Как жить, если у вас нашли рак. Врач-онколог — о проблемах российской медицины

В марте этого года Андрей Павленко, руководитель онкологического отделения крупной университетской клиники Санкт-Петербурга, узнал, что у него рак желудка в третьей стадии. Шанс на выздоровление в его случае — около 5%. Для того чтобы помочь другим людям, столкнувшимся с онкологией, он завел телеграм-канал «Жизнь человека», в котором каждую неделю рассказывает о том, как проходит его лечение и с какими проблемами ему приходится сталкиваться на каждой стадии. Мы пересмотрели видеозаписи и выбрали самые главные цитаты врача.

Что делать, если тебе поставили страшный диагноз

— Безусловно, первое время мне было страшно, но я быстро разогнал этот страх — он больше не появится, несмотря на любое развитие событий. Нужно четко понимать свои шансы и прогнозы для того, чтобы поставить себе программу-минимум и программу-максимум. У каждого свои жизненные цели, и в зависимости от того, какие у вас шансы, я бы модифицировал эти цели под себя. Долгосрочные проекты пока можно заморозить до появления полного понимания, что будет происходить дальше, а те цели, которые можно привести к результату в ближайшие несколько лет, вы можете продолжать осуществлять.

Главное — нельзя останавливаться! Если вы зациклитесь только на лечении, будет плохо, будете постоянно об этом думать. Вам нужно поделить вашу ментальную сферу на несколько частей: первая — лечение рака, вторая — реализация тех проектов, которые вы действительно можете реализовать в ближайшее время, третья — семья и все, что связано с ее благополучием, то есть сделать те вещи, которые вы еще не сделали для семьи. Сделайте так, как я, и поверьте, занимаясь этими тремя проектами сразу, у вас не будет времени думать о раке.

О том, как сообщить пациенту, что у него рак

Я противник «советского подхода». От больного нельзя скрывать информацию. Он должен четко понимать, с чем он столкнулся, точно знать диагноз, прогнозы и вероятность развития негативных последствий, вплоть до возможности летального исхода, как быстро это может произойти и т.д. Причина простая — все мы люди, все мы ставим перед собой какие-то цели, у всех есть семьи. Возможно, это знание позволит ему сделать какие-то очень важные решения в этой жизни.

Может быть, не нужно выкладывать всю тяжесть состояния сразу, надо начинать с малого. Если пациент психологически не готов узнать всю тяжелую информацию, это видно по взгляду и общению, надо ее дозировать. Тогда это будет не настолько шокирующим фактом для него. Если же больной готов, он смотрит прямо и говорит, что хочет знать абсолютно всю ситуацию, тогда можно спокойно выкладывать всю информацию сразу — он точно распорядится ей так, как надо.

О том, что происходит с российским здравоохранением

Чтобы понять проблему, нужно сначала провести аудит. У нас нет контроля качества оказания медицинской помощи. Все, что происходит на уровне фонда обязательного медицинского страхования, — это профанация. Они штрафуют истории болезни и учреждения за пропущенные запятые, за недостаток анализов или за какие-то дневники, пропущенные докторами, и уходят с чувством выполненного долга. Они не могут контролировать тактические правильные решения в онкологии, которые являются наиболее важными для больного, — они некомпетентны это делать.

От Минздрава тоже нет никаких механизмов контроля качества оказания онкологической помощи: разборы происходят только при возникновении каких-то конфликтных ситуаций, а это должно происходить повсеместно. Чтобы изменить ситуацию кардинально, необходимо поменять систему подготовки кадров: у нас все ставки заняты, но если мы проверим компетенцию сотрудников, 50% из них можно смело отправлять на доучивание. Необходимо менять в целом систему обучения.

Ну и третий момент — попытка решения финансового вопроса. Без увеличения финансирования никакой мотивационный фактор не заставит докторов заниматься своей прямой обязанностью — лечением больных. Все думают, как прокормить свою семью, и это нормально.

Об обучении онкологов-хирургов

У нас в настоящее время принята пассивная система обучения ординаторов: ты приходишь в ординатуру и пассивно воспринимаешь ту информацию и тот визуальный ряд, который тебе может дать твой ментор. То есть я оперирую, а ты стоишь и смотришь. Очень мало людей, которые дают активные задания, — в основном выполняют какие-то определенные этапы оперирования.

Есть несколько причин, которые ограничивают менторов в распространении активного варианта обучения. Во-первых, ординатор не имеет статуса в клинике, он обучаемый. Он не имеет права официально писать свою фамилию в истории болезни, он не отвечает за больного — за него отвечает лечащий врач и хирург. Он не имеет права записать себя в операционном журнале как оператора — только как второго ассистента. И то, не в каждой клинике это возможно. Это все снижает эффективность обучения. Ординатор приходит и не имеет права дотронуться до больного официально — это ущербный путь.

О том, что систему медицинского образования в России нужно менять

Во-первых, понимание необходимости изменений должно прийти в головы нашим чиновникам от медицины. Во-вторых, нужно где-то найти менторов, которые смогут обучать по новой системе: преподавателям тоже придется заново учиться, ведь они старой системы, а значит, и знания молодых специалистов остаются старыми, поэтому тут возникает много проблем.

Первые два года клинической ординатуры должны быть отличными теоретическими годами, в курс которых входит этика, деонтология и тактика общения с онкологическим больным. Это должен преподавать отдельный ментор, который умеет это делать. Кроме этого, за эти два года доктор, который пришел в онкологию и видит себя хирургом, должен пройти как минимум два базовых курса работы на симах — на манипуляторах. И по окончании ординатуры у него должен быть хотя бы базовый мануальный навык, который связан с работой малоинвазивными инструментами (малоинвазивная хирургия — хирургия, направленная на то, чтобы минимизировать область вмешательства в организм и степени травмирования тканей, — прим. 66.RU).

О том, почему рак чаще всего находят на поздней стадии

Отсутствие скрининга (регулярное проведение обследований, процесс, который позволяет выявить бессимптомный рак в группе риска, — прим. 66.RU) ведет к тому, что люди обращаются тогда, когда возникают симптомы, связанные уже с размером опухоли. Боль — симптом уже запущенной опухоли. Раннюю опухоль можно выявить либо случайно, либо в результате целенаправленных скрининговых действий. Исправить ситуацию можно только введением четких скрининговых мероприятий. И это не диспансеризация, у нее цели другие.

Но никто почему-то не хочет внедрять скрининг в нашей стране. Мы тратим деньги не там, где нужно: если сравнить сумму, которую тратит государство на лечение больного с третьей стадией и больного с первой стадией, она различается на «несколько порядков». Поэтому хотя бы в нескольких регионах нужно начать внедрять скрининг в качестве пилотных проектов. Да, он не даст немедленных результатов — они будут лет через 15, но будут. В долгосрочной перспективе внедрение скрининга позволит нам экономить бюджетные средства.

О том, что может предотвратить запущенные формы рака

Во-первых, это самообследование. В интернете есть много роликов, которые показывают, как правильно себя обследовать. Никто не знает ваше тело лучше, чем вы. Если мы берем визуальную локализацию — это все, что связано с меланомой кожи. Это крайне злокачественная опухоль, поэтому обращайте внимание на пигментные невусы чёрного цвета, особенно люди, у которых голубые глаза и светлые волосы. Все любят ездить на море, но избыточная инсоляция крайне вредна. Лучше переждать активное солнце до 4 часов дня в тени, а потом спокойно поймать свой загар в течение определенного, не очень продолжительного времени. Также самое важное для девушек — поход к гинекологу как минимум раз в год. Все остальное — только скрининг.

Текст: Анна Шевченко для 66.RU.