеры отвергают сценарии фильмов, которые потом собирают кассу и награды на фестивалях. У вас есть своя история об упущенных возможностях?
— Не припомню, чтобы я отказался от сценария и кусал потом локти от досады, что его сняли другие. Не потому, что я такой умный. Иногда действительно попадается приличный сценарий, но запускать его в производство мне неинтересно — не мое, а коллеги берутся и снимают хороший фильм. Правда, таких случаев немного. Кино прекрасно тем, что чудеса случаются, когда их не ждешь. Бывает, делаешь фильм, а он становится событием. Так произошло, например, с «Братом» и с «Бумером». Но чаще, чтобы выйти на прибыль, нужны дополнительные усилия. Когда компания «СТВ» выпустила мультфильм «Алеша Попович и Тугарин змей», сборы оказались скромные, совсем не покрыли затрат, но мы все же рассчитывали, что идея сработает. Сделали второй фильм — «Добрыня Никитич и Змей Горыныч» — убыток получился меньше, а «Илья Муромец и Соловей-разбойник» уже показал хорошие результаты. Дальше пошло по восходящей. Этот случай — предмет для гордости, потому что наша вера оправдалась. Был ведь и другой вариант — получить на Алеше Поповиче убыток, ужаснуться и поставить на проекте крест.
— Вы собрали постоянный пул режиссеров или они все время меняются?
— Меняются. Люблю работать с разными режиссерами. Особая любовь — это дебютанты. Компания «СТВ» доверяет много проектов дебютантам — я считаю, это правильно. Месяца через полтора мы завершим производство дебютного фильма Алексея Чадова. Это качественная режиссерская работа, я считаю его первый опыт удачным. Заканчиваем — осталась буквально неделя — фильм Лены Ланских с рабочим названием «Крошка» о 14-летней девочке, у которой появился ребенок, и о том, как ей живется в этих обстоятельствах. В августе кинотеатры начнут показывать мультфильм «Бука. Мое любимое чудище». Это тоже дебют Виктора Глухушина.
— Наверное, на экраны выходит не совсем тот фильм, который задумал продюсер. Если вы привлекаете к съемкам людей без опыта, результат становится еще менее предсказуемым?
— Иногда дебют делается, чтобы раскрыть возможности режиссера — ввести в индустрию новое имя. Мы можем понимать, что проект не вызовет большого эффекта, не будет сильно востребован зрителем. Но если режиссер докажет этим фильмом, в том числе самому себе, что состоялся как профессионал, это будет важно не только для компании «СТВ», но и для всей киноиндустрии. Давать путевку в жизнь — благородная продюсерская задача. Первый фильм бывает раз в жизни. Человек долго ждал этого часа, и вот ставка сделана, шарик побежал… Куда он упадет? Для дебютанта это большое испытание — ему приходится мобилизовать все ресурсы своего организма — головной мозг, спинной мозг, сердце, почки, все нейронные связи. Меня тоже очень волнуют наблюдения, как человек самоутверждается в профессии, хотя я видел это уже много раз. Несмотря на дебютный характер, фильм может получиться ярким и неординарным. Так бывает не всегда, но когда удается, это прямо праздник.
— Коммерческие риски при этом увеличиваются?
— Главное — не бояться этого. Когда ко мне приходят люди из других бизнесов, чтобы узнать, как заработать на кино, я начинаю с фразы «Вы должны научиться любить убытки — они быстро всему научат. Если не готовы, то и не надо ходить сюда». Не бывает продюсера без неудач. К этому нужно относиться с некоторой даже любовью. За одного битого двух небитых дают.
— Что говорят потенциальные инвесторы, когда вы обещаете им убытки?
— До сих пор помню, как консультировал одного бизнесмена с системным подходом, решившего вложить в кинопроизводство $40 млн — такие встречи обычно происходят за ужином. В конце разговора он не смог сдержать слез — плакал от счастья, что я все ему объяснил и спас его деньги. Хотя я и не думал сгущать краски, скорее даже чуть приукрасил, потому что задачи напугать инвестора не было — я рад деньгам, которые приходят в кино, но и обманывать не хочется. Обещать фестивали, «Оскар» и миллиарды долларов — зачем? Кино — очень рискованный бизнес, и в этом его прелесть, с моей точки зрения. Я готов терять деньги, потому что люблю кино. Часто мне хочется сделать фильм, который по всем расчетам выходит убыточным. Особенно если речь идет об авторском кино. Я понимаю, что не всякий хороший продукт можно продать, но у меня и у моих коллег есть дополнительная мотивация — нам важно, чтобы замысел состоялся. У каждого продюсера своя философия и бизнес-модель, но в чем-то мы и похожи.
— Про потерянные деньги понятно. Расскажите, как можно заработать на российских фильмах.
— Сложно ответить коротко, но я попытаюсь. В целом кинокомпаниям российского рынка недостаточно — отдельные проекты выходят в плюс, но убыточных фильмов много даже с учетом господдержки. Затраты на производство, маркетинг, рекламу в прокате окупаются далеко не всегда. Как это преодолевают, если кино продолжают снимать? Иногда — никак. Часть предприятий разоряется и уходит с рынка. Но убытки — величина относительная. Во всем мире прибыль считают по первому году, когда фильм выпускают в прокат. Но кино продолжает жить — его покупают телеканалы, онлайн-платформы и иностранные дистрибьюторы. Если вы сняли не полное дерьмо, есть все шансы покрыть убыток первого года за следующие пять–семь лет — такой горизонт инвестирования вполне приемлем. У того, кто снял единственный фильм и прогорел, шансов меньше. Компания, выпускающая три фильма в год, более устойчива — один из них может выйти в плюс, остальные два — принести некоторый убыток. Тогда прибыль первого фильма покроет общие издержки. Получив опыт, вы снимаете еще три фильма — итого шесть. Эта библиотека еще пять-семь лет собирает деньги. Я объясняю примитивно, в действительности все сложнее. Но фильм «Брат» живет уже 25 лет — Алексей Балабанов снял его в 1997 году. И много других картин, выпущенных нашей компанией 15–20–25 лет назад, до сих пор востребованы.
— Есть ведь product placement и, наверное, еще какие-то возможности увеличить доходную часть. Вы ими пользуетесь?
— С product placement мы не работаем. Может, и надо бы, но дело это хлопотное. Одним словом — нет. Дополнительным источником можно считать поступления от продажи фильмов за границу. Последние 5–6–7 лет российское зрительское кино выходит на мировой рынок. Авторское кино всегда продавалось за рубежом, пользуясь спросом в своей нише, а зрительское — никогда. Благодаря Фонду кино, который ежегодно определяет список кинокомпаний-лидеров, претендующих на государственное финансирование, уровень киноиндустрии в России заметно повысился. Сейчас практически любой качественно сделанный фильм покупают десятки стран. Нам бы хотелось, конечно, чтобы платили больше, но и это уже хорошая возможность вернуть часть инвестиций.
— Недавно Netflix купил права на показ фильмов «Брат» и «Брат-2», снятых без оглядки на политкорректность. Приходится вам сейчас учитывать требования «нового этического Рейха» (@Константин Богомолов), если вы намерены и дальше показывать свои фильмы в Европе?
— Политкорректность вредна для произведений искусства, но искусством можно назвать лишь авторские проекты, где высказывания режиссера, отстаивающего свою правду, нередко идут вразрез с доминирующими на данный момент представлениями об этике. Что касается зрительского кинематографа, он в очень существенной степени не столько искусство, сколько развлечение. При этом авторские фильмы подпитывают идеями большой зрительский кинематограф, который уже не может отмахиваться от разного рода ограничений. Все зависит от дерзости и мужества тандема режиссер/продюсер — готовы ли они рискнуть, учитывая возможные неприятности. Кино — дорогое удовольствие, поэтому велико и давление среды. Другое дело, что с толерантностью во всех ее видах сейчас явный перебор. Мир меняется, и все должны выбирать — бороться с этими изменениями или, наоборот, поддерживать их. Каждый сам решает, что ему лучше.
— Время от времени у кинотеатров случаются конфликты с министерством культуры, когда чиновники не выдают прокатное удостоверение иностранному фильму и предлагают вместо него российский, снятый с участием государства. Вы одобряете такой протекционизм?
— Минкульт действительно способствовал прокату некоторых российских фильмов, обещавших стать событиями, — определял время премьеры, ограждал от конкурентов. Но не только потому, что оказывал финансовую поддержку их производства (обычно министерство закрывает 30–40% бюджета, остальное вкладывают инвесторы). Государство обязано развивать национальный кинематограф, протекционизм — он везде. Но в России такая практика осталась в прошлом. Мы вернулись к чистому рынку — забытой и неэффективной системе народного хозяйства. То, что минкульт перестал в отдельных случаях регулировать прокат — большой минус для российского кино. Кинотеатры готовы брать любые фильмы, приносящие деньги, — хоть китайские, хоть монгольские. Но пока самый беспроигрышный вариант — американское кино. От российских фильмов прокатчики не отказываются, если уверены, что их будут смотреть. Таких примеров уже немало. Компании Disney, Sony, Universal и другие тоже внимательно следят за нашими проектами. Это продюсер может снять качественное кино без надежд на хороший заработок и гордиться этим, а кинотеатры — чисто коммерческое предприятие.
— Власть прислушивается к вашим доводам?
— Мы лоббируем законы, связанные с антипиратством, с прозрачностью экономики кинотеатров и онлайн-площадок — я не буду все перечислять. Это существенная часть работы нашей ассоциации продюсеров. Нам важен максимально позитивный климат для выпуска аудиовизуальных произведений. Кино не хватает внимания государства и бюджетных денег. Это упущение. Жизнь доказала — все, что связано с креативными индустриями, — это движок развития экономики. В России богатые культурные и кинематографические традиции — глупо от них отказываться. Поэтому мы всячески стараемся быть заметными.
Вам понравилось? Еще больше классных новостей и историй — в нашем Telegram-канале. А еще любую публикацию там можно обсудить. Или, например, предложить нам свою новость. Подписывайтесь!
Редакция 66.RU благодарит Ельцин Центр за помощь в организации интервью.
