— Ещё до моего поступления в университет мы большой компанией, где была и Чичерина, оказались в Питере. Слонялись там, тусовались с разными музыкантами на Пушкинской, 10. Как я потом узнал, это было культовое место в 90-х у питерской богемы. Это был расселенный дом, который художники и музыканты заняли самовольно. Потом все вместе решили ехать в Москву на электричках, потому что с деньгами было туго. На каких-то перегонах за электрички можно было не платить.
Получилось так, что на последнюю ночную электричку мы вдвоем с Юлей опоздали, что-то замешкались в привокзальном кафе. Паузы между поездами были долгие. Мы остались с ней на полустанке. Сидим, кутаемся в куртки — место вокруг гиблое. К нам начинают проявлять внимание темные личности — пьяные отставшие пассажиры, бомжи, тетки неопределенного возраста с оплывшими лицами, бедолаги.
Я начинаю быстро соображать, что же делать, ведь нужно Юлю защищать, она красивая девушка. Глазами ищу подручные орудия. Люди уже кидают в нашу сторону вопросительные реплики. Нутром чую агрессию, исходящую от них. Нужно отвечать, и вдруг я слышу, как Юля начинает петь, сначала тихо, а потом всё громче и громче, она поет «Summertime» — арию Джорджа Гершвина из оперы «Порги и Бесс». Поет так пронзительно, что люди, окружающие нас, совершенно меняются. Они становятся веселыми и добрыми, они предлагают нам еду и кто-то сует мне в руки горячий чай. Они просят ее спеть еще и дают ей деньги и сигареты.
И я понял, что это не я охраняю Юлю, а она меня бережет для чего-то важного. Юля Чичерина всегда была бесстрашной девушкой и могла найти общий язык с любым человеком.
Источник: книга «Малахитовые гитары»