В Верхней Пышме силовики взяли штурмом детский рехаб. Его накрыли после того, как несовершеннолетний пациент впал в кому после издевательств «консультантов» в Подмосковье. Силовики вытащили из детского реабилитационного центра 22 ребенка. Самому младшему из них — 8 лет.
По словам детского омбудсмена по Свердловской области Татьяны Титовой, родители могли отдать детей в частное, а не государственное учреждение, потому что не хотели «ставить клеймо на ребенке».
Главный врач Областной наркологической больницы, главный нарколог Минздрава Свердловской области и УрФО Антон Поддубный рассказал 66.RU, почему лечение в изоляции неэффективно, зачем родители отдают детей в рехабы и останется ли «клеймо» на всю жизнь, если пролечиться в государственной наркологии.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Почему родители отдают своих детей в рехабы?
— Я понимаю, почему они так делают. Люди очень устают жить с проблемой — с зависимым человеком, который ничего не хочет слышать, делать и менять. И самый простой путь — сдать его куда-нибудь. И мы часто слышим фразу: «Вот, пожалуйста, заберите его, мы хоть чуть-чуть отдохнем».
— Нужно ли родным участвовать в лечении ребенка?
— Да. Потому что, если ребенок зависимый, в семье формируется созависимое отношение. И если человек перестанет употреблять наркотики, а отношение внутри семьи к нему не изменится, это сильно увеличивает риск рецидива.
Мы в обязательном порядке привлекаем в процесс реабилитации ближайших родственников. Окружение пациентов (родственники, родители, жены, мужья) посещает наши терапевтические группы амбулаторно в течение всего срока реабилитации. Это необходимые условия для выздоровления, и они у нас есть.
— Родители верят, что в рехабах могут помочь быстро и качественно
— Это бизнес. Есть огромное количество непонятных организаций, которые пообещают все, что угодно: хоть кодировку на определенную дозу водки, несмотря на то, что это бред и полная чушь. Люди верят в волшебную таблетку. И пусть она будет дорогая — чем дороже, тем эффективнее. Но это совсем не так.
Люди хотят слышать, что вылечить зависимого — очень просто. Отдать куда-нибудь, а потом вернуть через полгода и все — там другой человек. Да человек-то не поменяется, понимаете? Он может даже обозлиться, если его насильно отправили лечиться.
— Государственной медицине не доверяют?
— У нас нет таких информационных и финансовых ресурсов, как у людей, которые создают эти рехабы как бизнес. Они вкладываются в маркетинг и агрессивно продавливают. Если сейчас ввести, например, «лечение алкоголизма» в любой поисковой системе, вы не увидите страницу нашей больницы в числе первых — у нас нет финансовой возможности вкладываться в рекламу. И это негативно сказывается.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— А как работает ваша система?
— Психиатрия и наркология — это не хирургия. Это не та ситуация, когда у человека вырезали аппендикс и можно со стопроцентной уверенностью сказать, что аппендицита больше никогда не будет.
У нас не так работает. Мы не зашиваем рот, чтобы человек не пил алкоголь, не обрубаем руки, чтобы он эту рюмку или наркотики не трогал. Мы во время реабилитации показываем человеку другие — трезвые — возможности. Объясняем, как можно получать удовольствие, как можно наслаждаться жизнью без использования психоактивных веществ. Это тяжелый, системный, постоянный труд.
Любой наркотик умеет ждать. Если человек не настроен на отказ, он спокойно подождет год, полтора, шесть месяцев — без разницы. А когда закончится псевдореабилитация, он заново начнет употреблять. Если бы просто изоляция зависимого человека была эффективна в плане лечения, то тюрьмы были бы самыми лучшими реабилитационными центрами.
— Почему?
— Если зависимый, находясь в изоляции, не меняет своего отношения к наркотикам, не работает с собой, то, выйдя из тюрьмы, он начинает снова употреблять. Но если у него есть, откуда подпитываться трезвостью, например, в различных сообществах, то человек не станет этого делать.
Временная изоляция — это, так называемая, вынужденная ремиссия. Она не избавляет человека от зависимости.
— Тогда почему люди чаще обращаются в рехабы вместо государственных клиник?
— На всех сайтах этих центров, на их рекламах указано слово «анонимно». И они давят именно на это.
Расскажу секрет, вся медицинская помощь тоже оказывается анонимно. И разглашение врачебной тайны — это административная и уголовная ответственность. Никто никогда никаких сведений из медицинских организаций без согласия гражданина не передает.
Их могут получить только правоохранительные органы — и то, не в каждом случае, потому что должны быть определенные основания. Законом серьезно сохраняются все факты обращения за медицинской помощью.
— Почему родители не идут в государственные клиники?
— Потому что боятся псевдоогласки. Якобы сейчас поставят на учет, и вся жизнь у ребенка будет сломана. Многие думают, что, обратившись к врачу-наркологу, на его ребенке поставят крест. Самое страшное, что эта мысль и страх усугубляет проблему.
Становится хуже, потому что человек продолжает употреблять, оттягивая обращение за квалифицированной специализированной помощью. Тогда уже возникают проблемы с полицией. Потому что зависимый так или иначе вовлечен в незаконный оборот наркотиков. И рано или поздно это заканчивается проблемами с законом. Об этом почему-то многие забывают.
— То есть «клейма» и «сломанной жизни» после лечения в наркологии нет?
— Мы никого не ставим на учет без его согласия. И у нас учета как такового даже нет. У нас есть диспансерное наблюдение. А все ограничения, которые существуют, появляются только после того, как ставят диагноз наркологического расстройства. И именно из-за него нельзя водить машину, владеть оружием или устроиться на работу на некоторые специальности.
— Его можно снять?
— С диспансерным наблюдением, когда человек выздоравливает, этот диагноз снимается и убирается. Наблюдение длится от года до трех лет. Если человек подтверждает свою стойкую ремиссию, то диагноз снимается. И все ограничения — тоже. Человек может пойти и получить разрешение на владение оружием или устроиться на любую работу.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Как нужно лечить зависимых детей?
— Детишек, у которых сформирован синдром зависимости, очень мало. У них, как правило, это пагубное, эпизодическое употребление. Оно предшествует следующей стадии развития заболевания — синдрому зависимости.
И подход абсолютно отличается от работы со взрослыми. Если говорить о грамотном реабилитационном центре, в нем акцент должен быть на психологах, педагогах, педагогах-психологах, социальных работниках. На одного ребенка должен быть не один-два специалиста, которые будут с ним работать. Должна быть целая многопрофильная бригада и серьезнейший подход.
— А что в рехабах?
— Зачастую там одинаково лечат детей и взрослых. Существует консультант, который в прошлом имел опыт употребления, а сейчас имеет опыт трезвости. И он это транслирует: как плохо, а как хорошо. Но дети по-другому воспринимают мир, у них все совсем по-другому. Это не взрослый человек.
— Что делать людям, столкнувшимся с зависимостями?
— Обратиться к специалистам. Когда у человека болит сердце, почему-то он не идет к стоматологу или к соседу. Он идет к кардиологу. А почему, когда есть проблемы с психоактивными веществами, люди не обращаются к специалисту? Есть целая врачебная специальность в медицине.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Почему наркологов боятся?
— Может быть, из-за того, что наркология больше 40 лет назад была карательной. И люди привыкли к этому.
Но такого нет уже много лет. Сейчас это абсолютно гуманная человеческая специальность для помощи людям, которые страдают зависимостью или психическими расстройствами.
Всегда говорю, что не надо бояться врачей-наркологов, не надо бояться пресловутого учета, которого даже и нет.
— Куда обращаться?
— Начать можно банально с психолога. Можно обратиться к нам в больницу, можно в психиатрическую больницу, можно в детскую больницу к психологу. У нас в Свердловской области есть прекраснейший Центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи «Ладо». Он работает не только с детьми с девиантным поведением, но и с семьей.
*признан Минюстом иностранным агентом
