Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Грязь, майонез и страстотерпцы. Главный художник Екатеринбурга — о том, что не так с нашим городом

23 марта 2016, 08:13
Грязь, майонез и страстотерпцы. Главный художник Екатеринбурга — о том, что не так с нашим городом
Фото: Антон Буценко для 66.ru; архив 66.ru
В эти выходные департамент архитектуры Екатеринбурга отпраздновал юбилей — 80 лет. До сих пор гуляют. Мы решили, что это хороший повод попробовать сравнить, каким был город тогда — и каким стал сейчас, оценить его внешний вид с эстетической точки зрения. Помогает главный художник Екатеринбурга Дмитрий Фогель.

Помимо того что город за 80 лет вырос в размерах, главное изменение, которое в нем произошло, — деиндустриализация. Из столицы опорного края державы, какой всегда был Свердловск, город превратился в центр деловой активности. С яркой тенденцией выноса крупных промышленных зон на периферию. Соответственно, и суровых зданий стало меньше, вместо них появляются более уютные и современные объекты архитектуры.

С другой стороны возникают очевидные проблемы, связанные с деиндустриализацией. Основная — увеличение трафика. Связи «дом — работа» увеличиваются, а иногда и совсем разрушаются. И сейчас для градостроителей очень важно создавать такие новые жилые районы, которые по максимуму исключали бы потребность жителей куда-то ездить. Это значит, что в них должно быть не только жилье, на 100% обеспеченное инфраструктурой, но и места приложения труда.

— Конечно, вся культурная жизнь и львиная доля деловой жизни будут проходить в центре города, — говорит Дмитрий Фогель. — А всем остальным спальные районы вполне могут обеспечивать себя сами. Чтобы людям не приходилось с утра до вечера стоять в пробках. Конечно, это вопрос не одного года, но нам как минимум понятно, что в этом направлении как раз и нужно двигаться.

— Можно ли говорить, что все это было, когда город был индустриальным? Потом наступил переломный момент, когда все исчезло. А теперь мы пытаемся эту систему восстановить в каком-то новом формате.
— Да, конечно. Ведь то, что предприятия уходят на периферию, — это не тренд исключительно нашего города, это мировая тенденция. Производства модернизируются, становятся более компактными, у предприятий уменьшается потребность в площадях. Они требуют больше интеллектуальных затрат, чем физического труда. А это влечет за собой формирование неких образовательных кластеров, университетов.

— То есть на смену индустриальным зонам, которые были основными точками приложения труда, должны прийти вот такие образовательные кластеры?
— Да, за этим будущее. Лаборатории, небольшие и высокотехнологичные предприятия должны занять место старых заводов, которые необходимо приспосабливать.

— Это звучит революционно, потому что и раньше, и сейчас на месте заводов появляется исключительно жилье. Ни в каких других проектах редевелопмента нет решительно никакой инвестиционной привлекательности. И даже сейчас, когда начинают думать о создании мест приложения труда в составе спальных районов, реже всего речь идет о культурной и образовательной сферах.
— Конечно, это затратные вещи, к тому же они не приносят сиюсекундной прибыли. Но это задел на будущее. Людям это необходимо. Например, проект второй очереди «Академического», который рассматривался на Градсовете в прошлом году, предполагает формирование района вокруг как раз вот такого ядра культурной жизни, в котором есть образовательная составляющая, спортивные комплексы, пешеходные зоны, парк. И во втором по величине районе комплексного развития — Солнечном, который сейчас только начинает развиваться, — обязательно должен появиться не просто парк, а именно такое же функциональное ядро. Это целые районы, которые должны иметь возможность жить самостоятельно.

— Главная задача — чтобы лишь маленькая часть жителей каждого района была вынуждена ездить в центр и другие районы. А может ли городская среда повлиять на это?
— Безусловно, может, хоть и не так глобально. Если городская среда будет удобной и дружелюбной, она будет притягивать людей и облегчать им жизнь.

Грязь, майонез и страстотерпцы. Главный художник Екатеринбурга — о том, что не так с нашим городом

Главный архитектор Екатеринбурга Тимур Абдуллаев (слева) и главный художник Дмитрий Фогель в позапрошлом году стали новой кровью городской Главархитектуры. Оба — участники Градсовета.

— Какой сейчас главный объект городской среды в работе у Главархитектуры?
— Их много. Одним из основных можно назвать соединение улицы Татищева и проспекта Ленина в районе Центрального стадиона. Обособление центральной линии с Вечным огнем и стелой, трассировка трамвайных линий, соединение парковых зон пешеходными переходами. Одна из проблем заключается в объединении нескольких парков, фактически разделенных между собой, в единый зеленый каркас. Чтобы было комфортно и пешеходам, и велосипедистам, и чтобы им не мешали автомобили. Прорабатываем всё вплоть до мелочей: покрытия, ограждения, из какого материала сделать мачты освещения, какой свет будут давать светильники и так далее. Например, на данный момент принято решение, что мачты будут из оцинкованного железа: этот материал, во-первых, достойно смотрится, а во-вторых, износостоек и прост в эксплуатации. Это решение мы уже обкатали на улице Краснолесья и остались довольны результатом. Я думаю, вот такими мелкими шагами мы будем делать городскую среду более технологичной.

— Вы будете тиражировать опыт установки ограждений и малых форм из пластика, как на улице Союзной?
— Мы пришли к консенсусу в этом вопросе. Ограждения, изготовленные из пластика, в эксплуатации показали себя с очень хорошей стороны. В дискуссии и спорах принято решение продлить орнаментальность ограждения как на проспекте Ленина.

— Что еще появится в этом месте?
— Остаются стела и Вечный огонь. Останутся ели, опоясывающие эту часть. А в будущем здесь, между рядами автомобильного движения, может появиться какая-нибудь масштабная монументальная композиция.

— Когда? «Когда деньги будут»?
— Первое, что должно появиться, — идея. Второе — случай. Всё всегда происходит в нужное время в нужном месте. Но, конечно, деньги тоже играют немаловажную роль, глупо это отрицать.

— А насколько вам вообще связывает руки экономическая ситуация в стране и в регионе, при которой городу приходится, к примеру, отказываться от строительства подземных переходов на этом перекрестке в угоду минимизации расходов?
— Я считаю, что это решение пойдет только на пользу. В теории урбанистики подземные переходы не самый лучший вариант. Доступность среды обеспечивается уровнем земли. И потом надо вообще избавляться от автомобилей в городе, развивать общественный транспорт. Мировая практика показывает: сколько бы мы ни расширяли дороги, они всегда будут забиты. Гораздо правильнее сужать их и давать людям возможность передвигаться альтернативными путями: пешком, на велосипеде, на общественном транспорте. Должна быть вариативность. Как только появляется широкая дорога, исчезает возможность выбора.

Что касается экономической ситуации — такая проблема всегда существует, и нам всегда приходится исходить из возможностей. Но есть планы, которые реализуются поэтапно. Если удается разбивать их реализацию на два этапа — хорошо. А когда так не получается, просто разбиваем на восемь этапов.

— Как будут соединяться зеленые зоны, которые образуются в районе Татищева — Ленина? Это будет мост?
— Окончательного проекта еще нет, но одно из предложений действительно заключалось в том, чтобы здесь появился пешеходный мост. Однако ввиду ограниченности бюджета этот этап пока откладывается.

— Но от него не отказались окончательно?
— Нет, мы от него не отказались. Но на первое время здесь появятся пешеходные зебры и светофоры.

— Главархитектура сейчас все больше внимания уделяет оформлению фасадов коммерческих первых этажей, особенно в центре Екатеринбурга. Как вы на практике собираетесь привести в порядок внешний вид улиц Екатеринбурга?
— Во-первых, все подходы к оформлению фасадов сейчас четко регламентированы законодательно. Раньше, к примеру, в помещении на первом этаже девятиэтажки мог появиться магазин и раскрасить свою часть фасада в красный и белый цвета. Это диссонировало с внешним видом всего дома и всей окружающей среды, но привлекало внимание. Сейчас такие решения под запретом.

— Какие у вас рычаги воздействия?
— Мы опираемся в первую очередь на постановление главы администрации Екатеринбурга «Об утверждении требований к местам установки, конструктивному исполнению, внешнему виду, условиям эксплуатации рекламных конструкций, связанных с сохранением внешнего архитектурного облика сложившейся застройки муниципального образования «город Екатеринбург». Кроме того — Правила благоустройства, закон РФ о защите прав потребителей, затем Жилищный кодекс Российской Федерации, закон Свердловской области об административных правонарушениях.

— То есть теперь это — правонарушение, и оно предполагает наказание?
— Да. Служба квартальных следит, выдает предписания, обращается в суд и т.д. Это как раз тот инструментарий, которого не хватало, чтобы что-то изменить. За прошлый год с его помощью мы привели в порядок фасады более 300 предприятий. А дальше эта работа пойдет еще интенсивнее, потому что мы ввели понятие паспорта фасада, который рано или поздно придется разработать собственникам всех зданий в городе.

— Как вы убеждаете их разработать и согласовать этот документ?
— Для строящихся объектов наряду с архитектурой должна быть разработана концепция размещения информационных носителей на фасаде. Это значит, что у торговых центров есть готовая концепция размещения дополнительного информационного оборудования на фасадах. Что касается существующих объектов, сменить вывеску можно только в рамках общей концепции размещения информационных носителей на фасаде. Через эту процедуру уже прошли торговые центры «ФанФан», «Аида» и другие. Бизнес ведь сам заинтересован, чтобы все выглядело достойно, красиво, потому что это привлекает покупателей гораздо больше, чем хаотичное нагромождение разновеликих логотипов.

Грязь, майонез и страстотерпцы. Главный художник Екатеринбурга — о том, что не так с нашим городом

Главный художник уральской столицы считает, что новым логотипом Екатеринбурга можно гордиться. Фото: Instagram Дмитрия Фогеля

— Могут ли горожане поучаствовать в этом процессе?
— Есть хороший опыт Москвы — проект «Чего хочет Москва». Он разбит на два этапа. Сбор предложений от горожан на интернет-ресурсе. Затем — анализ. Третий этап — на основании собранных предложений молодые архитекторы, урбанисты и дизайнеры дают свои уже более детально проработанные эскизы.

— На сайте Екатеринбурга уже есть такая копилка идей…
— Да, мы постепенно пытаемся это внедрить. И прежде всего это касается парков и зон отдыха, потому что людям хочется выйти на улицу, прогуляться с друзьями, детьми, в том числе это положительно влияет на внутрисемейные отношения — когда люди общаются не в четырех стенах. Таких мест, где можно просто прогуляться, должно становиться больше. Здесь есть над чем поработать.

— В вашем личном списке мест, где можно просто прогуляться, есть, к примеру, улица Вайнера?
— Пока нет.

— Что с ней для этого нужно сделать?
— Ее нужно переосмыслить. Торговая улица — это хорошая идея, но проблема в том, что уровень тамошних магазинов оставляет желать лучшего, он ниже среднего. И это должно поменяться эволюционным путем. Потом там не хватает озеленения и дополнительных функций. Улица Вайнера — это не более чем пешеходный транзит, там не за что зацепиться.

— А за малые архитектурные формы, которые там установлены в большом количестве, глаз не цепляется?
— Этого мало, подход должен быть комплексным. Хотя вот такие малые архитектурные формы и лавочки должны появиться во всех частях города. Если их нет, и к тому же негде присесть по дороге, отдохнуть и насладиться городской средой — человек и не будет здесь ходить. Вместо того чтобы идти пешком, он поедет на машине, ему так и комфортнее, и быстрее. На заводе «Бетфор», например, сейчас разрабатывается несколько линеек малых архитектурных форм — лавочки, урны, кашпо для озеленения. Мы договорились о том, что будет несколько коллекций, и я считаю, что их не мешало бы забрендировать.

— Насколько вообще актуальна сейчас тема брендирования Екатеринбурга? Если оставить за скобками привязку к чемпионату мира 2018 года, остается ли для этого какая-то почва?
— Конечно, остается. Город должен себя продвигать. А это сложно делать, если у него нет какого-то знака, символа, который ярко и четко воспринимается. У города есть желание привлекать квалифицированную рабочую силу, интересные проекты, инвестиции. Город должен полноценно жить и наполняться людьми, знаниями, деньгами.

— Но ведь это все происходит и без брендирования. Рабочая сила прибывает. Инвестиции худо-бедно идут...
— И хорошо, что происходит. Но мы должны дать городу еще один способ все это привлекать. Повышение узнаваемости города упростит многие вещи. Екатеринбургу нужен набор образов, которые бы вставали с ним в один ассоциативный ряд.

— Вы имеете в виду такие символы, как Эйфелева башня?
— Да, есть и такие, устойчивые символы. Мы попытались осмыслить символику Екатеринбурга, понять, чем нам хотелось бы гордиться, а о чём не стоило бы говорить. Например, грязь. Может быть, в Екатеринбурге и не самая жирная грязь в мире, но это все равно не то, с чем мы хотели бы ассоциировать наш город…

— Потому что на этот случай у нас есть майонез.
— Да, город, где употребляют больше всего майонеза. Вроде бы гордиться особо нечем, но это хотя бы повеселее. Вот еще один пример: город, где убили царя. Четкая, однозначная ассоциация, но это вовсе не плюс для Екатеринбурга. А хочется нащупать такие вещи, которыми можно было бы гордиться.

— Уже нащупали?
— Вы помните, что мы провели конкурс, для которого тщательно готовили техническое задание, внесли в него все реперные точки, которые должен отражать новый логотип. Этот конкурс стал уникальным для страны. У нас вообще уникальный город: народный мэр, к которому можно прийти на прием, профессиональные и человеческие отношения у нас другие, чем, например, в Москве, очень сильное креативное сообщество. Когда Ройзман пригласил к работе над логотипом Артемия Лебедева, сообщество сочло это оскорблением и в ответ выдало просто ошеломляющий результат.

— Признайтесь, все это специально было подстроено? Лебедев ведь нарочно разработал слабенький логотип, чтобы он стал волшебным пенделем для местных дизайнеров?
— Нет, это стечение обстоятельств. Но очень благоприятное. В Екатеринбурге не сработало бы, если бы этот конкурс «спустили сверху». Это просто не наш характер.

— Что теперь будет происходить с этим логотипом? Ну, пойдет на сувенирку — а еще?
— Мы сейчас формируем концепцию продвижения логотипа и дальнейшее брендирование города. Это пазл, который складывается постепенно. У нас появились новые автобусы, которые будут забрендированы. И, кстати, они не случайно зеленые — мы стремимся к тому, чтобы весь общественный транспорт в городе был одного цвета, это будет выделять его в потоке. У этого подхода масса плюсов — вплоть до доказанного исследованиями снижения аварийности на дорогах.

— Рекламы на бортах не будет?
— Рекламы на бортах не будет. Будет только бренд Екатеринбурга.

— Когда это произойдет?
— В этом году точно произойдет. Но мы говорим только о новых автобусах, которые будут постепенно вымывать старый парк. То же самое будет происходить с трамваями: уникальная кабина специально для Екатеринбурга разработана на Уралвагонзаводе. Цвет еще будет обсуждаться, в том числе с помощью народного голосования, как было по автобусам. Все это звенья одной цепи, пазлы, которые постепенно будут собираться в единую картину. Мы сейчас в самом начале пути.

— Какова судьба остановочных комплексов, которые должны были уже начать появляться в Екатеринбурге?
— Первая партия уже изготовлена и ждет на складе. Этой весной будет установлено пять пилотных, тестовых навесов. Они, напомню, тоже изготовлены с учетом логотипа и айдентики города. Так что преображение Екатеринбурга уже началось, и дальше будет только интереснее.

— Помимо этого логотипа вы задумывались над каким-то еще символом?
— Все символы уже зашиты в структуру этого логотипа. По итогам конкурса мы получили не просто лого, а графическую систему, которая может самостоятельно жить и развиваться, настолько она емка и пластична.

— Я не понимаю, что зашито в этот логотип.
— Сила, мощь, стабильность, уверенность. Город с женским именем и мужским характером. Город-камень: крепкий, сбитый, плотный. Этот образ пластичен, он может трансформироваться и принимать любую форму.

— Из Парижа я могу привезти жене сережки в виде Эйфелевой башни. На них может быть не написано «Paris», потому что и так все понятно. А что привезет домой иностранец, побывавший в Екатеринбурге? Майку с вот такой надписью из трех строчек?
— У Эйфелевой башни ушло больше 120 лет на то, чтобы ее стали ассоциировать с Парижем. Это долгий путь, которому можно только предоставить возможности и условия. Символ города нельзя создать искусственно, он должен сам прорасти и внедриться в нашу жизнь, стать ее неотъемлемой частью, превратиться в предмет обихода. И у нас полно потенциала для этого, его надо только увидеть.

архив 66.ru