Алексей Улюкаев: «Такой неблагоприятной обстановки в экономике не было уже 5 лет»

После устрашающей и пугающей речи о состоянии российской экономики 19 сентября в Государственной Думе министр Алексей Улюкаев выступил с некоторыми пояснениями в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Мы выбрали самое интересное и собрали в колонку.

У нас 1,5% рост ВВП за 8 месяцев этого года к 8 месяцам прошлого. У нас 0 — промышленное производство, и то только за счет добывающих отраслей, потому что по обрабатывающим — минус 1,2. У нас минус по инвестициям. С точки зрения ресурсов, трудовых ресурсов, ресурсов производственных мощностей, невозможно их легко вовлекать в дополнительный оборот. Нужно увеличивать производительность труда, нужно идти каким-то интенсивным путем — а это инвестиции. А инвестиции отрицательные. И для этого есть обстоятельства глубинного характера: инвестиционный климат, административные барьеры, плохая конкурентная среда и так далее.

А есть текущие вещи. Это плохой финансовый результат предприятий. У нас примерно на четверть он снизился за два квартала этого года. А раз у вас проблемы с финансовым результатом, значит, у вас нет маневра в области конкурентоспособности, ценового маневра у вас нет. С другой стороны, у вас нету источника самофинансирования. Вот вы сворачиваете инвестиционные программы. А это почему? Потому что издержки росли все последние годы немыслимыми темпами. И это касается и тарифов инфраструктурных монополий, которые обычно называют естественными.

Это касается очень высоких темпов роста расходов на заработную плату. У нас три года как зарплата растет быстро, а прибыль сворачивается. Такая борьба труда и капитала для капитала идет неудачно. И, соответственно, для возможностей инвестиционного роста так же. Это все внутренние обстоятельства. Внешние обстоятельства — это серьезное сокращение спроса на нашу продукцию. Физические объемы экспорта снижаются.

В основном это связано с европейской ситуацией. Европа — наш основной торговый партнер, а у них рецессия заканчивается, но пока еще есть. И это значит, физические объемы сокращаются. Цены на нефть не падают. В самом деле. Возможно, будет даже несколько больше среднегодовое значение. А вот металлы, например, в серьезном минусе.

У экономического роста есть три маховичка таких. Один — это чистый экспорт. Не работает. Второй — это инвестиции. Не работает. Остается только внутренний потребительский спрос. Вот он кое-как подтягивает эти показатели с тем, чтобы у нас все-таки формальной рецессии не появилось.

Говорят, что нет безработицы. Вы знаете, безработица — это запаздывающий индикатор. Как правило, сначала идут проблемы с инвестициями, проблемы с прибылью… а потом может появиться безработица.

Слишком ли большие наши социальные расходы? Как сравнивать? Если мы посмотрим структуру расходов бюджета, мы увидим, что укрупненно все разделы, кроме одного, сокращаются. У нас было 20% ВВП расходы федерального бюджета, а будет — 18%. 2 процентных пункта долой. Это означало бы что — по справедливости со всех отраслей должно быть снято в равных долях. Но у нас не так. У нас один сектор, а именно расход на национальную оборону — не сокращается, а растет и с 3% дорастет до 3,7% ВВП.

А это значит, что на всех остальных вот этот вот, так сказать, налог падает не в 10%, а, грубо говоря, в 20%. Соответственно, возникают большие проблемы с обеспечением роста расходов вот в этих отраслях. Я считаю, что это основание для того, чтобы задуматься. Например о том, чтобы переносить начало каких-то программ на более поздние сроки.

Насколько трудовая миграция необходима России в нынешней демографической и экономической ситуации? Какой вклад вносят трудовые мигранты в экономику? Если у вас есть какое-то количество рабочих мест, которые не занимаются гражданами этой страны, вы прибегаете к услугам неграждан, к услугам гастарбайтеров. Это так было, есть и будет.

Есть разные формы трудовой миграции. Ну, грубо это называется таджикский и киргизский вариант. Таджикский вариант — это когда одиночка приезжает, отец семейства, оставляя семью на родине. И тогда объем трансфертов, которые он переводит, конечно, гораздо больше. Другой вариант, киргизский — когда вся семья переезжает. В этом случае объем трансфертов гораздо меньше, но зато возникает риск дополнительного обращения за разными формами социальной поддержки.

И в первом, и во втором варианте есть какие-то минусы, какие-то плюсы. Это на самом деле вопрос очень тонкого регулирования со стороны миграционных служб и в целом со стороны государства. Но я не вижу здесь основания для сильного беспокойства. На фоне довольно быстрых больших объемов трансграничного движения частного иностранного капитала трансферты, которые формирует трудовая миграция, не являются катастрофическими. Конечно, цифра 19 млрд частных средств, переправленных частными лицами из России в страны СНГ, завораживает, но большого макроэкономического риска это не несет.

Мигранты создают значимую часть экономики в такой отрасли, например, как строительство. У нас проблема в том, что высвобождаться рабочая сила будет в одних секторах, а спрос на нее будет — в других секторах.