Казарма против гослечебницы: 15 отличий в работе двух главных антинаркотических фондов Урала
Мы уже проверили, как «лечат» наркоманов в самом известном реабилитационном центре «Город без наркотиков» (ГБН), слава которого ушла далеко за пределы Свердловской области. Для сравнения мы приехали к его главному (до недавнего времени) конкуренту — посетили государственный центр «Урал без наркотиков».
На входе на территорию этого центра — шлагбаум и будка с охранником. За ними простирается огромная территория с высоченными соснами и ровным зеленым газоном, посередине — трехэтажное здание. «Вам на большое крыльцо», — подсказывает мне охранник, и я отправляюсь на встречу с главным врачом лечебницы Антоном Поддубным.
Пока идешь по идеально заасфальтированным дорожкам, забываешь, что ты в реабилитационном центре. Кажется, что на недельку приехал в санаторий подлечиться. Но Антон Поддубный при встрече сразу же возвращает с небес на землю: «У нас не санаторий, здесь не отдыхают».
Главврач «Урала без наркотиков» решил лично провести для меня экскурсию по центру. Кабинеты персонала и комнаты реабилитантов находятся в одном здании. Единственное, что отделяет их, — крепкие двери с магнитными замками, ключи от которых есть только у сотрудников отделения. В «Городе без наркотиков» единственной запертой дверью была комната психолога, хотя при желании ее легко можно выбить плечом.
Жизнь уже не наркоманов
Антон Поддубный во время предварительной беседы попросил меня снять ярко-желтый пиджак на время осмотра центра, но, заболтавшись с ним, я про это забыла; и как только мы встретили первых реабилитантов, я начала ждать опасности. Все те, кто избавляется от наркозависимости в центре, при встрече нестройным хором здоровались и продолжали заниматься своими делами, подозрительно косясь на мой цыплячий жакет. К счастью, обошлось без жертв.
Первое место, куда меня отвел Поддубный, — наркологическое отделение, в котором, как мне показалось, никого не было. По крайней мере мы зашли в две из трех комнат в отделении, и они пустовали. Напомним, что в фонде Андрея Кабанова в карантине всегда кто-то есть. На момент нашего посещения там находились порядка десяти человек.
Весь последующий маршрут наших перемещений по центру точно воспроизвести не получается: мы то спускались, то поднимались по лестницам, заходили и выходили через какие-то двери, возвращаясь в те места, где мы уже были.
Реабилитационная программа, которая рассчитана на 6 месяцев, бесплатна (в ГБН лечение рассчитано на год, стоимость месяца — 15 тысяч рублей).
Живут молодые люди в четырехместных палатах, которые располагаются на трех этажах здания. В комнатах — только тумбочки и аккуратно заправленные кровати. У их негосударственных конкурентов у реабилитантов есть еще и доступ к телевидению.
Распорядок дня здесь прописан чуть ли не поминутно с 7:00 до 23:00: зарядка, обливание, завтрак, ННД (настрой на день), анализ чувств, лекции, перерывы на чай, медитации, труд, спорт и так далее. Спорт занимает не более 1,5 часов в день. Среди занятий: йога для девочек, футбол, тренажерный зал, волейбол, баскетбол и тхэквондо.
Антон Поддубный, главврач центра «Урал без наркотиков»:
— Мы выбрали тхэквондо, потому что в первую очередь это духовное воспитание. Если у вас возникнет желание написать, что мы учим здесь людей драться, то это будет ошибочно. Для того чтобы совершить какое-то преступление, человеку необязательно обладать боевыми искусствами, можно взять биту и все что угодно.
По словам Поддубного, основная задача — поддерживать мотивацию пациента на трезвый и здоровый образ жизни, показать ему, что и без наркотиков можно получать удовольствия, в том числе и с помощью спорта. Напомним, что подопечные Андрея Кабанова довольствуются меньшими удовольствиями — тренажерным залом. Правда, «городские» частенько выезжают в другие центры своей сети для игр в футбол.
На трудах в «Урале» мужчины занимаются уборкой территории, огородом, девочки шьют постельное белье для других центров, разукрашивают посуду и делают цветочные композиции.
Вообще, мужчины и женщины в центре не пересекаются. Максимум — в столовой. Поддубный объясняет, что эмоции, которые вызывает противоположный пол, могут помешать реабилитации. В «Городе без наркотиков» мужчины и женщины вообще живут в разных центрах, но встречаются во время совместных праздников или когда одни приезжают к другим помогать в каких-нибудь работах.
С курением в УБН сложнее, в отличие от своего городского собрата, где смолят в любое время. В «Урале» дымить можно только девять раз в день — в строго отведенном месте и в строго определенное время.
Все происходящее в центре записывают 134 камеры видеонаблюдения (в ГБН их всего 20 на отделение, хотя и помещения там гораздо меньше). По словам руководителя «Урала без наркотиков», они сделаны не для того, чтобы никто не убежал, а для общей безопасности.
Антон Поддубный:
— У нас все, кто уходит, делают это самовольно. Зачем бежать, когда можно сказать: «Я ухожу». Процент удержания в программе до конца — 75%. Как правило, уходят в первые трое суток, потому что у многих неоправданные ожидания: кроватка, в которой можно лежать, где по щелчку прибежит медсестра, поставит капельницу и даст феназепам, чтобы поспать.
| Кое-где на стенах висят листки бумаги, напоминающие, что за тот или иной проступок реабилитантам грозит то или иное количество своеволий. Своеволие — это напечатанный на пяти страницах текст, который реабилитантам при провинности следует переписать от руки. |
Программа спасения
В «Урал без наркотиков» можно попасть двумя способами. Правда, в любом случае вам придется подождать пару месяцев в огромной очереди из желающих. Первый способ — получить справку от участкового психиатра-нарколога о необходимости пройти лечение в больнице. Там наркоману проведут общее обследование и медикаментозную детоксикацию, после чего уже чистого отправят на прохождение реабилитации.
Второй вариант — лично обратиться в амбулаторное отделение центра. Если показаний для госпитализации в стационарно-наркологическое отделение нет и человек находится в не менее чем двухнедельной ремиссии, то он сам сдает все анализы и поступает сюда.
Центр работает по 12-шаговой модели выздоровления. По словам главного врача «Урала без наркотиков» Антона Поддубного, эта программа «самая доступная для понимания, наименее затратная для внедрения и самая зарекомендовавшая себя во всем мире». Президент ГБН же считает, что самая доступная и наименее затратная программа — просто оградить человека от наркотиков.
С пациентами «Урала» (в отличие от ГБН, где есть только психолог) постоянно работает штат медиков: врач психиатр-нарколог, психотерапевт, психиатр, терапевт, стоматолог, физиотерапевт. Но основной специалист — это «равный консультант». Это те ребята, которые раньше сами употребляли наркотики и сейчас находятся в стойкой ремиссии. Именно они круглосуточно находятся с реабилитантами и больше всего общаются с ними.
Для родственников в обоих центрах проводят отдельные занятия. На этих группах разбирают, как жить с зависимым человеком, как себя вести с ним и как сделать так, чтобы не допустить в дальнейшем срывов. Но в «Урале без наркотиков» после прохождения лечения есть еще и постлечебная программа, потому что люди не адаптированы к тому социуму, они больше не употребляют наркотики, а раньше все их действия были связаны непосредственно с ними.
Работа с созависимыми
Общаться с родственниками в «Урале без наркотиков» (как и в «Городе без наркотиков») не запрещено, но не рекомендуется. Всё общение между пациентами и родственниками проходит через письма, которые проходят цензуру. Ограничения такие введены из-за того, что близкие люди своим поведением мешают человеку выздоравливать, пациентам необходима изоляция от внешней среды, уверяет главный врач реабилитационного центра.
Антон Поддубный:
— Приведу пример. Одна из девушек буквально сегодня нашему пациенту написала письмо: «Ваня, я решила от тебя уйти, пока ты находился на реабилитации. Я встретилась с другим человеком, но поняла, что он все-таки не такой хороший, как ты, и решила остаться с тобой. Ты молодец, давай продолжай, возвращайся, я тебя буду ждать». Представьте, какой эмоциональный фон будет у этого Вани, который прочитает письмо. То есть он сразу скажет, что ему никакая реабилитация не нужна, вернется домой и все проблемы, которые будут возникать, будет снова решать с помощью наркотиков. Мы называем это лечебно-охранительным режимом.
Отделение, в котором побывала я, рассчитано на 60 мест: 15 женских, 45 мужских. Филиал в Карпинске рассчитан на 25 мужских мест, а строящееся отделение в Каменске-Уральском будет на 30 мест: 2 мужских группы по 15 человек. Средний возраст реабилитантов — 20–30 лет. По словам главврача центра, очень часто обращаются 14–15-летние, но по закону взять их на лечение не могут.
Антон Поддубный:
— На сегодняшний момент мы видим, что больше востребована услуга у мужчин. Поэтому имея 15 мест для женщин, мы покрываем Свердловскую область полностью. С женщинами очень тяжело работать, потому что они женщины. Мотивация у них совсем другая.
В «Городе без наркотиков» ситуация похожая: два мужских отделения, одно женское и одно детское. Но здесь с законами попроще и никто не отправляет семи- и десятилетних наркоманов ждать совершеннолетия — их берут на лечение.
| Единственное, что одинаково в обоих центрах, — урожай. Ни в УБН, ни в ГБН помидоры в этом году не задались, признают руководители центров. |
По словам Поддубного, после прохождения реабилитации 74% не употребляют наркотики больше года, в то время как у Кабанова эта цифра колеблется в районе 30%.
Согласно данным регулярного мониторинга выпускников «Урала без наркотиков», из лиц, прошедших реабилитацию, 62% имеют постоянное место работы; 15% занимаются волонтерской деятельностью в реабилитационных центрах для наркозависимых; 71% посещает группы анонимной самопомощи наркозависимых.
Я наркоман
— Здравствуйте, меня зовут Денис, Дэн. Я наркоман, алкоголик, зависимый. Начинал, как все, с марихуаны, ну а кончилось всё тяжелыми наркотиками — героином.
В реабилитационных центрах был несколько раз, но что-то никак не удавалось мне оставаться трезвым. Последний раз, после которого моя трезвость была более-менее долгой, был в 2010 году. Но так получилось, что я ушел от программы, поверил в себя и сорвался. Мама после этого сделала так, чтобы меня снова туда увезли, но я оттуда сбежал и опять заторчал.
Мама мне тогда сказала: «Ты уже взрослый человек, жизнь — твоя, в принципе, можешь и дальше торчать, а можешь выбрать заведение и поехать сам». Первая мысль была: «Как прикольно, наконец-то я смогу торчать без проблем, и меня никто больше никуда не повезет». Но потом, поупотребляв какое-то время, я ощутил себя одиноким, сел, прокрутил свою жизнь и понял, что кроме употребления наркотиков и алкоголя вспомнить мне больше не о чем. Короче, я потерял себя, проколол себя. Вот так вот, заблудился, попал в тупик.
Ну и позвонил другу, который живет здесь, в Екатеринбурге, попросил помощи. Когда приехал сюда — был очень удивлен. Вообще я сначала думал, что я в какой-то санаторий приехал, потому что мне есть с чем сравнивать. Суть в том, что там, где я был, времени именно для работы над собой было намного меньше, чем здесь, но самой работы не было.
Я уже разговаривал с консультантами и волонтерами насчет того, чтобы остаться после реабилитации здесь работать. Есть такой принцип — «в программе только сегодня». Завтра будет завтра. Завтра наступит день — и завтра я его распланирую.
Когда я уже уходила из центра, Антон Поддубный спросил меня: «Вы заметили, какие у наших реабилитантов глаза? Они живые, они чего-то хотят. В других центрах такого нет, потому что у нас, в отличие от других, нет тюремных правил и никогда их не будет».
Внутренний фотобанк компании
