Московская театральная студия SounDrama привозит в Екатеринбург спектакль «Война». 7 и 8 апреля его можно увидеть на сцене Театра драмы. Это совместный проект двух фестивалей (Чеховского и Эдинбургского), посвященный столетию начала Первой мировой. Премьера прошла в августе прошлого года в Эдинбурге. С тех пор «Войну» успели увидеть в нескольких российских городах.
Главных героев всего три. Это отец, сын и офицер британской армии. Спектакль начинается со сцены в парижском салоне: творческая интеллигенция спорит в последнее довоенное Рождество о том, что такое война. Одни считают, что это зло, другие называют ее «очистительным пожаром». Но никто не верит, что она действительно случится. Конечно, герои встретятся еще раз — в госпитале, за несколько дней до окончания Первой мировой.
Мы связались с художественным руководителем студии SounDrama Владимиром Панковым и спросили его, что двигало людьми, уходящими на Первую мировую и как изменился с тех пор человек. Конечно, задали вопрос и о том, хотел бы режиссер, чтобы зрители «Войны» проводили параллели с последними событиями на юго-востоке Украины, из-за которых спектакль неожиданно для всех стал невероятно актуальным.
— В основе «Войны» — «Илиада» Гомера, «Записки кавалериста» Николая Гумилева и «Смерть героя» Ричарда Олдингтона. С Олдингтоном и Гумилевым, участниками Первой мировой, все понятно. Но почему Гомер?
— Потому что «Илиада» — одно из самых великих произведений о войне. Представляете, сколько веков прошло? Сотни тысяч лет! А «Илиада» Гомера до сих пор остается актуальной. Все потому, что с того времени человечество ни капельки не изменилось, даже не задумалось о том, для чего нужна война… Но с другой стороны — Гомер воспевает красоту и величие войны, и в нашем спектакле об этом, конечно, тоже говорится. Как же без этого? Держава, военные люди — это все очень красиво, это тоже должно быть. Но что со всем этим делать простым людям — непонятно. Для кого нужна эта война, для чего нужно обороняться? Вот именно поэтому я взял это великое произведение.
— Актеры на сцене читают Гомера в оригинале. Какой эффект производит на зрителей древнегреческий?
— Я могу сказать, что и для меня, и для моих актеров древнегреческий — это магический язык. Он несет магию на сцене. Я надеюсь, что и для зрителя это и заклинание, и заговор, и поэзия одновременно.
— Недавно стало известно, что постановки Кирилла Серебренников и Константина Богомолова будут проверять «на искажение классиков» — Гоголя и Достоевского. Сделают это по просьбе Профсоюза актеров театра и кино. Причем заниматься проверкой будет НИИ культурного и природного наследия имени Лихачева. К чему это, по-вашему, может привести?
— Все это попахивает цензурой. Гоголь Серебренникова — это Гоголь Серебренникова. Это его диалог с великим автором. Понятно, что каждый режиссер выстраивает свой диалог по-своему. В том и ценность постановки, что это его видение, его понимание автора. Ограничивать людей в высказываниях до такой степени не верно. Я думаю, что появление новых интерпретаций классике только на пользу. Нам нужны разные взгляды на классику. Я не понимаю тех, кто берет на себя ответственность решать, что есть Гоголь, а что Гоголем уже не является. Я хочу спросить таких людей: разве вы жили с Гоголем, вы знаете, каким он был? Мне кажется, что даже сам Гоголь не знал про себя, какой он! Он писал свои тексты для того, чтобы мы могли его лучше понять. Другое дело — вопрос самоцензуры. Она всегда должна присутствовать. Конечно, я против, когда топором разбивают иконы. Это за гранью добра и зла. Но грести всех под одну гребенку тоже нельзя.
— Либретто спектакля «Война» написла Ирина Лычагина, музыку — композитор Артем Ким. Вам, по сути, пришлось препарировать уже осмысленный ими материал. Тяжело было выстраивать свой диалог с Гомером?
— И да, и нет. Дело в том, что SounDrama движется к обрядовым действиям. Отрывки из Гомера — это дорога, которая ведет нас именно к этому театру. Работая над спектаклем, я понял, сколько сил требует «Илиада», сколько нужно работать с этим текстом и репетировать. Раньше я этого не понимал. Теперь я знаю, почему Анатолию Васильеву понадобилось больше десяти лет только для того, чтобы хотя бы немножко приблизиться к этому тексту.
— Спектакль задумывался несколько лет назад, но поставить его удалось только в 2014 году. Что мешало это сделать раньше?
— На самом деле причины достаточно прозаические. Все проекты — как в Европе, так и в России — планируются задолго до постановки. Это печальная случайность, что выход спектакля совпал с последними событиями в нашей стране, да и во всем мире. Я имею в виду присоединение Крыма, войну на юго-востоке Украины. Вообще все то, что связано со словом «война». Спектакль неожиданно для нас оказался сверхактуальным. Я бы даже сказал, что он в какой-то мере конъюнктурен. Не удивлюсь, если нас обвинят в конъюнктуре, скажут, что спектакль сделан на злобу дня. До такой степени все события сошлись в одну точку! Но это не так. Он действительно планировался еще три года назад.
— Вы сказали, что со времен Гомера ничего не изменилось. Что должно случиться, чтобы человек, наконец, поумнел и не совершал больше подобных ошибок?
— Это больше вопрос к богам. И мы задаем этот вопрос в спектакле. Помните, в Ветхом Завете был потоп? Все смыло. А у нас герои на сцене спрашивают: «Господи, а как же ты, а как же прощение? Почему же ты все стер с лица земли?». Вы знаете, я этого боюсь. Я задаю себе вопрос: неужели нужно все стереть с лица земли как неудавшийся проект и начать все заново? Или все-таки человек поумнеет? Нужно всегда помнить, что война войной, но там же люди. Как с той, так и с другой стороны. Речь идет о человеческих судьбах.
— Вы верите в то, что может произойти Третья мировая?
— Я не хочу в это верить — чтобы этого в действительности не случилось. Я бы пожелал людям не верить в это, каждому человеку. Начиная от простого инженера и заканчивая правителем державы. Вот лучше бы в это не верить никому! Потому что чем больше люди будут верить в это, тем больше вероятность, что война может случиться.
— «Что если завтра война?» — это вопрос, который обсуждают в спектакле молодые люди, интеллигенты, в 1913 году. И никто из них по-настоящему не верит, что может случиться война. Обсуждение ведется гипотетически. Одни говорят, что война — это зло. Другие — что это «очищающий огонь»…
— Это двоякая тема. Но лучше бы, чтобы наши люди, мирные люди, которые живут сегодня, никогда больше не узнали, что такое война. Вообще! Я бы ни одному человеку этого не пожелал. Чтобы нам не приходилось обсуждать это.
— Вы бы хотели, чтобы у зрителя, который придет на спектакль, возникали ассоциации с войной на Украине?
— Я хотел бы, чтобы зритель больше сострадал. Война — она везде война. Все понимают, что война — это плохо. Но я считаю, что когда начинается сострадание, происходит некая остановка или возврат человека к его первостепенному воплощению. То есть он снова становится человеком. Поэтому в основе нашей истории стоит человек. Художник, который остро чувствует происходящее, очень нервно. Художник, несовместимый с войной. Мы рассказываем его историю: что он чувствует, что он понимает, когда сталкивается с войной.
— Многие сейчас отправляются добровольцами в Донбасс. Для них это в том числе способ реализовать свой патриотизм, волна которого прошла по всей стране. Особенно сейчас, после премьеры фильма «Крым. Возвращение на Родину». Как вы относитесь к такому подъему патриотизма?
— Если нужно встать и защищать Родину, я встану. Если моим детям и родным будет грозить реальная опасность. Безусловно. Но самое страшное, этот патриотизм превращается в фанатизм. Поэтому я и спрашиваю: неужели человеческая жизнь ничего не стоит?
— Вы говорили, что перед тем как заняться постановкой, пытались ответить на вопрос: нужна ли человеку война вообще? У вас есть ответ?
— Давайте начнем задавать эти вопросы, чтобы потом начать отвечать на них. Если каждый будет задавать себе такие вопросы вне зависимости от того, работает ли он в правительстве или он простой, рядовой гражданин, я надеюсь, что мы найдем ответ. Может быть. Но для меня сейчас очень важно, что спектакль «Война» сделан здесь, в России. Когда мы представляем его в Эдинбурге или в Польше, я хочу с его помощью всем сказать, что в большинстве своем граждане России против войны. Мы не хотим воевать и не будем воевать.
Благодарим арт-холдинг «Ангажемент» за помощь в организации интервью.
Фото: ang-ekb.ru. Видео: youtube.com
