Субподрядчик «ЭКСПО»: «Своих денег не видим до сих пор»

Мы поговорили с директором одной из суб-суб-подрядных организаций — самых мелких участников конфликта. Это Алексей Садовский, представитель ООО «Уралзарубежсервис». Один из тех, чьи работники оказались заложниками спора между инвестором и генподрядчиком.

— Основной вопрос, который сейчас на повестке: как получилось, что в ходе строительства его стоимость настолько выросла?
— Это вопрос риторический, на повестку его вынесло окружение губернатора Мишарина. Делать сейчас удивленные глаза и вопрошать: «Как это выросла стоимость?» — нелепо хотя бы уже потому, что лично Михаил Максимов и Александр Мишарин регулярно посещали стройплощадку и давали добро на все увеличения стоимости работ, которые происходили.

— Разве могут быть дополнительные работы на сумму, равную стоимости основных работ? Первоначальная заявленная стоимость строительства составляла порядка 4 миллиардов рублей…
— Да, такая цифра была. Но откуда она взялась? Ведь на момент начала строительства не было даже проекта. Чтобы оценить стоимость будущего объекта, нужно отдать проектную документацию профессиональному сметчику. Но даже и тут возможны варианты. Составление смет — это искусство. Если ты владеешь им, ты легко нарисуешь на один объект две разные сметы.

Любой заказчик считает смету по минимуму, любой подрядчик — по максимуму. Если посадить этих двух сметчиков рядом, их сметы будут отличаться в два раза. И обе вполне могут пройти госэкспертизу. Можно даже включить в смету работу, которая фактически не выполнялась, но никто об этом никогда не узнает. А можно и наоборот — включить не все реально выполненные работы, чтобы не завышать сметную стоимость.

Так что если ты договорился на определенную цену за какую-то работу, опытный сметчик всегда сделает совершенно обоснованную смету именно на эту сумму, которую потом трудно будет оспорить.

Все это прекрасно всем известно. Так что 4 миллиарда — это была очень грубая прикидка, не более того. Даже когда ты собираешься строить небольшой коттедж и у тебя есть готовый проект, опытный строитель, не приступив к работе, сможет лишь примерно сказать, сколько он будет стоить. Максимальная стоимость при этом легко может оказаться вдвое больше минимальной.

В случае с ЭКСПО проектная документация — это несколько внушительных стопок бумаги формата от А4 до А1. И лучше, если каждый подрядчик будет оценивать свою часть работы: бетонщики — свое, кровельщики — свое и так далее. Только тогда может вырисоваться более или менее реальная стоимость объекта. Причем и она может меняться в ходе работ из-за инфляции и сезонного колебания цен, корректировки проектных решений.

— В чем заключаются эти сезонные колебания цен?
— Ну, например, все мы знаем, что зимой цемент и бетон дешевле, чем в разгар сезона. Летом спрос на него растет и цена повышается раза в полтора. Весной еще спроса нет, и если производитель хочет обеспечить себе хоть какой-то сбыт, но не готов уменьшать объемы производства, он снижает цену — это нормальная рыночная ситуация.

Точно таким же образом меняется стоимость аренды механизмов — сейчас ни одна из строительных компаний не держит на балансе весь набор строительной техники, которую использует, это невыгодно. Ее надо обслуживать, она не должна простаивать. Но если зимой мы можем арендовать, условно говоря, кран за 1000 рублей в час, то летом цена запросто поднимется до 1500 рублей.

— Получается, что строительство ЭКСПО обошлось бы дешевле, если бы велось не летом, а зимой?
— Каждую работу выгодно делать в свое время. Если бы мы строили объект исходя из того, что нужно по максимуму экономить, мы должны были бы таким образом организовать технологический процесс и предусмотреть такую этапность, при которой большую часть внутренних работ надо было бы делать не в сезон (с мая по сентябрь), а в зимнее время. Если летом закрыть коробку, то зимой, например, можно без спешки и дополнительных издержек закончить отделочные работы. А рыть котлован и забивать сваи надо летом, а не в 30 градусов мороза.

У нас же было все наоборот. Решение строить большой выставочный центр было принято в конце лета 2010 года. Не было ничего: ни концепции, ни площадки. Была только идея: построить выставочник определенной площади. Да что там — даже площадь не была определена. Надо было не то 50 тысяч, не то 90, не то 120 тысяч метров.

Был определен генподрядчик — «Русград» — без всякого конкурса и тендера, поскольку, чтобы проводить конкурс, нужна стоимость. «Русграду» доверяли, поскольку министр Максимов работал с этой компанией раньше, например, на строительстве Кольцово. Начали с того, что «Русград» отправил своих специалистов за границу смотреть, где есть такие сооружения и как они построены.

О какой конкретной сумме можно было говорить? Можно было действовать только по аналогии: к примеру, в Германии здание такого типа обошлось во столько-то.

Тут же наткнулись на первую проблему: площадка не готова. Выбирали ее в спешке, исходя лишь из географического положения — чтобы была близко к аэропорту. Никаких геологических исследований на момент захода на площадку сделано не было. А ведь там болото, причем не было известно, насколько оно глубокое.

Конечно, был вариант, что пробурив три метра, мы упремся в скалу. Тогда бы срыли эти три метра и стали бы строить на нормальном грунте с хорошей несущей способностью. Чуда не случилось: на этой площадке были места, где болото уходит на глубину до 15 метров. Но когда это выяснилось, уже практически было принято решение о примерном конструктиве здания. Пришлось переделывать проект.

Опять же учтите разницу между забиванием свай летом и зимой. Условия труда другие, а значит, применяются коэффициенты. Если мы хотим сделать качественно и недорого, эту работу надо делать весной или летом. Но сваи били зимой. Бетонное основание и фундаменты по периметру зданий поверх свайного поля заливали тоже зимой, в минус 30, причем работать приходилось круглые сутки.

Кроме коэффициентов по оплате труда добавляется стоимость морозостойких добавок в бетон, его дополнительный обогрев. Когда «Русград» заключал договоры на производство всех этих работ, естественно, эти факторы не могли не учитываться. Причем корректировка стоимости шла постоянно.

Любые разговоры о том, что инвестор договаривался с «Русградом» на какую-то примерную сумму, несостоятельны. Это заявление рассчитано на публику, которая совершенно не в теме. Принимая решение о строительстве объекта, все прекрасно понимали, что предсказать итоговую сумму невозможно.

— Можно ли было как-то уменьшать стоимость в процессе строительства, или она могла только увеличиваться?
— Конечно, на конечную сумму можно было влиять, отказываясь от каких-то работ. Например, на втором этаже во всех корпусах есть галереи, с которых можно наблюдать за выставками. Можно было сказать, что они пока не нужны. Но этого не произошло, и сейчас они стоят недоделанные — их еще надо оборудовать перилами, сделать чистовые полы.

Можно было сэкономить, к примеру, на дорогих системах кондиционирования — сделать попроще с тем, чтобы потом поставить в специализированные помещения дополнительное оборудование. Можно было оставить на потом прокладку слаботочных сетей, которыми прямо пронизаны все полы.

Ничего этого в изначальном проекте не было, все эти решения принимались на ходу и только увеличивали стоимость объекта. Причем принимали эти решения люди, которые сейчас говорят: «Ой, как взлетела цена!». Хотя тогда они говорили: «Стройте быстрее, деньги будут». И проект по ходу работ обрастал новыми разделами, дополнениями и так далее.

Наша компания делала полы в павильонах. Сначала мы долго вели переговоры с «Русградом», будем ли мы вообще заниматься этой работой. Потом несколько раз менялся конструктив. Изначально нам предлагали делать полимерное покрытие, но на него уже просто не оставалось времени, и мы остановились на бетоне.
И вот так проектные решения на ходу менялись абсолютно по всем разделам, это я точно знаю. Появлялись работы, которых изначально не было в проекте.

— Это какие, например?
— Если стоять лицом к главному фасаду первого корпуса, с правой стороны видно небольшой пристрой. Его внутреннюю планировку переделывали, когда уже был готов основной фундамент павильона. Причем, как всегда, срочно. И вместо того, чтобы изначально завязать арматуру, поставить опалубку и залить бетон, пришлось забуриваться в готовый фундамент, забивать анкеры и прочее.

Этих работ нет ни в одной смете. В проекте их тоже нет, а работа сделана. Есть только договор на допработы, который подписали «Русград» и подрядчик. А из чего за нее платить? Куда-то надо эти затраты вписывать.
По-другому на этом объекте быть не могло. «Русград» еще проявил высший пилотаж по организации работ.

Это я говорю, несмотря на то, что под конец все работали в одном месте одновременно, мешая друг другу, и из-за этого были простои, приходилось многое переделывать. Скажем, сделали мы участок пола, оставили набирать прочность, а в это время мимо проезжает погрузчик и задевает угол. Нам приходится большой участок вырубать и переделывать. А найти крайнего практически невозможно — этих погрузчиков тут сотни, и если у кого-то такая техника не занята, всегда найдется тот, кто ее на часок возьмет в субаренду. Одновременно в корпусе работает до 10 подрядчиков.

— А почему все работали одновременно? Из-за сжатых сроков?
— Конечно. В строительстве есть такое понятие — этапность. Сначала делается площадка, потом заливается фундамент, потом ставятся металлоконструкции, потом делается кровля, потом, допустим, стены — или одновременно стены и кровля. Есть работы, которые одновременно делать нельзя — как минимум из соображений безопасности и качества работы.

Нельзя делать пол, когда у тебя нет кровли. Но нам приходилось делать именно так. Когда начинался дождь, негерметичная кровля начинала течь. Дождь закончился — мы отрезаем промокший участок, вырубаем бетон, пока он слабый, переделываем 180 квадратных метров заново. Естественно, акт приносим «Русграду». Им ничего не остается, как подписать его.

Пока мы делали полы, над нами работали вентиляционщики, электрики, монтажники, это было очень опасно, любой упавший инструмент мог привести к серьезной травме. И такие травмы на объекте были. На одного что-то упало с лесов, другого облили краской — банка упала сверху. Все это из-за того, что люди работали в авральном режиме, все вместе, по 12 и больше часов в сутки.

— О какой тогда хорошей организации может идти речь?
— По-другому в эти сроки было невозможно сделать. Но мы все могли бы гораздо больше мешать друг другу, если бы не было грамотной организации процесса.

Первый корпус (последний по очереди строительства) вообще достраивался в ужасном цейтноте. Я никогда не работал в таких условиях. И многие подрядчики — мужики, которые по 30-40 лет работают на стройке, — говорили то же самое. Последние такие авралы случались еще в советские времена, когда надо было построить что-то, скажем, к 7 ноября.

Однажды на совещании с Максимовым и другими профильными министрами предложили остановиться на трех корпусах: не успеваем. Законсервировали стройку, сделали благоустройство, провели выставку — и спокойно думаем, как жить дальше. Максимов рвал там на себе галстук: это недопустимо, у нас там заложена экспозиция Свердловской области, Сименс, все места проданы, самый важный павильон! Давайте делать что угодно, но надо построить четыре павильона.

— Кто еще кроме «Русграда» как себя показал?
— На любой стройке есть три стороны. Это инвестор, в данном случае он был номинальный, фактически инвестором являлось областное правительство. Лично я считаю, что это сам Мишарин. Ведь это, в конце концов, его идея.

Есть заказчик-застройщик — это коллектив профессионалов-строителей с лицензией. Он следит за проектированием и в ежедневном режиме контролирует все этапы строительства. Обо всех нарушениях генподрядчика он сообщает инвестору. Он подписывает все акты выполненных работ, в том числе скрытых. Он же контролирует реальную стоимость работ — в первую очередь, он для этого и нужен.

На мой взгляд, заказчик-застройщик свою функцию выполнил безобразно. Функция «Синары» должна была выглядеть именно так: контролировать все договоры, все цены и ход работ. Обеспечивать непрерывное финансирование от инвестора. Для этого необходим был коллектив по крайней мере в половину того, что имел «Русград». Извините, от 6 млрд они 4% берут за исполнение функций заказчика-застройщика, это 240 млн. За 240 млн можно было на год нанять хороший коллектив, но ничего этого я не видел.

Третья сторона — генподрядчик. С «Русградом» мы минимум 5 раз встречались, чтобы подписать договор, согласовывали технологию, толщины, расходные материалы, плотность армирования, конструктив. Очень долго говорили о цене, объясняли, почему мы не можем дешевле.

— Когда начались перебои с деньгами?
— Первый раз этот вопрос серьезно обострился в марте. Средства, которые были изначально выделены на стройку, кончились. Максимов сказал: «Мы были готовы на 10%-е увеличение, но не в 2 раза. И все равно надо продолжать строительство». Тем не менее все очень сильно затормозилось. С середины марта все процессы шли раз в пять медленнее, чем могли бы — не было денег. В самых крайних случаях финансировал сам «Русград».

Министр постоянно обещал, что деньги будут, но никаких гарантийных писем, никаких подписанных смет не было. До самого последнего момента на объекте существовали только те сметы, которые субподрядчики составляли сами. И то не все.

Хотя никто не мешал эти сметы поэтапно составлять. Но это не делалось, поскольку между Максимовым и Абсалямовым, видимо, существовало полное взаимопонимание и доверие. Сводный сметный расчет потом готовил «Русград» — в соответствии с договором. Хотя это довольно редкая ситуация, когда люди сами строят и сами свою работу осмечивают.

Я уже говорил, что составление смет — это искусство, можно легко нарисовать смету вдвое больше реальной, и если у тебя с инвестором полное взаимопонимание, можно очень хорошо заработать на этом объекте. А если есть сомнения, то надо контролировать каждый этап, каждый договор. И на это, конечно, уходит дополнительное время.

Когда объект сдали и началось составление сводного сметного расчета, «Русград» оставался должен практически всем субподрядчиком, за редким исключением. Говорили: ну, не дают нам уже денег, сумма большая, сами понимаете, требуют обоснования.

Субподрядчики в очередной раз проверили свои сметы, отдали в «Русград». В течение июля-августа в спешке был изготовлен сводный расчет, который потом отправили на госэкспертизу. Уже тогда было известно, что из-за всей этой чехарды многое в этом сводном сметном расчете расходится с фактическим положением вещей. Расчет делали на основании проекта, чтобы было быстрее.

Получилась сумма 6,35 млрд. «Русград» знал, сколько он уже заплатил и сколько он еще должен, во сколько обходится объект с учетом оплаты услуг заказчика-застройщика, генподрядчика и всех строителей, стоимости всех материалов и так далее. Максимов на тот момент тоже не мог не знать эту сумму.

— А цифра 8,8 млрд когда возникла?
— 6,35 — это стоимость того, что сдано в эксплуатацию. Но осталось еще свайное поле, не введены в эксплуатацию галереи — не успели доделать. Все это идет отдельной сметой и будет проверяться отдельной госэкспертизой.

Когда шла выставка, чиновники сияли, как новые полтинники, обнимались, целовались, поздравляли друг друга и говорили: ну, молодцы, мужики, вы вот-вот все получите: и заказчик-застройщик, и генподрядчик, и все остальные. Все, молодцы. Успели. Денег сейчас уже найдем, не вопрос.

А в сентябре-октябре, пока шла госэкспертиза, не то прозвучала команда от руководства области, что эта цена слишком большая, не то что-то случилось между Максимовым и Абсалямовым. Вдруг выяснилось, что из госэкспертизы выйдет сводный сметный расчет на сумму 5,2 млрд.

Причем мы просили показать, что уменьшила госэкспертиза, и очень долго не могли этого добиться. Удалось увидеть только после Нового года. Оказалось, что из этого сводного сметного расчета просто исключены некоторые разделы, потому что они якобы не совпадали с проектом либо, наоборот, не совпадали с фактом. Причем эти разделы не отдали на доработку, а просто исключили.

Могли бы показать: вот тут у вас ошибки, здесь не сходится. Вполне возможно даже, что там были арифметические ошибки, которые можно было быстро поправить. Но надо понимать, что сметный расчет наверняка подгоняли под определенную сумму, о которой, в принципе, все уже договорились. Не могла она быть неожиданно высокой для инвестора, потому что она росла на его глазах. И если она зашкаливала, надо было сразу принимать меры, еще в тот момент.

Доработать сметный расчет можно было за месяц. Каждый субподрядчик проверил бы свою часть работы, нашел ошибки, исправил их. Но все делалось ровно наоборот. «Русграду» не только не возвращали сметный расчет, но даже не говорили, какие коэффициенты инфляции там применены. Просто говорили: 6,35 — много. Соглашайтесь на 5,2. Если не согласитесь — докажем, что и этого много.

— Насколько действительно тяжелое сейчас положение у субподрядчиков?
— Многие из них до сих пор должны за материалы и за технику, которую они использовали. Расплатиться нечем, суммы очень большие. Кому-то не заплатили половину, кому-то 30%. Кредиторы дальше ждать отказываются и начинают подавать на нас в суд. Налоговые инспекции, которые входили в положение, устали слушать наши рассказы про очередные последние сроки и начинают взыскивать с нас налоги. У многих заблокированы счета, люди не могут войти в сезон, просто потому что им не на что купить ГСМ, оплатить командировочные. Начались проблемы с зарплатами.

Мы регулярно собирались в «Русграде». Нам обещали, что к Новому году все решится. Потом стали собираться сами, собирать обрывочную информацию из разных источников, придумывать, что делать дальше. Встречались с Максимовым, который вдруг нам заявил: ребята, вы связались не с тем человеком. Хотя многие подрядчики не пошли бы работать с «Русградом», если бы не было известно, что объект финансируется областью. У компании неоднозначная репутация, Абсалямов очень строго спрашивает, и чуть что не так — серьезно урезает оплату. Лояльности от него не дождешься.

— Почему вы не идете в суд?
— Да ладно, все мы прекрасно знаем, как у нас судиться с государством. Во-первых, дело затянется на годы, потому что объем информации очень большой. Во-вторых, если будет политическая воля принять решение не в нашу пользу — оно будет принято. Скорее всего, Максимов либо Мишарин где-то уже заявили сумму, в которую обойдется выставочный комплекс, и теперь не хотят терять лицо.

Кроме того, я более чем уверен, что у областной власти достаточно рычагов, чтобы разобраться в этой ситуации, нужно лишь желание. И разобраться не за год, а, скажем, за две недели, за месяц. Есть организации, которые занимаются стройаудитом, финансовым аудитом. Ничто не мешает завести их в «Русград», в «Синару», через которую шло финансирование, и сравнить все эти документы. И раньше ничего не мешало это сделать. Кроме нежелания.

Вместо этого было заявлено, что это обычная ситуация, когда генподрядчик завышает стоимость, а инвестор хочет заплатить реальную. Так, конечно, часто бывает, но точно не в этот раз. И вот «Русграду» передают сводный сметный расчет на уточнение. Эта работа была сделана, и после нее общая сумма не уменьшилась, а наоборот — выросла на 100 млн. И сейчас мы уверены, что расчет сделан не в спешке, внимательно, подробно, основательно.

В общем, мы пошли по второму кругу. У нас уже сменилась вся власть и в стране, и в регионе, а мы все никак не можем получить свои деньги. Мы написали открытое письмо полпреду, где сказали, что не видим никаких предпосылок к тому, чтобы вопрос был решен в ближайшее время.

После этого прошло совещание у нового премьера областного правительства Власова. Там появился третий сводный расчет, от заказчика-застройщика. Хотя заниматься сметными работами — не его функция. Но «Синара девелопмент» изучила расчет «Русграда» на сумму 6,45 млрд и уменьшила его до 5,801. Скорее всего, тоже за счет сокращения перечня скрытых работ, выполнение которых не было оформлено должным образом.

5,801 млрд — это сумма, которая, вроде как, всех должна устроить, на которую все готовы согласиться. И на совещании в «Русграде», которое прошло через несколько дней, подрядчики сказали, что готовы согласиться.

С одной стороны, «Русград» заявляет, что этой суммы должно хватить, чтобы рассчитаться со всеми в полном объеме. Но с другой стороны — сумма отличается от заявленной почти на 10%. То есть для каких-то подрядчиков сумма к выплате уменьшается. Но для каких конкретно — не уточняется. И мы делаем вывод, что недоплатить могут любому из нас. А 10% — это зачастую больше, чем вся рентабельность работ на этом объекте.

— Конкретно в вашем случае так?
— Мы выполнили работ условно на 40 млн. Из них примерно 30 — это прямые затраты на материалы, технику и прочее, это те деньги, которые мы сразу отдали сторонним организациям. Мы до сих пор еще должны порядка миллиона за бетон. Я плачу людям зарплату с премиальными, командировочными.

Если исключить прямую себестоимость, прямые затраты, которые мы понесли на этом объекте, исключить налоги, которые мы должны заплатить, амортизацию техники, то мы должны были заработать на этом объекте около 4 млн. Это наша рентабельность. И что, теперь мы ее не получим? На сегодняшний день нам должны порядка 6,5 млн, а вообще задолженности колеблются от 10% до 40% от суммы договора.

Фактически нам предлагают согласиться с уменьшением оплаты по договору как раз на ту сумму, которую предприятие планировало заработать. Это предложение означает, что мы поработали на строительстве ЭКСПО бесплатно.

В итоге дали возможность «Русграду» принять решение самостоятельно — соглашаться ли на сумму 5,801 млрд. Но решение, вроде бы, принято, а протокол до сих пор не подписан. Вдруг оказалось, что «Синара» изучила не все сметы в этом сводном сметном расчете. Нас опять просят подождать, но мы уже не понимаем, сколько раз еще будет откладываться оплата.

Бывший губернатор и его подчиненные, министры, вице-премьеры не смогли решить эту проблему в течение года. К кому нам еще обратиться? К Путину с Медведевым? Написать Обаме? Написать в комитет ЭКСПО, как опасно иметь дело с Россией?

Вновь назначенный председатель правительства Владимир Власов, как нам известно, активно взялся за решение проблемы. У нас появилась реальная надежда, но, к сожалению, до сегодняшнего дня нет ни одного официально принятого документа, который дал бы нам понять, что проблема действительно решена.

— При каких условиях вы согласитесь продолжить работать на объекте? Ведь два корпуса первой очереди еще предстоит достроить.
— Наверное, только при 100%-й предоплате. Видимо, по-другому с объектами, которые финансируются правительством Свердловской области, работать нельзя. Это ненадежный заказчик.

Фото: Дмитрий Горчаков, Кирилл Зайцев, Артем Очеретин.