Судьи и приставы научились отнимать деньги и квартиры у директоров компаний-банкротов. Статистика арестов

— Банкротством сегодня никого не удивишь: чуть ли не каждый день в новостях появляются новости о несостоятельности компаний разного масштаба. По данным правительства РФ, в 2017 году банкротами стали 13,5 тысячи компаний по всей стране. И это — рекорд последних девяти лет, который, впрочем, может быть побит уже в этом году.

Фото: Сергей Логинов для 66.RU

Кто отвечает за банкротство

Процедура банкротства проходит по разным сценариям. Идеальный — когда активов хватает на погашение всех долгов перед бюджетом, работниками и бывшими деловыми партнерами. Но это скорее исключение из правил. Чаще бывает, что основной должник не в состоянии рассчитаться по своим обязательствам, и под прицел попадает директор, главный бухгалтер, учредитель или просто фактический собственник юридического лица. Словом, тот, кто принимал стратегически важные решения. Наступает так называемая субсидиарная ответственность — дополнительная ответственность третьего лица.

Этот институт сравнительно молодой, однако, похоже, кредиторы и конкурсные управляющие стали прибегать к нему все чаще. Об этом свидетельствует резкий рост соответствующих судебных решений: 293 решения о субсидиарной ответственности в IV квартале 2017 г. против 381 во II квартале 2018 г. Сумма взысканий более 37 млрд. рублей — вдвое больше, чем в те же месяцы прошлого года.

Фото: Сергей Логинов для 66.RU

Многие предприниматели, особенно имеющие ООО, до сих пор считают, что в случае форс-мажоров рискуют только уставным капиталом компании либо своей долей в нем. В ст. 56 ГК РФ ясно сказано, что учредитель общества не может нести ответственность по обязательствам этого общества. Однако при банкротстве это срабатывает далеко не всегда. Выплачивать долги фирмы сегодня можно обязать как непосредственного руководителя, главного бухгалтера или учредителя, так и человека, который формально вообще не имеет к компании отношения, хотя и контролирует ее.

Под угрозой и воры, и честные бизнесмены

Практика привлечения к субсидиарной ответственности довольно молодая. В мае 2009 года в федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» внесли изменения: в правовых нормах закрепили доктрину «снятия корпоративной вуали» и принцип «презумпции вины». Но еще несколько лет привлечение к субсидиарной ответственности использовалось в основном в банковской сфере.

Прецедент с бизнесом возник в 2012 году. Тогда была громкая история с ООО «УралСнабКомплект»: за ее долги ответил Николай Максимов, президент и единственный акционер холдинга ОАО «Макси-групп», в который «УралСнабКомплект» даже не входил. Арбитражный управляющий, который занимался процедурой банкротства, сумел доказать и в арбитражном суде, и в апелляционной инстанции, что Максимов использовал цепочку компаний, в том числе «УралСнабКомплект», для вывода активов из ОАО «Макси-групп», когда оно перешло под контроль НЛМК. При этом установлено, что учредителями ООО «УралСнабКомплект» были люди, связанные с «Макси-групп».

Фото: Владислав Лоншаков / Коммерсантъ
Николая Максимова, президента и основателя холдинга «Макси-групп», приговорили к субсидиарной ответственности на сумму почти 6,5 млрд руб.

С этого момента субсидиарную ответственность стали все чаще применять при банкротствах самых разных компаний, а не только банков.

Казалось бы, проблемы нет — в практику внедрена полезная вещь, которая позволяет успешно завершать процедуры банкротства с соблюдением интересов всех кредиторов. Тем более, мы понимаем — среди банкротов есть процент недобросовестных собственников и руководителей, наказанных за дело. Но идеальную картину рушат явная презумпция виновности предпринимателя и несовершенство законодательства. Из-за этого под субсидиарную ответственность легко может попасть честный бизнесмен, который всего лишь хотел уберечь свое детище от банкротства.

Доказать, что ты не вор, будет сложно из-за размытых формулировок

Закрепленная в нормах о банкротстве презумпция виновности вынуждает именно руководителя или собственника доказывать, что его управленческие решения не могли стать причиной кризисной ситуации, в которой оказался бизнес. Это сделать сложно.

В судебной практике некоторых штатов США и в Германии успешно используется так называемое «Правило защиты делового решения». Согласно ему директор/собственник бизнеса не может быть привлечен к ответственности при банкротстве, если будет установлено, что он был независим, действовал разумно, был уверен, что его действия пойдут во благо компании, лично не заинтересован в тех или иных решениях и обладал всей полнотой информации о состоянии своего бизнеса и рынка. Точная формулировка предполагает множество аспектов для доказывания, которые суд оценивает в совокупности.

В России все это сведено к весьма размытой категории разумного предпринимательского риска. Спорных ситуаций, связанных с ней, накопилось так много, что Пленум Верхового суда РФ был вынужден выпустить Постановление № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (документ вступил в силу в прошлом году). Там поясняется, что субсидиарная ответственность — это исключительный механизм восстановления нарушенного права кредиторов. Исключительность состоит в том, что суды должны сначала разобраться, чем руководствовался топ-менеджер при принятии решений, повлекших негативные последствия, и только потом привлекать к ответственности.

Но в каждом случае предел предпринимательского риска судьи оценивают «на глазок», а значит, легко скатиться к оценке экономической обоснованности того или иного управленческого решения, не имея при этом нужных компетенций. В результате возникает практика, прямо противоположная западной.

Фото: Сергей Логинов для 66.RU

Еще одно распространенное основание для привлечения к субсидиарной ответственности — отсутствие или непредставление бухгалтерских документов. В своих разъяснениях Верховный суд уточняет, что заявитель должен указывать не только на сам факт непредоставления таких документов, но и на то, как именно это могло затруднить процедуру банкротства.

В этом случае владельцу фирмы нужно доказывать, что он сделал все необходимое для восстановления документации. Тоже весьма непростая задача. Одно такое дело было и в нашей практике, правда, до выхода Постановления Верхового суда. Заявители, пытавшиеся привлечь бывшего руководителя предприятия солидарно с другими руководителями на сумму более 70 млн. рублей именно на вышеуказанном основании, процесс проиграли. Но это частный случай.

Что нужно знать любому руководителю и владельцу бизнеса о субсидиарной ответственности

• Даже если владелец не связан со своим юрлицом напрямую, но каким-либо образом влияет на его деятельность, то привлечь его к субсидиарной ответственности при банкротстве возможно. Влияние можно проследить и доказать в суде.
• В суд с иском может обратиться не только арбитражный управляющий, но и сам кредитор. Особенно в том случае, если иначе взыскать средства у него не получается.
• Доказать, что действия руководителя не выходили за рамки предпринимательского риска, сегодня крайне тяжело из-за размытости этой формулировки. Не стоит пытаться ссылаться на то, что вы исполняли чьи-то указания свыше, это не сработает (по умолчанию учредитель или собственник компании — лицо независимое).
• Даже бездействие предпринимателя в кризисной ситуации может быть наказуемо, если суд посчитает, что оно привело к банкротству. В принципе, для исключения вероятности попадания под прицел субсидиарной ответственности необходимо еще на этапах принятия тех или иных деловых решений действовать не инертно, а иметь грамотно составленный экономически обоснованный план, который будет иметь статус «козырного туза» в судебном заседании. Девиз в процессе формирования доказательств должен звучать так: «Директор делал то, что на его месте сделал бы каждый заботливый руководитель в интересах юридического лица».
• Если дальнейшая деятельность фирмы без долгов невозможна (объективное банкротство), топ-менеджер должен вовремя принять решение о ликвидации юрлица. Отличной иллюстрацией к этому служит определение судебной коллегии по экономическим делам Верховного суда РФ от 20 июля 2017 г., один из выводов которого сводится к тому, что даже длительное ведение хозяйственной деятельности после появления формальных признаков банкротства не может рассматриваться как основание для освобождения руководителя от ответственности.