«Ты что, с Урала?» Пять черт уральского характера на примере Коляды и Шахрина

Все мы не раз слышали ироничное выражение: «Ты что, с Урала?» Доктор философских наук, доцент, профессор Уральского федерального университета Татьяна Круглова провела целое исследование и выяснила, кто он, этот «человек с Урала», и почему за этим выражением нередко скрывается что-то «провинциальное» и очень обидное для жителей Екатеринбурга и других уральских городов. Примеры она искала в творчестве людей, с которыми у многих жителей России ассоциируется Урал: Павла Бажова, Бориса Рыжего, Николая Коляды и Владимира Шахрина. Портал 66.ru побывал на лекции Татьяны Кругловой «Корявая уральская порода» в ГЦСИ и записал для вас основные тезисы ее выступления.

Татьяна Круглова во дворе ГЦСИ

Шахрин — простой парень с Урала

— Выражение «Ты что, с Урала?» всегда подразумевает очень простых людей. Понятие простоты за Уралом закрепилось в высшей степени, нежели за жителями других регионов. Например, за сибиряками — крепость, надежность, мужественность. За уральцами же — простота, незатейливость, обязательно провинциальность и несовременность. Но, заметьте, в этой простоте есть что-то безобидное: нескладность, отсутствие светского лоска и образованности. Это доказать невозможно никакими социологическими замерами. Но это мнение часто обыгрывается достаточно драматично и серьезно уральскими деятелями культуры. Начиная с произведений Павла Бажова, у которого показана жизнь простых уральских людей, рабочих, мастеровых, простых жителей Урала вообще, и заканчивая песнями любимого нами Владимира Шахрина, который очень активно поддерживает этот образ простого парня с Урала уже на протяжении 30 с лишним лет.

Почему уральцы себя стыдятся

Жители других городов не скрывают любви к родному месту, к своей малой родине. Это касается людей, живущих, например, в Ярославле, в Арзамасе, что уж говорить о петербуржцах и москвичах! Есть места, которые любят и о которых писатели, поэты, музыканты сложили самые прекрасные слова: Булгаков безумно любил Киев, Фазиль Искандер с нежностью, расцветающей на устах, говорил о родной Абхазии… С Уралом такого практически не происходит. При этом есть много людей, которые безусловно привязаны к этому месту и связывают себя и свою жизнь с ним. Но они никогда не говорят о нем слова любви.

Мы с некой стыдливостью водим иностранцев и жителей других российских городов по Екатеринбургу. Даже увлеченно рассказывая, мы немного смущаемся: вроде как «что здесь такого необычного?». Несмотря на то что наш город — далеко не самое плохое место на Земле (у нас не самый ужасный климат, а степень комфорта гораздо выше, чем в среднем по России), странный комплекс все равно остается. Любовь здесь трудна и часто смешана с негативом и отторжением.

Бажовский след

Кто населяет мир Бажова? Люди, которые вгрызаются в недра земли, как кроты, которые роют ходы — в их деятельности мало героического. Бажов создал мир других русских. Он ушел от русского мифа, Платона Каратаева, Ивана-дурака и других традиционных понятий о русском мужике. Тот уральский мастер, которого он создал, — это совсем не тот русский мужик, которого мы знаем по другим произведениям.

Довольно условный и фантастический мир, созданный Бажовым, и след, который он оставил этим миром, породили множество откликов и вариаций. Борис Рыжий, Николай Коляда, Владимир Шахрин — никто из них не обращался к бажовской теме напрямую, но увидеть след его творчества можно.

Действительно, если мы говорим про Коляду, собрав все мнения с «помоечной эстетикой», «барахольщиком» и подобными — слово «корявая» к нему относится. Первая реакция на стихи и мир Бориса Рыжего тоже есть плод некой «корявости», а именно — отсутствие классических соразмерностей, гармонии между элементами в этом мире, отсутствие твердой, надежной опоры.

Самое главное, что за «корявостью» под видимой простотой скрывается определенная сложная система. Также имеется в виду что-то недоделанное, сырое и необработанное, ведь мастер берет породу «корявой» и умеет разглядеть в ней будущее прекрасное изделие. Только его надо увидеть.

На Урале нет счастья и гармонии

Несмотря на всю сомнительность обобщений, нельзя не заметить, что уральская земля не произвела на свет ничего «позитивного», «жизнерадостного». Все почитатели и критики творчества Рыжего и Коляды всегда подчеркивают, что в их мире нет счастья, покоя и гармонии. В мире Бажова в финале устанавливается справедливость, но герои, через которых это происходит, не бывают счастливы.

Горная мифология — очень редкая и, с одной стороны, должна быть образом чего-то прочного и надежного. В то же время в мире Бажова, Коляды и Рыжего всегда есть неустойчивость, у людей нет почвы под ногами, они постоянно находятся в состоянии творческого беспокойства. Эти мотивы часто сопровождаются огромным насыщением образов смерти.

Стихи Бориса Рыжего — почти энциклопедия погребальных образов. У Коляды в его драматургии мы постоянно видим некую могилу, а момент с трупом часто становится высшим напряжением действия. Смерть является другой стороной жизни, без которой герои не могут жить.

В горной мифологии написано, что мастерам запрещено быть счастливыми, они обречены и платят своим несчастьем за труд, который добывают из недр земли. Если в земледельческих культах из лона Матушки-Земли черпают энергию — и возрождаются, то в горной мифологии все мастера, вгрызаясь в недра земли, наоборот, отдают ей энергию, поэтому долго не живут, «хезают», как писал Бажов, и умирают. Эта порода построена на смертоносном начале.

Уральцы играют на понижение

Борис Рыжий всё время играет на понижение: приходится с трудом узнавать прямые цитаты Лермонтова, Бродского, Лугового в нарочито сниженном виде. Рыжий создавал себе некий образ простого мальчика со Вторчермета, немножко «приблатненного», со скандалами, с поножовщиной, с драками, нецензурной лексикой, который дружит с публикой из социальных низов, пишет о них…

Эта обманчивость — очень важная вещь. Как и у Коляды: любовь к маргиналам, бомжам, проституткам, нищим… Но при этом в тщательно продуманной им сценографии, музыкальном оформлении, во всей концепции многослойного спектакля мы находим мощный культурный пирог, колоссальную образованность бесконечных отсылок, реминисценций и перекличек. Это и есть скрываемая культурная образованность, книжность, игра в простоту.

Мир Коляды скрыто-сентиментален, и в каком-то месте сентиментальность прорывается вне всяких барьеров, иногда почти за пределами эстетического вкуса. Эта же нежная, пронзительная нота сопровождает все стихи Рыжего. В мире Бажова сентиментальность отсутствует, там есть другие скрепы. А в мире 90-х гг., на которые приходится творчество всех описанных авторов, сентиментальность оказывается безопорной. Она чрезвычайно драматична, очень серьезна и совершенно лишена иронии.