Темпы и качество пенсионной реформы в стране сегодня мало у кого вызывают позитивные отклики. Ситуацию в этой сфере усугубил кризис. Правда, сейчас дно финансовой ямы, как заявляют чиновники и некоторые эксперты, достигнуто и появилась надежда на экономический рост и продолжение формирования системы негосударственного пенсионного обеспечения. НПФ «Ханты-Мансийский» сегодня является крупнейшим фондом в УрФО и одним из лидеров по стране.
— Максим Владимирович, в своем недавнем послании губернатор Югры Александр Филипенко заявил о том, что, несмотря на то, что пик кризиса миновал, успокаиваться рано. А как кризис изменил систему вложений Ханты-Мансийского НПФ?
— Кризис повлиял не только на наш фонд. Он коснулся всех участников, как нас, так и наших коллег. Вложения фондов и банков он сделал более консервативными. Если провести аналогию по банкам, они перестали выдавать кредиты, повысили процентные ставки и практически приостановили кредитование населения и промышленности. Они занимались в этот сложный период обслуживанием и пролонгацией текущих кредитов.
Негосударственные пенсионные фонды также заняли выжидательную позицию и проводили консервативную политику: облигации, депозиты все старались держать в банках и следили за тем, как будет развиваться экономическая ситуация в дальнейшем. Сейчас спад, который был вызван кризисом, достиг своего дна, по которому можно передвигаться дальше, а не падать вниз, и, может быть, даже карабкаться наверх. Это тоже начинает вызывать у фондов определенные посылы. Собираются новые деньги, и фонды активнее стали возвращаться в объекты инвестирования, которые были до кризиса.
— То есть, если я правильно понял, НПФ «Ханты-Мансийский» в ситуации кризиса не снизил и не усилил свои позиции. Вы зафиксировались...
— Как ни странно, в кризис все приблизительно зафиксировали свои позиции. Та десятка крупных фондов, которая была, она осталась: «Газфонд» на первом месте, «Благосостояние» и НПФ РЖД — на втором, и так далее. В обозримом будущем ничто их не сдвинет, так как через эти фонды проходят довольно мощные программы. Но кризис серьезно повлиял на консолидацию НПФ. Довольно много фондов сегодня перестает существовать. Но это не значит, что они исчезают. Еще ни один вкладчик не пришел и не сказал, что он оказался обиженным тем или иным негосударственным фондом и потерял свои деньги. Консолидация фондов означает, что часть клиентов забирают другие НПФ, более крупные, с существующими обязательствами, а более мелкие фонды присоединяются к ним. К примеру, в свое время мы присоединили к себе Сургутский муниципальный негосударственный пенсионный фонд. Правда, это было до кризиса. Это решение было осознанным и согласованным.
— Сегодня многие НПФ подают иски к управляющим компаниям из-за убытков, допущенных при управлении их средствами. Нет ли подобных претензий у вашего НПФ к своим партнёрам?
— Кто-то подает иски, кто-то с управляющими компаниями подписывает мировые соглашения и старается мирным путем урегулировать отношения. Да, действительно, в период кризиса ряд пенсионных фондов проявили агрессивность к управляющим компаниям и последние пострадали от этого. Но те компании, с которыми мы работали, работали сдержанно. И мы нашли с ними общий язык. Так что все убытки или недополученную прибыль они перед нами за этот год полностью покрыли.
Есть только одна компания — бывшая управляющая компания Росбанка (сейчас она называется по-другому), которая прекращает свое существование... С ней работали и «Норильский никель», и «Благосостояние», и «Полюс золото», и НПФ «Транснефти», энергетики и так далее. Суммарно к этой компании есть довольно большие претензии. Мы не являлись основным клиентом у них. Сейчас компания будет банкротиться. Другие клиенты подали к ней иски. В рамках этой процедуры они должны нам выплатить задолженность, и она будет погашена.
— О каких суммах идет речь, если не секрет?
— Это порядка 20 млн. рублей.
— Количество НПФ в России сокращается и, по оценке экспертов, к 2011 году может уменьшиться в три раза. При этом, насколько известно, в тех же США резервы пенсионной системы в два раза превышают банковские. Разделяете ли вы прогнозы по сокращению НПФ в России? И какие гарантии могут дать действующие НПФ, например, «Ханты-Мансийский», своим клиентам?
— Сокращение количества фондов — процесс в целом объективный. Финансовый кризис заставил в этом лишний раз убедиться. Поскольку выстоять в непростых экономических условиях может только такой фонд, который располагает необходимыми финансовыми и кадровыми ресурсами. Вот и нам пришлось нелегко, хотя наш фонд — крупнейший в России по количеству получателей пожизненных пенсий — более 150 тыс. человек, живущих в разных регионах страны. В середине этого года в стране было 238 НПФ, и только 136 из них располагали лицензиями на деятельность в качестве страховщиков по обязательному пенсионному страхованию. Причем не более 50 фондов на самом деле активно занимались заключением договоров об обязательном пенсионном страховании...
— О чем это говорит?
— О том, что часть фондов не отвечала предъявляемым критериям: не располагала ни финансовыми ресурсами, ни кадрами, ни информационно-технологической базой, способной сопровождать счета вкладчиков и застрахованных лиц. Поэтому ужесточение требований к фондам со стороны регулятора — Федеральной службы по финансовым рынкам — вполне обоснованно.
Сегодня НПФ осталось чуть больше 160. Думаю, что на этом этапе вполне достаточно. Примечательно, что система выстроена таким образом, что человек, живущий в Магаданской области, может заключить договор с фондом, расположенным в Москве или в Ханты-Мансийске. И за назначением пенсии ему не надо ехать лично за тридевять земель. Достаточно направить необходимые документы в фонд.
С потенциалом фонда увязана и прочность гарантий. Чем крупнее фонд, тем больше у него страховой резерв, который в случае необходимости позволяет без проблем рассчитаться с вкладчиком. Надо сказать, что в период кризиса у нас увеличилось число расторжений договоров. И всем обратившимся с заявлениями были выплачены выкупные суммы. Сегодня уже есть факты, когда вкладчики возвращаются обратно.
— Оказалась ли верной стратегия вашего фонда по опосредованному участию на рынке жилищного строительства?
— Мы уверены, что она верна, и продолжаем следовать ей и сейчас. Ведь все познается в сравнении. В прошлом году практически все инструменты инвестирования принесли отрицательную доходность, что при падении российских фондовых индексов на две трети было не удивительно. Но если акции упали в среднем на 60-70%, то падение на рынке недвижимости оказалось значительно меньше. При этом падали рыночные цены, которые в последние два-три года росли неоправданно быстро.
Мы же не покупали готовые объекты и не надеялись на дальнейший рост цены. Мы инвестировали в стройку — зарабатывали на разнице между ценами квадратного метра на стадиях фундамента и готовой квартиры, которая составляла как тогда, так и сейчас около 25%. А рост рыночной цены был для нас неким дополнительным бонусом.
В Югре, где мы в основном инвестировали в строительство, не было ценового пузыря, подобного московскому, поэтому снижение цен на готовое жилье составило не более 10-15%, то есть цены фактически вернулись к тем уровням, на которых были в момент наших инвестиций. В результате мы сейчас реализуем уже построенные квартиры с прибылью, а заработанные средства вкладываем в новое строительство.
— Хотелось бы узнать ваше мнение о том, как протекает в стране пенсионная реформа. Вы ею довольны?
— В последние два-три года в стране сделано в части продвижения пенсионной реформы значительно больше, чем за пять-шесть предыдущих лет. Это и предоставление налогового вычета вкладчикам фондов, и налоговые льготы для юридических лиц, и запуск программы софинансирования трудовой пенсии, и даже информационно-пропагандистская кампания, которую ведет ПФР на федеральных теле- и радиоканалах.
Хотелось бы видеть более активную и целенаправленную работу властных структур по формированию финансовой грамотности населения. Но пока мы и этому рады. Самое главное — переломить психологию человека, вытравить в нем некое «иждивенчество». Если пожилые граждане у нас имеют моральное право заявить, что «они работали на государство и оно должно нам обеспечить достойные пенсии», то молодежь работает на частных собственников, не каждый из которых в полном объеме платит налоги. Так что им придется и самим о своем будущем побеспокоиться.
Только что появилась обнадеживающая информация о том, что Минэкономразвития РФ подготовило законопроект, предоставляющий гражданам выбор: получать от государства небольшую пенсию пожизненно или повышенную в течение определенного периода. Пенсионное сообщество давно ждало такой документ. И хорошо, что он получился столь прогрессивным. В нем предусмотрено право на правопреемство пенсионных накоплений даже на этапе выплат. Пенсионер, заключив с НПФ договор, сможет получать накопленную сумму в течение минимум пяти лет.
— У вас самого есть уверенность в том, какую пенсию и по каким правилам вы будете получать?
— Лично у меня нет никаких сомнений, что негосударственное пенсионное обеспечение станет составной частью социальной политики. Если учесть, что больше миллиона человек в стране получают пенсии из НПФ, то можно говорить об этом и в настоящем времени. Я давно формирую пенсию в фонде. Начинал в том, где раньше работал, а вот теперь в Ханты-Мансийском. И все наши специалисты формируют дополнительные пенсии.
— Есть информация о том, что руководство НПФ «Ханты-Мансийский» рассматривает возможность вложения средств в реализацию ряда масштабных инфраструктурных проектов. Скажите, насколько интересен вашему фонду, к примеру, мегапроект «Урал промышленный — Урал Полярный»? Если да, то какую доходность могут получить ваши клиенты от этого проекта?
— Я бы не стал забегать вперед здесь. Рассмотрение конкретного проекта означает, что вопрос вынесен на заседание совета фонда. Пока таких вопросов нет.
Действительно, необходимо отдать должное: «Урал промышленный» — это мегапроект. В нем есть большое количество интересных инвестиционных предложений с огромной емкостью для вложения финансовых средств. Пока активно обсуждается тема о том, что пенсионные деньги можно будет вкладывать в инфраструктурные проекты: строительство железных дорог, автодорог, мостов, ТЕЦ и так далее. Законодательство в этой сфере практически готово. Под такие проекты будут выдаваться определенные гарантии, либо государственные, либо ВЭБа, с фиксированными процентными ставками, которые могут устроить НПФ. Если в рамках этого мегапроекта такие проекты появятся (а для этого все предпосылки есть), то почему бы не принять участие в этих программах. Эта тема для сообщества НПФ интересна. Она гарантирована с точки зрения вложений и может принести доходность сверх инфляции — 3-4%. Так что такого плана проекты вполне имеют право на жизнь.
— А в какие сферы, кроме строительной и инфраструктурной, на ваш взгляд, можно инвестировать сегодня пенсионные деньги?
— Одной из таких сфер наш фонд считает малый и средний бизнес. С этого года в Югре начал работу Региональный фонд инвестиций в субъекты малого и среднего предпринимательства Югры, созданный в рамках государственной программы поддержки малого и среднего предпринимательства, и Ханты-Мансийский НПФ стал одним из инвесторов этого фонда.
Инвестиционная декларация Регионального фонда предполагает инвестирование только в малые предприятия, занимающиеся реальным производством или оказывающие услуги населению и организациям. Ожидаемая доходность таких вложений — от 16% процентов годовых.
В рамках этого проекта мы помогаем решить целый комплекс задач. Для округа это новые рабочие места, новые налоговые поступления и рост валового регионального продукта. Для будущих пенсионеров округа это повышение уровня жизни уже сейчас и увеличение размера будущей пенсии.
