Все мегаполисы, подписавшие Парижскую декларацию по борьбе со СПИДом, к 2020 году должны были отчитаться о достижении целевых показателей. Предполагалось, что к 1 декабря 2020 года в Екатеринбурге 90% людей, живущих с ВИЧ, должны знать свой ВИЧ-статус; 90% людей, знающих о своем позитивном ВИЧ-статусе, получают лечение; 90% людей, получающих лечение, имеют подавленную вирусную нагрузку.
Свежие цифры, по данным областного Центра по борьбе со СПИДом выглядят так: 85–73–86. Один из показателей — процент людей, имеющих нулевую вирусную нагрузку на терапии, даже успел снизиться. Если в 2018 году, по словам тогда действующего замминистра здравоохранения Елены Чадовой, он был 93%, то в 2020 году — 86%.
Показатель по количеству людей с ВИЧ, принимающих терапию, увеличился за два года на 30%. Официально это объясняют тем, что два года назад лечение назначалось больным с малым количеством иммунных клеток на фоне ВИЧ, сейчас терапию выписывают всем людям с ВИЧ, не дожидаясь снижения иммунного статуса.
Собеседник 66.RU в медицинских кругах уверен, что достичь обозначенных показателей не удается по нескольким причинам. Самая главная из них — документ не ратифицирован, а значит, не имеет юридической силы и не обязателен к исполнению. Вносить международные договоры на ратификацию должен МИД РФ, но в ноябре 2018 года местные чиновники даже не уведомили ведомство о планах подписать этот документ, хотя должны были это сделать.
«Эта декларация — фикция. Когда Александр Высокинский ее подписывал, ему говорили об этом», — знает наш источник.
Иван Садыхов — руководитель социального проекта «Чтобы жить», занимающийся профилактикой распространения ВИЧ и помощью инфицированным, — также уверен, что документ не действует. «Парижская декларация так и не ратифицирована, а значит, не сформировано комплексных программ по ее исполнению и нет поддержки НКО. Но это уже недоработка федералов, а работы области в этом направлении явно недостаточно», — высказал он свое мнение.
Еще одна причина невыполнения показателей — пандемия коронавируса, накрывшая мир в конце 2019 года. «Все деньги бросили на ковид, и массовым тестированием людей на ВИЧ практически перестали заниматься. Система здравоохранения просто развалена», — продолжает анонимный собеседник.
В областном Центре по борьбе со СПИДом уточнили, что во время первой волны COVID-19 в регионе действительно сократили массовые акции по тестированию на ВИЧ. «Была небольшая пауза, это правда. Но мы развозили людям препараты на дом, а сейчас уже возвратились к прежнему режиму работы», — уточнили в пресс-службе организации.
Получить официальный ответ, почему документ не ратифицирован и намеченные показатели не выполняются, не удалось ни в горздраве, ни в администрации. Но анонимно сотрудник мэрии подтвердил, что документ еще не имеет никакой юридической силы.При этом в городском центре медпрофилактики официально отчитались, что проводят мероприятия в рамках Парижской декларации. Но в качестве примера опубликовали совсем иные показатели, не имеющие отношения конкретно к этому документу. Так, в релизе написано, что увеличилось количество ВИЧ-инфицированных, состоящих на диспансерном наблюдении до 88,6% против 87,0% в 2018 году. А 90,0% состоящих на диспансерном наблюдении, нуждавшихся в антиретровирусной терапии, получают антиретровирусные препараты (против 69,0% в 2018 году).
По последним данным Центра по борьбе со СПИДом Свердловская область находится на третьем месте по распространению этой инфекции в России. Ее опережают только Кемеровская и Иркутская области. За 10 месяцев 2020 года было выявлено 3138 ВИЧ-положительных людей.
- В Екатеринбурге за 10 месяцев 2020 года по городу зарегистрировано 816 новых случаев заражения ВИЧ-инфекцией. Первичная заболеваемость составила 53,8 случая на 100 тысяч населения, что на 25,3% ниже заболеваемости за аналогичный период прошлого года.
- 1 декабря 2018 года мэр Александр Высокинский и региональный директор ЮНЭЙДС подписали Парижскую декларацию. В документе прописаны шаги по сокращению количества новых случаев заражения и смертей от СПИДа. Действующий тогда министр здравоохранения Анрей Цветков называл этот документ «революционным прорывом».
