— Я всю жизнь была активной: занималась фигурным катанием, лыжами, йогой. Работала в банке, была советником президента по информационным вопросам. Но в 2009 году у меня нашли рак груди. Это произошло на плановом осмотре. У меня мама тоже болела, так что была онконастороженность. И я постоянно ходила на обследования.
Как только мне поставили диагноз, было ощущение, что мир рухнул, а жизнь закончилась. Первый вопрос, который я задала врачу, — а смогу ли я заниматься йогой? Я в то время мечтала сменить сферу деятельности и стать инструктором по йоге, ей я занималась много лет. На инструкторские курсы я пошла, когда мне было 52 года.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
Врач тогда ответил, что не стоит продолжать занятия. Я расстроилась и ушла. А потом поняла, что да, если я столько лет занималась йогой и она мне не помогла, то стоит, наверное, что-то изменить. Тогда вообще было опустошение полное. Я мрачные стихи писала.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
Я несколько раз обращалась к психологам, но они не помогали, а только усиливали ощущение, что все бессмысленно. У меня муж, трое детей. Детям я не сразу сказала, что у меня рак. А только через три месяца, когда нужно было уже в больницу ложиться. Я собрала их в кафе и объявила: у меня есть для вас две новости: одна плохая, вторая хорошая. Первая — у меня рак. Вторая — в начальной стадии.
Я тогда искала в интернете информацию, но ее было очень мало. Узнала, что в Копенгагене реабилитацию женщин с раком молочной железы проводят при помощи ходьбы с палками. Мне как лыжнице со стажем идея понравилась, я купила первые попавшиеся неправильные палки и стала ходить.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
Такой спорт врачи одобряли. Я еще много педали крутила на велотренажере, который дети подарили, и в итоге химиотерапию, лучевую терапию, таргетную и гормональную прошла легче, чем многие, я знаю, что после лечения кто-то, например, набирал вес. А я его смогла удержать благодаря физкультуре.
В России на тот момент я нашла только две школы, которые обучали скандинавской ходьбе. В 2012 году я прошла обучение на инструкторских курсах в Москве, а с 2013-го уже сама обучала инструкторов. Через три года появилась Федерация северной ходьбы как вида спорта и я стала председателем регионального отделения.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
Параллельно я принимала участие в тренингах лидеров онкосообщества по поддержке пациентов. Однажды на одном из семинаров я подумала, что хорошо бы на занятиях по северной ходьбе с онкопациентами занимались инструкторы — бывшие пациенты. То есть подготовить инструкторов из людей, у кого болезнь в ремиссии. Потому что полностью понять, через что в этот момент проходит человек, может только тот, кто это испытал. Это называется равный инструктор. В России и за рубежом есть такое движение: «Равная — равной».
У врачей же огромное количество пациентов, и они успевают только по лечению рекомендации давать. А человеку нужно поговорить о том, как жить дальше. Я, например, столкнулась с тем, что у людей какие-то неправильные представления о лечении онкозаболеваний. Мне говорили: ты что, с ума сошла, химию делать, ты же не станешь прежней! Волосы потеряешь и соображать будешь хуже. Но я своим примером показываю, что это не так.
В итоге после нескольких лет я решила заняться помощью женщинам в восстановлении после лечения рака. Я ушла с поста председателя регионального отделения по северной ходьбе, прошла переподготовку на базе высшего образования, и теперь я специалист по адаптивной физкультуре.
Уже почти три года работаю инструктором в благотворительной организации «Вместе ради жизни». И благодаря тому, что мы выиграли грант фонда Потанина, мы теперь можем заниматься с онкопациентами северной ходьбой и лечебной физкультурой, будем готовить инструкторов для Свердловской области, пишем методические материалы, и в конце мая 2022 года у нас запланирован массовый фестиваль северной ходьбы «Радость жизни».
Для выздоровления нужно социализироваться, позитивный настрой действительно помогает, кроме того, уже доказано, что занятия спортом продлевают жизнь и помогают бороться с болезнью. На занятиях у нас всегда хорошая атмосфера. Про рак практически не говорим.
И про смерть не говорим. А зачем? Да, люди уходят, ушло много тех, с кем я познакомилась за время лечения. Но это неизбежно. Потому что рак — это такая болезнь, от которой нельзя вылечиться полностью, можно только войти в стойкую ремиссию. Человек может лечиться даже самыми передовыми методами, и все равно может быть печальный результат. Это как рулетка. Рецидив может случиться и через 10, и через 20 лет. Но со временем привыкаешь жить с этим. Здоровый человек тоже может завтра заболеть, просто мы больше об этом знаем. Но увеличить шансы на длительную ремиссию в любом случае можно. Этим мы и занимаемся.
