Евгений Шароварин: «Рискую деньгами. Потеряю, но научусь»

В 1994 году Евгений Шароварин создал компанию АСК, оборот которой в 2008 году превысил миллиард рублей. Среди наиболее известных проектов — начальная разработка «Е-карты» и электронные очереди (используются в Сбербанке и в ФМС). В 2008 году Шароварин в канун кризиса продал 75% АСК за 442 млн рублей.

«Я не фанат бизнеса — я увлекающийся. Когда пришли люди и сказали: «Ты сделал хорошую компанию, давай мы ее у тебя купим!» — я понял, что как владелец компании уже реализовался», — объяснял Евгений причины сделки.

Сейчас Евгений Шароварин — свободный художник (или, как он себя называет, IT-продюсер). Основное время он тратит на работу в венчурном фонде RedButton Capital, который инвестирует в стартапы на начальной стадии, а также развивает ряд собственных проектов в сфере лазерной связи и робототехники.

— Я помню, что цена АСК, когда вы ее продавали, частично зависела от результатов работы компании после сделки. Вы довольны полученной в итоге суммой?
— Вы знаете, я вообще всегда доволен тем, что получаю. Может быть, ожидал немножко больше, но... Я к деньгам вообще очень просто отношусь: сколько заработал — тем и доволен.

— Получается, что АСК не оправдала ожиданий новых собственников и они решили ее продать?
— Я бы не сказал, что она вообще не оправдала ожиданий, потому что в результате же была создана компания «АСК Лабс», которая стала резидентом «Сколково». И я думаю, что Leta Group еще заработает на этом направлении. По сути, они продали ту часть бизнеса, которая занимается интеграцией.

Вообще на итоговый результат могли оказать влияние разные факторы: особенности менеджмента, конъюнктура рынка, да и не стоит забывать, что вся эта история попала в точности на кризис.

— Получается, что вы очень вовремя продали бизнес?
— Повезло. Я же не сидел и не рисовал графики, чтобы понять, когда надо продавать АСК.

— Новым владельцем АСК стал Кушвинский завод высоковольтного оборудования. Несколько странный собственник...
— А покупатель, кстати, совершенно не странный. Я познакомился с новым собственником на подписании документов (у меня оставался миноритарный пакет). Он вполне внятно объяснил мне, зачем ему нужна АСК.

— Сильно много АСК потеряла в цене в сравнении с вашей сделкой?
— Продали дешевле. Но говорить конкретные показатели я не могу.

— Сейчас вы — один из пяти партнеров венчурного фонда RedButton Capital, который инвестирует в стартапы. Года полтора назад, когда тема с ними только раскручивалась, было много желающих вложиться, но выхлопа в виде десятков проектов так и нет.
— Это везде так — желающих много, а хороших проектов мало. Я был в Израиле, который считается наиболее продвинутым государством с точки зрения стартапов, и там такая же бодяга. Приходишь на инвестсессию — и из 50 стартапов можешь выделить два-три, в которые можно не то что вложиться, а просто пообщаться.

Но вообще у нас есть проблемы с предпринимателями. Много раз говорил, что залог успешного стартапа — наличие в команде предпринимателя. Вторая составляющая — хорошие партнеры. Вот, собственно, RedButton, он и фонд, и ускоритель. Помимо того, что денег даем, мы еще очень много работаем с каждым по формированию идеи, по техническим и маркетинговым моментам.

— Когда осенью вы затевали RedButton, то говорили о планах инвестировать $500 тыс. Сколько уже вложили?
— Сейчас история такая. На первом этапе вкладываем 500 тыс. рублей в проект, на втором — зависит от команды. При этом очень активно работаем с ними, поскольку в какой-то момент поняли, что деньги далеко не главное сейчас. Для большинства проектов куда важнее правильное позиционирование.

— А сколько проектов у вас?
— Инвесткомитеты прошли по четырем проектам, еще на подходе три. Всего же планируем взять 20 стартапов. И тут дело даже не в количестве денег, которые у нас есть, а в том, сколько проектов мы можем курировать. У нас в фонде пять человек, каждый может курировать не больше четырех проектов.

— Какую долю в стартапах получает RedButton?
— Обычно 40%.

— Вы не так давно запустили NomerMail. Я слышал, что у вас есть какой-то проект, связанный с такси.
— Да, есть челябинская команда, которая занимается приложением JetTaxi.

— Но ведь не так давно появился проект «Яндекс-такси»...
— Наличие конкурентов не является плохим фактором, а наоборот, подтверждает наличие рынка. Например, есть «Монетка», но ведь есть и сеть магазинов «Звездный». Никто из них по этому поводу еще не повесился, более того, это даже очень положительно влияет на качество друг друга. Такая же ситуация и с приложениями.
К тому же у JetTaxi — совсем другая модель, поскольку мы не кооперируемся с таксопарками. Вы можете установить себе приложение и можете быть или водителем, или пассажиром. Все просто: вам надо куда-то уехать, запускаете приложение и смотрите, какие водители рядом с вами. Выбираете, с кем хотите поехать. По сути, вам не надо выходить на улицу и махать рукой, а достаточно выбрать себе водителя через приложение.

— Такое приложение будет реально работать только в том случае, если получится привлечь много народу.
— Да, это так. Нас этот проект привлекает не только тем, что у него есть коммерческая перспектива, но нам интересно также понять, а сможем ли мы справиться с выводом на рынок такого приложения, где нужно привлечь массу пользователей. Для нас это задача.

— Есть у вас какие-то ожидания финансовые, сколько вы должны будете получить сверху, чтобы сказать: «Не зря за это взялся!»? Ваше же время стоит дорого.
— Да. Считаю, что, если получим в 20 раз больше, чем вложили, то мы все правильно сделали. Но история с фондом на самом деле заключается не в том, чтобы получить определенный доход. В абсолютных цифрах это не так и много. Мы в эту историю залезли для того, чтобы научиться создавать венчурный фонд. Это типичное обучение в бою. У нас есть компетенции в области IT, но вот такой комплексной компетенции в сфере венчурного капитализма нет. Если у нас будет коэффициент выхода из проектов, например, в три раза лучше среднерыночной статистики, то мы будем довольны.

— А сколько это в абсолютных цифрах?
— По классической статистике, из 20 проектов должны выстрелить два. Если у нас из 20 получится 6-8, то будем считать, что хорошо поработали.

— Помимо RedButton у вас есть собственные проекты. В частности, вы занимались какими-то лазерами. Стало ли это бизнесом?
— Да, у нас есть компания «Lazer ATC», которая делает лазерные системы связи. Вот деталька от нее. Суть в том, что при помощи лазерного излучения делается связь на расстоянии до 2 км со скоростью до 2 Гбит/с (в будущем до 10 Гбит/с).

— А для чего нужна такая связь?
— Такие системы используются там, где нельзя протянуть кабель. Например, вам надо связать два здания, которые находятся через железную дорогу. Плюс еще в том, что лазерная связь не лицензируется, да и таких скоростей по радиоканалам не достичь.

Самая высокая в мире плотность установки лазерных систем связи в Лондоне. Причем среднее расстояние — 500 м. Почему? А все потому, что приходишь к английскому джентльмену и говоришь: «Давайте мы раскопаем вашу лужайку за деньги». Он в ответ: «Иди отсюда, мальчик. У меня деньги-то уже есть, поскольку у меня есть лужайка в Лондоне. И вот не хочу я, чтобы тут какие-то люди копали в ней яму». Единственный выход — лазерная связь.

— Вы уже их продаете или проект в начальной стадии?
— Мы недавно приехали с выставки в Малайзии. Там есть очень хороший интерес. На самом деле многие заказчики покупают наши системы в качестве резервных. Например, случилось что-то с оптоволокном (порвалось, сгорело, украли), устанавливаешь за час систему — и все работает. Отремонтировал — убрал. Сейчас у нас около 50 клиентов, например, «Ростелеком».

Кстати, у нас есть еще один интересный проект. Сейчас принесу... (спустя пару минут Евгений возвращается с ярко-оранжевыми стельками в руках, — прим. ред.).

— Это какие-то инновационные стельки?
— Их тоже мы будем делать. Это обычная стелька. Отличается только тем, что в ней есть USB-разъем.

— А зачем в стельке USB-разъем?
— Все очень просто: он нужен для того, чтобы ее заряжать. Как только засовываете в ботинок ногу, стелька нагревается (до 10 часов может работать) в зависимости от температуры ноги. В результате ноги никогда не мерзнут.

— Сколько такие будут стоить?
— Думаю, что в рознице — в районе 2 тысяч рублей за пару. Планируем продавать их в России, Северной Европе и Канаде. Сейчас мы заказали пробную партию. Массовые продажи запустим к следующей зиме. Планируем продать 20 тысяч пар.

— Это какая-то уникальная разработка или уже есть аналоги?
— Со встроенным в стельку аккумулятором еще никто не делал. За счет этого нам удалось увеличить время работы. Плюс к тому внутри есть микропроцессор, который измеряет температуру в нескольких точках и нагревает в зависимости от этого.

— Как появилась идея делать подобные стельки?
— Ко мне человек пришел с идеей. Он покорил меня своей предпринимательской хваткой. Я его бизнес-план раскритиковал в пух и прах, и он ушел. Я его уже забыл. Он через полгода приходит и говорит: «Ты знаешь, вот, смотри. Все исправил». Я удивился. Стали вместе работать — привлекли денег, наладили опытное производство.

— А где производить будете стельки?
— Компоненты производятся в Китае, электроника и софт — здесь. Финальная сборка — тоже в России. Мы подумали, что для стелек с подогревом надпись Made in Russia только в плюс будет. В России же знают, что такое холода.