Лантимос — единственный греческий режиссер, который получал главный приз на Венецианском кинофестивале. Такое в свое время не удавалось даже Тео Ангелопулосу. А если в марте следующего года Йоргос сможет заслужить «Оскара», то станет самым титулованным греческим кинематографистом в истории.
Безумно талантливый грек, похоже, вполне осознает свою роль и историческую миссию и с гордостью несет флаг национальной культуры на европейских и американских кинофестивалях. Критики не раз обращали внимание на то, как активно Лантимос использует в сценариях сюжеты античных драматургов. В «Лобстере» он переосмыслял Гомера, в «Убийстве священного оленя» — Еврипида. На этот раз в основе истории — миф о Пигмалионе.
Ревизия получилась более чем смелая и по форме напоминает скорее «Франкенштейна» Мэри Шелли. Но только не 1994 года от режиссера Кеннета Браны, а такого, как если бы его одновременно решили экранизировать Дэвид Кроненберг и Дэвид Линч. Впрочем, Лантимос все же не до такой степени сгущает краски. При желании его новую работу можно сравнить и с «Собачьим сердцем» Булгакова. Для современной российской аудитории такая аллегория намного понятней.
Представьте, что профессор Преображенский оперировал не трижды судимого Клима Чугункина из пивной «Стоп-сигнал», а молодую британскую аристократку в исполнении оскароносной красавицы Эммы Стоун. И не в голодной, разрушенной революцией и гражданской войной Москве 1920-х, а в стимпанковском Лондоне из какой-то альтернативной вселенной в духе раннего Гибсона.
Демиурга-творца в этой вселенной играет не бородатый, как православный святой, Евгений Евстигнеев, а Уиллем Дефо с раскроенным неизвестными экспериментами лицом. Без изменений осталась только амбициозность светила медицинских наук. Лондонский доктор из фильма Лантимоса называет себя не иначе как Бог. Господа, так же как безумного ученого, Дефо изображать не впервой.
Получившееся в результате лабораторного опыта существо полностью равнодушно к кошкам, но, так же как Шариков, обожает селедку. В фильме есть несколько комических сцен взросления, эквивалентных «абырвалгу», «в очередь, сукиным детям» или «эх, яблочку», но в целом развитие гомункула идет по другому пути. Вместо службы в очистке Бэлла Бакстер (так Бог назвал свое творение) выбирает публичный дом.
Зажатые в тиски советской цензуры Булгаков и Бортко могли только слегка намекнуть на интимные потребности растущего организма господина Шарикова. Не имеющий над собой подобных конструкций Лантимос ставит сексуальное просвещение и раскрепощение Бэллы во главу угла. За два с небольшим часа Эмма Стоун поучаствовала в таком количестве эротических сцен, что может не краснея встать в один ряд с триеровской «Нимфоманкой».
Булгаков написал свой сатирический роман потому, что не любил пролетариат. Лантимос же выбирает своей политической мишенью революционеров другого толка. Не большевиков, а феминисток. Некоторые современные слоганы вроде «мое тело — мое дело» греческий постановщик визуализирует вполне буквально. Только в отличие от большинства авторов и авторок, снимающих на феминистскую тему, намного активнее использует язык тела. И немудрено. Его дорогая Бэлла научилась мастурбировать намного раньше, чем узнала это слово. Как и многие другие, впрочем.
Несмотря на свой врожденный шовинизм и приобретенный цинизм, Лантимосу удается изложить набившие оскомину феминистские идеи намного более оригинальным способом, но в итоге значительно более доходчиво, чем какой-нибудь Грете Гервиг. Возможно, потому, что его Бэлла не выкрикивает никаких лозунгов, ни с кем не борется и не выдвигает своим многочисленным сексуальным партнерам никаких требований. Ну, или требования у нее просто не такие ультимативные. Единственное, чего она хочет, это чтобы ее оставили в покое. Михаил Афанасьевич, при всем уважении, никогда не был к своему «франкенштейну» настолько же терпим и милостив.
Оскаровскому комитету предстоит похожее испытание. И в основном конкурсе, и в битве за главную женскую роль сойдутся несколько феминистских картин разной степени радикальности. Кто же окажется на вершине, Бэлла или Барби, вот в чем вопрос.
Удачного просмотра.
