Бендукидзе и другие. Кто спасал Уралмашзавод и почему он в итоге потерял рынок тяжелого машиностроения

Тяжелое оборудование в Советском Союзе пользовалось спросом уже потому, что запчасти предприятия не выпускали, и новые машины приходилось разбирать для ремонта старых. Нефтяники, выработав скважину, просто оставляли буровые установки в тайге. Деньги стали считать, когда распределительной системе пришел конец.

В девяностые УЗТМ начали теснить иностранные компании с узкой специализацией. Предприятие рассчитывало на содействие государства — заградительные пошлины, субсидии, долгосрочные кредиты. На Украине, где Новокраматорский машиностроительный завод (НКМЗ), выпускал похожую номенклатуру машин, так и сделали.

Уралмашзавод выкручивался сам.

Потерянный указ президента

Фото: УЗТМ, 66.RU
Виктор Коровин, гендиректор Уралмашзавода с 1992 по 1999 год

Продажи экскаваторов и буровых установок Уралмашзавода упали в начале 90-х, когда у заказчиков не стало денег. Егор Гайдар, тогда — министр экономики и финансов РСФСР, уверял гендиректора Виктора Коровина, приезжавшего по делам в Москву, что в ближайшие 10 лет спроса не будет.

Коровин, окончивший механический факультет УПИ, начинал инженером в НИИ тяжелого машиностроения. При советской власти он сделал карьеру в комсомоле — летом 1984 года стал первым секретарем Свердловского обкома ВЛКСМ. На этой должности Коровин продержался семь месяцев — в феврале 1985 года первый руководитель области Борис Ельцин отправил его обратно на завод. Конфликт вышел, когда Коровин не появился на пленуме горкома ВЛКСМ, и причина была неуважительная.

На УЗТМ он три года работал начальником цеха буровых установок № 80, в 1988 году возглавил советско-австрийское СП «Альпина», выпускавшее машины непрерывного литья заготовок. В 1992 году работники предприятия выбрали Коровина гендиректором.

Прогноз Гайдара сбывался — металлургическое оборудование еще покупали, но УЗТМ мог работать только за предоплату, а компании Demag и Mannesmann (Германия), Voestalpine (Австрия) и Danieli (Италия) предлагали российским промышленникам льготные кредиты и лизинг с расчетами готовой продукцией. Завод быстро потерял рынок Восточной Европы и начал биться с конкурентами в России.

Фото: Анна Коваленко, 66.RU

Пришлось учитывать требования покупателей, которых не устраивала стандартная комплектация машин. Конструкторов (в том числе главных), недовольных переделками чертежей, стали увольнять.

Уралмашзаводу это не помогло. В 1992 году предприятие изготовило 220 тыс. тонн механических изделий, в 1993 году — 95,5 тыс. тонн, в 1995 г. — 48 тыс. тонн. Вместо денег, которых не было, на заводе ввели собственные платежные средства, прозванные «коровинками», — в столовых ими рассчитывались за обеды. Чтобы покупать продукты, запчасти для технологических линий меняли на металлопрокат, прокат — на автобусы, и далее по цепочке. В отсутствие промышленных заказов завод изготавливал колокола для церквей и монументальное бронзовое литье, начав с конного памятника маршалу Жукову к 50-летию Победы.

Коровин полагал, что Уралмашзавод нужно акционировать и рассказать о его возможностях потенциальным инвесторам, в том числе иностранным. Делегация УЗТМ во главе с Юрием Осинцевым, тогда — директором по экономике и финансам, ездила изучать опыт КамАЗа, ставшего акционерным обществом еще в 1990 году. От схемы, при которой коллектив завода владел контрольным пакетом акций, комиссия УЗТМ отказалась, решив, что намерения трудового коллектива могут не совпадать с интересами инвесторов.

Фото: УЗТМ, 66.RU
Борис Красилов, Егор Гайдар и Виктор Коровин

Остановились на варианте, когда работники завода получали 25% акций безвозмездно и могли приобрести еще 10% по льготной цене, 5% акций выкупал менеджмент УЗТМ, а остальные 60% поступали в федеральный фонд имущества, и тот выставлял 20% на торги.

Указ президента России о приватизации завода канцелярия премьера подготовила накануне отставки Гайдара — документ показали Коровину, сказали: «Завтра приходите за копией», однако днем позже бумага потерялась. Это обстоятельство не помешало, впрочем, акционировать завод по выбранной модели — 4 декабря 1992 года новое ОАО с уставным капиталом 2 млрд рублей получило свидетельство о регистрации. Уралмашзавод собирались трансформировать в холдинг, а его подразделения — в дочерние компании.

Накануне Коровин вылетел в США вести переговоры с компаниями Caterpillar (строительная, транспортная и сельскохозяйственная техника) и National Oilwall (поставщик бурового оборудования), заинтересованными, как тогда считали, в покупке акций УЗТМ. По возвращении гендиректор рассказал ближнему кругу, что договорился создать совместное предприятие, выпускающее буровые установки, и продать американцам долю Уралмашзавода.
Предприятие потом действительно создали, а инвестора нашли в России.

Каха Бендукидзе покупает Уралмашзавод

Фото: УЗТМ, 66.RU
Каха Бендукидзе

На торгах 1994 года акции УЗТМ достались Кахе Бендукидзе, в прошлом — сотруднику Института биотехнологии Министерства медицинской промышленности. Фирма «Биопроцесс», созданная им с партнерами, чтобы синтезировать соединения тонкой химии, к тому времени занялась переработкой нефти. По советским законам, которые еще действовали, предприятия с иностранным капиталом могли экспортировать собственную продукцию без лицензии. В начале 90-х «Биопроцесс» учредил два СП с ливанскими и гонконгскими компаниями, арендовал мощности на заводах в Грозном и Уфе и поставлял за границу прямогонный бензин и дизельное топливо.

После неудачной попытки масштабировать сырьевой бизнес и убыточных проектов, связанных с лесоразработками, производством ветряных энергоустановок и пчелиного яда, компаньоны заинтересовались ваучерной приватизацией. «Мы сначала думали, что придется ездить по деревням, но очень быстро возник рынок — надо было просто прийти на биржу РТСБ и там купить любое количество ваучеров», — вспоминал Бендукидзе.

Полагая, что «ковровая приватизация» надежнее, он изучил список заводов, акции которых государство выставило на торги, и отказался от вариантов с высокими рисками — территориальными (Москва и национальные республики, где играли по своим правилам) и отраслевыми — если считал, что бизнес нетехнологичен или представляет интерес для криминальных структур.

Вне этих рамок осталась тяжелая/легкая/химическая/деревообрабатывающая промышленность, приборостроение, машиностроение и производство стройматериалов. Наиболее привлекательными Бендукидзе считал предприятия, чья воображаемая стоимость (в глазах инвесторов) была ниже реальной. «Я сравнил два завода — ЗИЛ и «Уралмаш» — и понял, что теоретически ЗИЛ более привлекателен, потому что все знают холодильники и машины этой марки, а продукцией «Уралмаша» в быту никто не пользовался», — пояснял свою мысль Бендукидзе.

Его выводы подтвердил всесоюзный аукцион, где разыгрывали акции ЗИЛа — среди участников возникла конкуренция. Претендентов на УЗТМ было всего два — Бендукидзе и Коровин. По некоторым данным, задолго до аукциона их познакомил Егор Гайдар. Сценарий торгов предполагал, что собственниками будут оба, но план не сработал.

Гендиректор хотел купить акции своего завода за 70 тыс. рублей — банковский заем, потраченный на ваучеры — в расчете, что дороже продавать не будут. Победил Бендукидзе, вложивший полмиллиона долларов. Позже он скажет историческую фразу: «Купить «Уралмаш» оказалось легче, чем магазин в Москве. Мы приобрели этот завод за тысячную долю его действительной стоимости».

По отзывам, вернувшись в Екатеринбург, Коровин ругал «непонятных людей из Москвы», с которыми теперь придется считаться. При встрече он сказал Бендукидзе: «Хорошо, что вы пришли — предприятию нужны инвесторы». И предложил вложить в модернизацию производства $132 млн на 12 лет под 3% годовых.

Бендукидзе ответил, что условия нереальные. «Тогда завод встанет», — заверил Коровин.

Те же и Белоненко

Фото: УЗТМ, 66.RU
Олег Белоненко, гендиректор Уралмашзавода с 1999 по 2000 год

«Это был Советский Союз в масштабе 300 гектаров», — говорил Бендукидзе об Уралмашзаводе. Когда технический директор УЗТМ Борис Красилов объяснял ему, как работает буровая установка, Бендукидзе поинтересовался, сколько она стоит. «Думаю, шесть», — ответил Красилов. «Шесть — чего?» — «Шесть миллионов». — «Рублей или долларов?» — «Не знаю, не буду врать».

По словам Бендукидзе, завод исправно отгружал заказчикам оборудование, но кэш не генерировал. «Там не было фантастической маржи, как в случае с алюминием: купил тонну за тысячу рублей, продал за 2000 долларов, почти все, что заработал, — прибыль, — рассуждал он. — На «Уралмаше», если продал экскаватор за рубеж, еще непонятно, будет прибыль или убыток».

Реструктуризацию новый собственник начал с продажи непрофильных активов — постирочного цеха и пятиэтажной типографии с немецким оборудованием начала ХХ века, где издавали заводскую многотиражку. Теплицу с огурцами забрала Екатеринбургская епархия. Внутреннюю АТС, по сути — небольшую телефонную компанию, и инструментальное производство приобрел бывший секретарь парткома, сделавший оба предприятия прибыльными.

Все, что относилось к ключевой компетенции Уралмашзавода — производству тяжелого оборудования, — поделили на отдельные предприятия. Бендукидзе, продолжавший скупать промышленные активы, к тому времени контролировал около десяти компаний в составе «Объединенных машиностроительных заводов» (ОМЗ), куда входили два промышленных гиганта — Уралмашзавод и «Ижорские заводы» (Санкт-Петербург), выпускавшие оборудование для атомной энергетики и нефтехимической отрасли.

Отношения Коровина с Бендукидзе не сложились. Гендиректора редко видели на работе: официально — из-за болезни, но очевидцы уверяют, что Коровин уходил в запои. Бендукидзе искал управленца, который наведет порядок на УЗТМ, а потом и на «Ижорских заводах». Друзья рекомендовали вице-президента КамАЗа Олега Белоненко, который вывел производство грузовиков из кризиса. Тот согласился, хотя — по словам Бендукидзе — в Москве мог найти зарплату намного выше.

Пока Коровин оставался главным, Белоненко, взявшегося за оперативную реструктуризацию, сделали первым заместителем. Он работал в здании НИИтяжмаша, затем перебрался в маленький кабинет на первом этаже заводоуправления. Вторым замом был Михаил Матвиенко, отвечавший за производство.

Белоненко создал на предприятии «стратегические бизнес-единицы» — структуры, объединившие продавцов и разработчиков оборудования. У машиностроительного гиганта такого опыта не было — в сбыте продукции конструкторы никогда не участвовали, хотя лучше других представляли, где работают выпущенные заводом машины и какая еще техника может понадобиться заказчику.

На оперативную реструктуризацию отвели один год. За это время Белоненко рассчитывал увеличить продажи внутренним потребителям на 20%, экспорт — на 50%, издержки производства сократить на 10%. К концу 1999 года УЗТМ возобновил прерванные связи с партнерами и потребителями и сформировал портфель заказов на 2000 год. Успеху способствовали падение курса рубля в августе 1998 года и изношенный парк оборудования у металлургических, горнодобывающих и угольных предприятий.

В декабре 1999 года срок контракта Коровина закончился — продлевать его совет директоров не стал. Новым генеральным директором назначили Белоненко. На 2000–2003 годы он строил большие планы, но завершать начатое пришлось другим, потому что летом 2000 года Белоненко убили.

Две пули в голову

Белоненко снимал четырехкомнатную квартиру в заводской гостинице-общежитии на улице Калинина, 68. До завода добирался к 7:30 на велосипеде или служебной «Волге», обгоняя по пути своего заместителя Михаила Матвиенко, ходившего на работу пешком.

Утром 10 июля гендиректора на заводе не дождались. На телефонные звонки он не отвечал. Помощник Белоненко Михаил Костров отправился узнать, что случилось. В гостинице, где уже распоряжалась милиция, ему сообщили — в Белоненко стреляли двое неизвестных, когда он садился в машину. Хирурги сделали Белоненко двустороннюю трепанацию черепа, но извлечь пули не успели — гендиректор скончался на операционном столе. Водителя, получившего ранения грудной клетки и брюшной полости, спасти тоже не удалось.

Выстрелов никто не слышал. Злоумышленники использовали газовые пистолеты, переделанные под калибр 5,45 мм. По одной из версий, за углом убийц ждал автомобиль — ВАЗ-2101 (11, 19 или 13 модель) белого или светло-бежевого цвета, с многочисленными вмятинами и дополнительной фарой на решетке радиатора. Третий сообщник — плотного телосложения и азиатской внешности — сидел за рулем.

Днем позже на пресс-конференции в Екатеринбурге Каха Бендукидзе заявил, что разумных объяснений убийства у него нет. Гипотезу о конфликте Белоненко с ОПС «Уралмаш» он отверг. По его словам, в 1998 году уралмашевские предлагали провести своих людей в совет директоров УЗТМ — их лидер Александр Хабаров встречался с Бендукидзе в Москве и обсуждал такую возможность — этот разговор ничем не закончился. Бендукидзе не верил, что ОПС «Уралмаш» пойдет на конфликт, но стекла в своем рабочем кабинете — на всякий случай — велел сделать пуленепробиваемыми.

Среди возможных мотивов убийства гендиректора называли предостережение Владимиру Путину, которого ждали на тагильской выставке «УралЭкспоАрмс», заговор топ-менеджеров УЗТМ (их всех проверили на полиграфе), происки конкурентов, криминальные разборки, месть бывшей жены (или мужа любовницы). Получалось, что Белоненко мешал всем. На заводе больше склонялись к версии о камазовском следе — в середине девяностых на менеджеров автозавода завели уголовные дела из-за финансовых махинаций. Отправить их за решетку помогли показания Белоненко — с КамАЗа он ушел после двух инфарктов. Допускали, что бывшие коллеги отсидели срок и рассчитались с ним выстрелами в голову.

Похоронили Белоненко в Москве на Троекуровском кладбище. Прощаться с гендиректором пришли в основном сотрудники московского офиса ОМЗ. К неудовольствию журналистов речь Бендукидзе была короткой — без ярких цитат, которые можно упомянуть в репортаже.

После 18 месяцев расследования дело об убийстве Белоненко приостановили. Желающих занять его должность не нашлось. Генеральным директором ОМЗ стал сам Бендукидзе, а исполнительным — Матвиенко.

Рынок в форме глобуса

Фото: УЗТМ, 66.RU
Патриарх Алексий II, Эдуард Россель, Михаил Матвиенко, Каха Бендукидзе

При Бендукидзе заводоуправление начали переводить с больших компьютеров на персональные. Занималась этим команда Евгения Шароварина (сейчас курирует гражданскую продукцию на НПО автоматики). По его словам, на одном из совещаний, где менеджеры рассказывали о маркетинге и продажах буровых установок, Бендукидзе сказал: «Это оборудование и в России, и в Африке, и в Венесуэле работает одинаково — ваш рынок имеет форму глобуса».

Свой тезис Бендукидзе заложил в новую стратегию корпорации ОМЗ. Он предлагал отказаться от диверсификации и сосредоточить усилия на нефтегазовой отрасли и атомной энергетике, где продажи оборудования за 1999–2001 годы выросли втрое. По мнению Бендукидзе, в этих сегментах Ижорские заводы и УЗТМ могли стать мировыми лидерами.

Переходя от слов к делу, Бендукидзе начал собирать под крышей ОМЗ предприятия, выпускающие атомное энергетическое оборудование. «Где в мире, в каких отраслях интегрированное производство себя оправдало?» — спрашивал он. И отвечал: «Нет таких отраслей, компания должна быть сфокусирована — она не может лидировать сразу в 29 видах бизнеса».

Гендиректор ОМЗ считал приоритетным азиатский рынок. В марте 2003 года корпорация приобрела 54% предприятия «Атомстройэкспорт» — генерального подрядчика, строившего атомные станции в Индии, Иране и Китае. Портфель заказов компании оценивали в $3 млрд. Бендукидзе стал председателем совета директоров «Атомстройэкспорта» и мог влиять на его решения.

В Росатоме (тогда — Министерство по атомной энергии) опасались, что Бендукидзе сделает предприятия ОМЗ основными поставщиками оборудования для зарубежных АЭС в ущерб другим производителям или — того хуже — уступит акции «Атомстройэкспорта» зарубежным конкурентам, например, компаниям Framatom (Франция) или Westinghouse (США). В ноябре представитель ведомства заявил, что контролировать «Атомстройэкспорт» может только государство — частной компании, ставшей держателем контрактов на строительство АЭС, иностранные партнеры не доверяют. Бендукидзе убеждали продать часть своего пакета структурам, близким к власти, но он отказывался.

Чтобы конкурировать с мировыми гигантами, строившими атомные станции, корпорации ОМЗ не хватало собственного производства турбин. Вероятным объектом для поглощения считали харьковский «Турбоатом», но собственник выбрал другой путь. 18 декабря 2003 года Бендукидзе и Владимир Потанин объявили о слиянии ОМЗ с компанией «Силовые машины» — крупнейшим российским производителем оборудования для электроэнергетики.

Договорились, что Бендукидзе займется стратегией, а оперативное управление объединенной компанией с выручкой $1 млрд перейдет к менеджерам Потанина. «Слияние усиливает позицию обеих компаний, — говорил Бендукидзе. — Мы сможем построить атомную станцию на основании нашего ядерного цикла и турбин «Силовых машин» или предложить то же самое по отдельности».

В 2004 году УЗТМ получил от нового партнера заказы на производство оборудования для гидроэлектростанций.

Государство отжимает бизнес

Фото: УЗТМ, 66.RU
Полпред президента РФ в УрФО Николай Латышев и Каха Бендукидзе

Проект ОМЗ и «Силовых машин» антимонопольная служба одобрила в середине лета 2005 года. К тому времени Бендукидзе продал активы, не относившиеся к энергетическому машиностроению, как требовали условия сделки, переехал в Грузию и работал министром по координации реформ.

В июле менеджеров Потанина из компании «Интеррос» собирались ввести в совет директоров ОМЗ на годовом собрании акционеров. Ждали представителей Бендукидзе, но те не появились. В отсутствие необходимого для выборов кворума (50% плюс одна акция) собрание отменили. Разгорелся скандал. Пресс-служба «Интерроса» заявила: «Срыв собрания акционеров говорит о том, что господин Бендукидзе потерял интерес к слиянию».

Журналисты выяснили, впрочем, что Бендукидзе ни при чем, а дело в переговорах о продаже бизнеса, которые владелец «Силовых машин» все это время вел с немецкой компанией Siemens. По данным «Коммерсанта», интерес Siemens к российскому предприятию объяснялся намерением участвовать в программе реконструкции тридцати ТЭЦ РАО «ЕЭС России».

Продажу стратегического производства немцам не одобрял Кремль, и Потанину приходилось искать вариант, который всех устроит.

Бендукидзе уверял, что не в обиде из-за сорванной сделки: «Потанин очень корректно себя повел — предупредил: так вот и так, условия от Siemens лучше. У нас были предусмотрены штрафные санкции — все он выполнил».

Как только альянс ОМЗ и «Силовых машин» распался, Бендукидзе снова предложили расстаться с «Атомстройэкспортом». На предприятии нашли финансовые нарушения и завели уголовное дело. В головной офис ОМЗ пришли с обыском. «Меня просто прикончат как юридическое, а может быть, даже как физическое лицо, — говорил тогда Бендукидзе. — Потому что в ход пошли такие специфические методы воздействия, как прокуратура, суды и милиция».

С акциями «Атомстройэкспорта» пришлось расстаться — их выкупил Газпромбанк.

Вскоре стало известно, что Бендукидзе продает неизвестным интересантам все машиностроительные активы. Оснований для этого аналитики не видели. По их словам, через год-два растущий бизнес ОМЗ стоил бы намного дороже. По котировкам РТС на момент покупки 42,16% акций ОМЗ оценивали в $77 млн, но источник «Коммерсанта» утверждал, что за полгода до сделки Бендукидзе «сделали жесткое предложение» уступить бумаги за $10 млн. В переговорах сумму удалось увеличить, но она все равно получилась ниже рыночной. Газета.ру нашла точную формулировку: «приближенные к государству структуры административным давлением вынудили известного политика и его партнеров расстаться с собственностью за неадекватную сумму».

В покупке снова заподозрили Газпромбанк, но его вице-президент Илья Кочеврин заявил: «Ни банк, ни топ-менеджеры этого не делали». Официально Газпромбанк объявили владельцем 75% акций ОМЗ в начале 2006 года — с этого времени он начал скупать пакеты миноритариев.
Наблюдатели согласились, что государство создает мегакорпорацию в атомном машиностроении. Это подтверждали слова главы Росатома Сергея Кириенко, что к 2030 году в России появится 30 новых атомных энергоблоков.

Заработать на буме в металлургии

Фото: Игорь Черепанов, 66.RU
Назим Эфендиев, гендиректор Уралмашзавода с 2007 по 2009 год

Сергей Кириенко хотел собрать машиностроительный холдинг «Атомэнергомаш», который выпускал бы всю номенклатуру оборудования для АЭС. О том, что структура Росатома покупает акции «Ижорских заводов» (как минимум контрольный пакет) и «ОМЗ-Спецсталь» (блокирующий пакет), Агентство по атомной энергии объявило в июле 2006 года. Сделку планировали завершить к декабрю.

Уралмашзавод атомщиков не интересовал. Продолжая переговоры с Росатомом, Газпромбанк передал производственный комплекс УЗТМ в ЗАО «Машиностроительная корпорация «Уралмаш», фактически — в управление предпринимателю Алишеру Усманову, который с конца девяностых вел бизнес с Газпромом. По данным Forbes, за 50% акций и оперативный контроль в МК «Уралмаш» Усманов отдал $25 млн и машиностроительный завод «Ормето-ЮУМЗ» в Орске.

УЗТМ и «Ормето-ЮУМЗ» выпускали 40% российского металлургического оборудования. В ожидании, что рынок будет расти, новые собственники выкупили проданный «Северстали» металлургический инжиниринг УЗТМ. Управлять хозяйством Усманов поставил Назима Эфендиева — исполнительного директора холдинга «Металлоинвест» (входит в пятерку крупнейших производителей стали в России). Предполагали, что со временем УЗТМ полностью перейдет под контроль «Металлоинвеста».

Новый гендиректор появился на заводе в марте 2007 года и заявил, что намерен вернуть большую часть имущества, от которого отказался Бендукидзе. По словам Эфендиева, с 2000 года УЗТМ терпел убытки, а к 2009 году он собирался сделать предприятие прибыльным.

Фото: УЗТМ, 66.RU
Корпус дробилки обрабатывают на карусельном станке.

Помимо заказов «Металлоинвеста», который модернизировал Михайловский и Лебединский ГОКи, Эфендиев обещал загрузить производство за счет «Северстали», «Магнитки», Новолипецкого меткомбината и Евразхолдинга. Инвестиционный бум, который переживает металлургия в России, Китае, Индии и Латинской Америке, поможет Уралмашзаводу заработать, объяснял он, а стране — сохранить собственный инжиниринг металлургического оборудования.

В пример Эфендиев приводил Новокраматорский машиностроительный завод (НКМЗ), перехвативший у УЗТМ контракт на реконструкцию стана горячей прокатки в Магнитогорске за 280 млн евро.

К концу года управленческие расходы выросли в 1,7 раза. Топ-менеджерам, штат которых при Эфендиеве увеличился, он платил по 300/400/500 тысяч рублей в месяц. Индивидуальные условия оговаривали в контрактах. Сотрудники завода вспоминают, как один из директоров предложил обеспечить его костюмами, рубашками и нижним бельем, пояснив, что не может ходить на работу голым. Аналитик аптечного рынка Алексей Славич-Приступа, ставший в команде Эфендиева директором по маркетингу, вспоминает: «УЗТМ пришлось выводить из глубокого системного кризиса, фактически — банкротства. Предприятие поддерживало иллюзию рентабельности за счет систематической продажи активов. Ключевой точкой сборки стало восстановление инжиниринговых компетенций».

Эфендиев добивался, чтобы законодатели обязали иностранных конкурентов, заключивших контракты с российскими металлургами, размещать часть заказов на отечественных предприятиях. Министра промышленности и торговли Виктора Христенко, посетившего завод в апреле 2009 года с делегацией итальянских промышленников, он убеждал, что УЗТМ справится с задачей любой сложности.

Эфендиев обещал, что площадки в Екатеринбурге и Орске не будут конкурировать за контракты, однако в 2008-2009 годах руководство корпорации передало на «Ормето-ЮУМЗ» часть заказов, которые выполнял УЗТМ (атомная энергетика, буровые установки). Очевидцы вспоминают скандал с бракованными буровыми насосами, изготовленными на орском предприятии — переделывать их пришлось Уралмашзаводу.

Летом 2009 года Эфендиев (внезапно) ушел в отставку, заставив наблюдателей гадать о ее причинах. Зампредседателя правления Газпромбанка Фарид Канцеров назвал такое кадровое решение консолидированной позицией двух акционеров. Бывший гендиректор возглавил совет директоров корпорации, а оперативную работу доверили производственнику со стажем.

Антикризисный Данченко

Фото: Игорь Черепанов, 66.RU
Олег Данченко, гендиректор Уралмашзавода с 2009 по 2012 год

В кризис 2008 года Уралмашзавод остался без заказов — все базовые отрасли, начиная с металлургов и угольщиков, решили обойтись без нового оборудования. УЗТМ накопил три миллиарда долгов, в том числе перед своими работниками. Особых дел для них не было — 1200 человек благоустраивали цеха и территорию, остальные работали по три дня в неделю.

Летом 2009 года, когда работники завода, не получавшие зарплату, собирались митинговать на площади Первой Пятилетки, Газпромбанк прислал нового гендиректора — Олега Данченко, руководившего прежде Курганхиммашем и Уралхиммашем. На заводе он появился вместе с Фаридом Канцеровым. Недовольным Данченко объяснил, что сдвинуть производство с мертвой точки могут только деньги заказчиков. На крупные контракты Газпромбанк предлагал кредиты с условием, что оборудование будет выпускать Уралмашзавод.

Всех проблем это не решало. На рынке буровых установок Уралмашзаводу приходилось отбиваться от западных конкурентов, в металлургическом инжиниринге компания отставала — чтобы получить доступ к новым технологиям, завод планировал создать СП с австрийцами или купить (на деньги Газпромбанка) иностранную проектную фирму. Но это требовало времени.

Данченко полагал, что заработать можно на горной технике и стальных прокатных валках. В 2009 году предприятие выпускало 5 тыс. тонн валков, а Новокраматорский машиностроительный завод (НКМЗ) на Украине — 28 тыс. тонн при себестоимости на 20% ниже. Говорят, в начале девяностых директор НКМЗ Георгий Скударь приезжал на Уралмашзавод, чтобы создать картель, но Виктор Коровин договариваться с ним не стал. Пока Егор Гайдар убеждал уралмашевцев, что спроса на тяжелые машины не будет, депутат Верховной Рады Скударь добился заградительных пошлин на иностранное оборудование и вложил сотни миллионов долларов в производство НКМЗ. По данным «Коммерсанта», часть этих средств были государственными дотациями, полученными с помощью президента Леонида Кучмы, в прошлом — гендиректора «Южного машиностроительного завода».

В 2011 году российское правительство тоже согласилось поддержать УЗТМ таможенной пошлиной 26% на импортные валки. Льгота действовала три года. За это время на Уралмашзаводе рассчитывали модернизировать металлургический комплекс и сделать продукцию конкурентной.

Предприятие приобрело электропечи ДСП-35 немецкой фирмы SMS Demag, но запустить не успело. В Москве решили, что для нужд ОМЗ достаточно сверхмощной печи ДСП-120, установленной на «Ижорских заводах» в расчете на заказы Росатома. Сначала Росатом в лице Сергея Кириенко собирался купить «Ижорские заводы» и «ОМЗ-Спецсталь», но переговоры с Газпромбанком, длившиеся несколько лет, ничем не закончились. Кириенко, которого не устраивала монополия ОМЗ в поставках для АЭС, начал создавать собственную промышленную базу. В 2010 году Росатом купил два завода — «Петрозаводскмаш», который прежде реакторов не делал, и украинскую «Энергомашспецсталь».

Без заказов Росатома «ОМЗ-Спецсталь» работала с загрузкой 60%. По этой причине реконструкцию металлургического производства на УЗТМ отменили, хотя Газпромбанк уже потратил на нее 4 млрд рублей. Летом 2012 года Данченко уволился, заявив напоследок, что гробить завод не намерен.

Прощайтесь с металлургией

При Данченко продажи Уралмашзавода увеличились с 3,5 до 12 млрд рублей. После его ухода на производстве начался спад. Когда первый вице-президент Газпромбанка Ян Центер рассказал широкой публике о 17 млрд рублей, вложенных в предприятие, наблюдатели заметили, что поднять Уралмашзавод эти деньги не помогли. По слухам, Центер и сам убеждал московский офис отказаться от поддержки тяжелого машиностроения на Урале, но руководство Газпромбанка согласилось упразднить только металлургическое производство. Пресс-служба сообщила, что к концу года остановят, а затем ликвидируют четыре цеха — № 36 (сталеплавильный), № 37 (кузнечно-прессовый), № 41 (литейный) и № 53 (обрубной).

Недовольные таким решением ветераны УЗТМ в апреле пожаловались на инвестора в администрацию Екатеринбурга. Александр Высокинский, работавший тогда замом по экономике, предложил написать Путину. «Мы не будем стоять в стороне, — заверил он, — потому что без металлургического производства завод просто перестанет существовать».

Свою позицию представители Газпромбанка объяснили на встрече в полпредстве, куда пришли все заинтересованные лица, включая министра промышленности Александра Петрова. По словам Центера, несмотря на финансовую поддержку, Уралмашзавод приносил убытки — по 1,5 млрд рублей в год. Слабым звеном считали металлургическое производство, пострадавшее от падения цен и отмены 26% заградительной пошлины на импортные валки.

О том, что модернизацию комплекса свернули еще в 2012 году, Центер упоминать не стал.
«Если мы позволим остановить металлургическое производство на Уралмашзаводе, это будет крах предприятия», — сказал министр Петров, заверив, что губернатор категорически против, и предложил альтернативные варианты — использовать площадки Уралхиммаша и Уралвагонзавода. Сошлись на том, что предприятию нужна стратегия, до которой прежде не доходили руки.

К ветеранам и коммунистам, продолжавшим жаловаться в Москву, Центер нашел подход. Он говорил им: «В свое время Каха Бендукидзе распродал все. То, что он сделал, — просто хамство и серьезный урон стране. Жаль, что вы не смогли его остановить. Это ваша недоработка». Жалобщикам приходилось оправдываться.

Тогда же появилась информация, что почти 100 га земли в восточной части завода, в том числе участок металлургического комплекса, собираются освободить под жилую и коммерческую застройку. В проекте генплана Екатеринбурга до 2035 года, опубликованном шесть лет спустя, говорилось — в промзоне появятся многоэтажные дома, офисные центры, торговый объект и три улицы. Специалисты пояснили — если администрация Екатеринбурга найдет девелопера, готового освоить это пространство, участок интегрируют в городскую среду. Старожилы УЗТМ уверяют, впрочем, что использовать территорию завода под жилье собирался еще бывший губернатор Эдуард Россель — тогда Бендукидзе не захотел делиться землей. Теперь в ожидании окончательных решений смежными участками заинтересовались ретейлеры. На бывших землях Уралмашзавода в районе Машиностроителей — Космонавтов, где в теплицах выращивали цветы, компания Leroy Merlin хочет построить третий гипермаркет DIY.

Обсуждать планы редевелопмента с журналистами Центер отказался, отметив только, что производственная территория действительно сократится вдвое — с 375 до 150–200 га, а на освободившейся территории завод, возможно, будет строить сам.

Первая чистая прибыль

Фото: Игорь Черепанов, 66.RU
Александр Шарапов, гендиректор Уралмашзавода с 2013 по 2015 год

Стратегический план Уралмашзавода на 2014–2020 годы предполагал, что завод увеличит производство карьерных самосвалов, карьерных экскаваторов и офшорных буровых платформ. Помимо традиционных рынков сбыта, УЗТМ собирался расширить поставки в Юго-Восточную Азию и Латинскую Америку. В 2014 году с убытками обещали покончить, а к 2020 году — довести продажи до 13,1 млрд рублей. Оставалось решить, кто этим займется.

После Данченко предприятием управляли менеджеры ОМЗ Андрей Салтанов и Александр Шарапов. «ОМЗ назначает руководителей на два-три года, — говорил в 2013 году бывший гендиректор УЗТМ Юрий Кондратов. — За такой срок они не успевают познакомиться с производством и только ухудшают работу завода». В Газпромбанке, наверное, думали так же. Салтанова через полтора года уволило собрание акционеров. Шарапова в 2015 году сменил Андрей Кузнецов — человек с Уралмашзавода, работавший первым заместителем гендиректора. Затем, руководствуясь правилом «хочешь, чтобы все получилось — сделай это сам», Газпромбанк забрал у ОМЗ 78% акций предприятия в доверительное управление. Что будет выпускать Уралмашзавод и кому продавать, стали решать банкиры.

Газпромбанк интересовали заказчики горного оборудования. В 2016 году добывающие компании потратили на новую технику 138,8 млрд рублей — 64,3% этих денег получили российские машиностроители. Уралмашзавод вернулся к производству 18-тонного гусеничного экскаватора ЭКГ-18, который не выпускали с 2011 года из-за низкого спроса. После девальвации рубля покупатели, выбиравшие прежде Caterpillar и Komatsu, согласились на отечественные машины.

Менеджеры Газпромбанка предлагали им кредитные линии с низкой процентной ставкой.
В 2017 году инвестор решил объединить Уралмашзавод с производителем электрических экскаваторов «ИЗ-Картэкс им. Коробкова», входившим в группу ОМЗ. Обе компании были убыточными, продавали оборудования на одинаковую сумму 3,5 млрд рублей в год и конкурировали по отдельным видам машин. Годом позже УЗТМ выпустил на рынок первый в России гидравлический карьерный экскаватор, опередив «ИЗ-Картэкс им. Коробкова».

Оперативным управлением новой структурой занялся Газпромбанк, учредивший УК «УЗТМ-Картэкс». В декабре 2020 года компания увеличила долю в уставном капитале ПАО «Уралмашзавод» с 46,68% до 99,47%, купив акции у юрлица, входящего в ОМЗ.

На точку безубыточности УЗТМ вышел на шесть лет позже, чем предусматривал стратегический план, получив 23 млн рублей чистой прибыли при выручке 13,9 млрд рублей (последний раз производство было прибыльным при Бендукидзе). В 2020 году на сцене снова появился Эфендиев — теперь в роли гендиректора УК «Металлоинвест», подписавшего с «УЗТМ-Картэкс» контракт на 11 млрд рублей. Для Михайловского ГОК компания построит дробильно-конвейерный комплекс, который частично уже работает. Раньше завод таких заказов не выполнял, но Эфендиев заверил, что сомнений в выборе партнера у него нет.

В марте 2021 года «УЗТМ-Картэкс» обязался изготовить пять электрических шагающих экскаваторов для индийской угледобывающей компании Coal India Ltd. Пресс-служба подчеркнула, что это крупнейшая за последние 30 лет сделка на $322 млн.

30 лет назад УЗТМ был крупнейшим поставщиком тяжелого оборудования в России. Теперь Газпромбанк намерен восстановить прежние объемы в производстве металлургического оборудования, горной техники и прокатных валков.

Когда это случится, пресс-служба «УЗТМ-Картэкс» не уточняет.

В материале использована информация из открытых источников: «КоммерсантЪ», «Деловой квартал», «Эксперт», сборник Владимира Федорина «Дорога к свободе. Беседы с Кахой Бендукидзе».

Вам понравилось? Еще больше классных новостей и историй - в нашем Telegram-канале. А еще любую публикацию там можно обсудить. Или, например, предложить нам свою новость. Подписывайтесь!