Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Украинские беженцы в Каменске-Уральском просят Путина защитить ДНР от Порошенко

Украинские беженцы в Каменске-Уральском просят Путина защитить ДНР от Порошенко
Фото: Дмитрий Горчаков; 66.RU
Наш корреспондент встретился со сбежавшими от войны жителями Донецкой и Луганской Народных Республик и узнал, почему они мечтают о российском паспорте и за что так сильно ненавидят Петра Порошенко.

Первые беженцы с юго-востока Украины появились в Каменске-Уральском еще в конце июня. Их сразу поселили в местную школу-интернат, но до сих пор не придумали, как правильно называть. Строго говоря, определение «беженец» им не совсем подходит. Официально там, откуда они приехали, войны нет. Но если сложить истории, как жители ДНР и ЛНР прорывались через украинско-российскую границу, получится настоящий военный фильм. Есть здесь и сцены грандиозных боев, и зарисовки окопной жизни, перестрелки, шпионские страсти, суровый солдатский юмор и много, много слез — самых настоящих.

— Сестра с детьми поехала из Донецка на Успенскую границу, где Матвеев курган, — рассказывает один из беженцев. — Проехала по всей территории Донецкой области, затем Луганской. Переждала четырехчасовой бой. Все время, что они ехали, за ними шел бой! Водитель даже не стал ждать, пока пройдет украинский таможенный контроль. С разгону сломал шлагбаум и въехал на российскую территорию!

Каждый день украинские беженцы смотрят новости и созваниваются с родными, оставшимися в ДНР и ЛНР. В школе-интернате шесть телефонов. Все звонки бесплатные. Также мэрия провела бесплатный Wi-Fi.

— На границе долго мучили маму с детьми, — вспоминает другой беженец. — У них отца как такового нет, потому что у женщины было экстракорпоральное зачатие. Все документы оформлены на мать-одиночку, но пограничники стали требовать у нее разрешение от отца на выезд. Она им объяснила, что отца не было, что дети зачаты в пробирке. На что они ей: «Не морочьте нам голову. У ребенка должны быть отец и мать». Очень долго ее мурыжили, но после долгих истерик и слез все же отпустили.

Первое, что видишь, когда попадаешь в школу-интернат, — огромный склад вещей. Здесь и черные дутые куртки, и вязаные «девочковые» свитера с олененком, джинсы разных цветов и фасонов, есть даже какая-то обувь. В основном летняя. Как сказал мне сотрудник МЧС, многое «еще с советских времен»… В какой-то момент вещей стало так много, что их даже прекратили принимать. Скоро куртки и рубашки разберут беженцы — многие пересекали границу налегке. Те, что останутся, передадут в Красный Крест.

— Пересечь границу очень сложно. Особенно тщательно проверяют мужчин. Их раздевают до трусов и ищут следы ранений, пороха на теле. Все, что может свидетельствовать о том, что они воевали на стороне ополченцев, — рассказывает третий беженец. — Делают отпечатки пальцев и пробивают по своим базам и спискам. Военнообязанных забирают в армию — нужно же кому-то воевать за Порошенко!

В понедельник в Каменск-Уральский приехали еще десять семей. Сейчас в школе-интернате 79 человек. На условия проживания никто не жалуется. Каждый день приглашенные аниматоры устраивают детям маленький праздник, местная администрация вывозит на экскурсии по городу, детей и взрослых кормят вкусной столовской едой, не жалеют конфет и фруктов. После обеда можно видеть, как беженцы относят на тарелочках в свои комнаты груши и яблоки и аккуратно раскладывают их на столе. До тех пор пока им не выдадут разрешение на временное проживание и они не смогут устроиться на работу, это чуть ли не единственное их имущество. Оттого особенно ценно.

Елена показывает землянику, которую ей подарили здесь, в Каменске-Уральском. На ней уже появились первые ягоды.

Елена — энергичная, жизнерадостная женщина из Донецка. Вместе с мужем одна из первых приехала в Каменск-Уральский. В школе-интернате — староста. Здесь она знает всех по именам и всегда в курсе последних событий. На родине работала риелтором и на жизнь не жаловалась. Здесь успела сбегать на несколько собеседований, но результат всегда один и тот же: без документов на работу никто не берет.

Ростов-на-Дону встретил украинских беженцев неприветливо. «Я Ростов знаю хорошо, но таких обозленных людей никогда не видала. Наверное, на это у ростовчан есть свои причины. С Украины идет очень большой поток. Не исключено, что попадаются не очень хорошие элементы», — вспоминает Елена.

— Мы жили недалеко от поселка Октябрьский. Его постоянно бомбили. У них очень плохо с наводкой. Когда стреляют по аэропорту, о котором сейчас все говорят, то попадают по нашему дому, — вспоминает Елена. — Порошенко очень красиво улыбается и говорит, но нельзя заявлять, что он прекращает стрельбу, и в это же время расстреливать мирные кварталы.

Обстановка в комнатах спартанская. Все имущество, что есть, — на столе. Но беженцы уверяют, что всем довольны. Впрочем, когда слушаешь их рассказы из Луганска и Донецка, то веришь, что это действительно так.

— У вас остались родные в Донецке?
— У меня остались там мама, сестра, две дочери.

— Почему они не поехали с вами?
— Младшую дочку не смогли вывезти. Не было разрешения отца. Он его дал только в прошлую пятницу. Старшей дочери 24 года. Она не уезжает, потому что ее жених не может выехать. У него мать и две сестры. Бросить их он не может. Моя сестра не выезжает, потому что у нее есть старая, но любимая собака. Русский терьер. Это такой медведь! Понятно, что ни в какой автобус, ни в поезд ее не пустят с этой собакой. Предать собаку она не может. Даже если бы они сейчас захотели выехать, пока это невозможно, потому что приграничная зона простреливается. Они, правда, недавно пытались выехать, но не смогли.

— Что произошло?
— Автобус с детьми, который шел перед ними, был обстрелян, и они побоялись. На автобусе было огромными буквами написано: «Дети». Стреляли прямо по нему. Все делалось сознательно. Многие погибли, другие были ранены. Они не позволяют выехать мирному населению, не выпускают с Украины. Им нужно всех уничтожить, чтобы люди даже не претендовали на эту землю.

— Кому «им»?
— Нацгвардии. Сейчас у нас четыре вида армии. Это войска Порошенко (нацгвардия), так называемые войска Коломойского. Есть войска Яроша (это правосеки, фашисты самые натуральные). Они ничем не отличаются от войск Коломойского — те тоже фашисты. Если заходят в какой-то населенный пункт — насилуют и вспарывают животы женщинам. Все это сейчас реально происходит… Есть еще Ляшко. Это вообще удивительный клоун. Он приезжает во взятые города и начинает устраивать там показательные казни… Из всего того, что на нас сейчас наступает, нацгвардия, наверное, самое легкое, что может быть.

«Мы нужды не знаем ни в чем! У нас есть вещи, нас кормят, поят. Мы живем здесь. Если мы не пошли на завтрак, то к нам приходят и спрашивают, почему мы не пошли на завтрак. Здесь столько конфет для детей, что объесться можно!» — рассказывает один из беженцев.

«Я приехал не в чужую страну, потому что у меня бабушка и мама коренные россияне, но я приехал издалека и мне очень приятно. Получается, что Украина своих убивает, а Россия принимает», — такие слова здесь можно услышать в каждой комнате.

В этот момент из глаз Елены текут слезы. Она решительно встает с кровати и подходит к столику, где среди икон (их подарили ей уже здесь, в Каменске-Уральском) находит платок и промокает им глаза. «У нас у всех психоз. Поэтому вы простите, периодически трудно очень рассказывать. Поэтому обо всем, что здесь, — пожалуйста; а про то, что там….»

Но мы все же продолжаем.

Столовая школы-интерната согласилась работать в долг в надежде, что когда-нибудь город оплатит стоимость питания из расчета 200 с лишним рублей на человека в день.

— Зачем им ваша земля?
— Славянск — маленький городок, он никому не был нужен. Но в Славянске находятся залежи сланцевого газа. Ну и как же можно бросить 400 млрд, которые они собираются получить за сланцевый газ? Сейчас они готовы убить все живое, что там есть. Им люди не нужны.

— Чьи снайперы стреляли по детям?
— Это снайперы со стороны нацгвардии. Причем среди них очень много женщин. Они садистки своего рода. Они если стреляют в мужчин — целятся не в голову и не в сердце, а в пах. Это тоже смерть, но очень мучительная… Вы это только не пишите.

— Чем все закончится?
— Не знаю. Смотришь выступления Царева — столько оптимизма! «Мы это сделали, то сделали…» Но у нас оптимизма уже не осталось. Даже если быстро завершится вооруженный конфликт, восстановление займет не меньше 3–5 лет. За то время, пока все это длится, люди лишились домов. Заводов практически нет. Все стоит. Последний год вообще с работой все было очень плохо. У мужа задолженность по зарплате была с марта. Не факт, что теперь ее вообще отдадут.

— Вы собираетесь возвращаться назад?
— Куда? Нам негде жить. Из-за этих постоянных обстрелов крыша стала как решето. Идут ливни — потолок промокает. Когда я уезжала, огромный кусок потолка едва не упал мне на голову.

Роман, ополченец из Славянска, поэтому просит не показывать его лицо. В Каменск-Уральский приехал вместе с женой Ольгой и двумя детьми. Старшая в этом году собирается поступать в мед, младшему недавно исполнилось пять, и он просто рад, что больше не слышит каждый день звука разрывающихся боевых снарядов.

Роман сожалеет, что в свое время на Донбасс не пришли «вежливые люди» и не помогли ополченцам противостоять украинским войскам. По его мнению, гарантом мирного урегулирования конфликта между западом и востоком Украины должен выступить российский президент. По крайней мере, использовать все свое влияние, чтобы Порошенко не мог применить репрессии против ополченцев ДНР и ЛНР.

— Я приехал со Славянска, — говорит Роман. — Мы живем в Славянском районе, городе Николаевка, где бомбили станцию. Когда началась бомбежка, директор станции дал автобус. Жена первая выезжала, вместе с детьми. А я уже через неделю.

— Было очень страшно, — рассказывает Ольга. — Со мной двое детей, это большая ответственность! Тогда выезжали все женщины. У всех оставались дома мужья, родители. Если где-то шел бой, нас останавливали. Мы ждали в автобусе, ночевали в нем, только чтобы не попасть под обстрел. Когда мы пересекли границу с Ростовской областью, нас эвакуировали в Воронеж. Потом мы узнали, что в Екатеринбурге хорошо работает украинская диаспора. Мы созвонились, они сразу нам предложили пожить здесь. У вас здесь люди вот с таким вот сердцем!

В школе-интернате много детей, но еще больше мягких игрушек.

— У вас остались родственники в Славянске?
— У меня там родная сестра, — говорит Роман.

— Почему она не поехала с вами?
— Очень тяжело покидать родину. У нас там бабушка глухонемая, ей 94 года. Она с ней осталась. И дедушка также. Им ни воды, ни поесть никто не принесет. И сказать ничего они не могут, и услышать не услышат, если в дверь будут стучаться. Ну как бросить?

— Что там происходит сейчас?
— Мы с ней разговаривали два дня назад. Сейчас там стоит украинская армия. Сестра старается поменьше на улицу выходить. Ее муж — бывший работник милиции. Он уволился, когда началось это все. Не пошел против народа. Сейчас они ждут, что в любой момент за ним могут прийти. Он созванивался со своими сослуживцами. Некоторые уже пропали. Сестра говорит, что будут проводить чистки. Искать тех, кто помогал ополчению. Сейчас задерживают за малейшее. Если даже ты воды приносил на блокпост ополчению, то будешь задержан. Я, наверное, тоже есть в этих списках.

Первые беженцы приехали 26 июня и продолжают приезжать до сих пор. Только в этот понедельник заселились десять новых семей.

— Вы были ополченцем?
— Я помогал ополчению, раненых вывозил из Славянска в Николаевку на машине, когда в Славянске уже разбомбили больницу. Ночью везли в Донецк окольными путями. Риск, конечно, велик, но оно того стоит. Потому что это такие же, как я, люди, мои земляки. Доктора делали, что успевали. Все на скорую руку, потому что количество пострадавших было немаленькое. Ребята боялись там оставаться. Они даже на операционный стол с автоматом ложились. Понимали, что в любой момент могут прийти, и тогда разговоров не будет. Их бы расстреляли на месте.

— Вам приходилось брать в руки оружие и стрелять?
— Стрелять не приходилось, но взять недолго. Если берешь оружие, то уже не положишь. Надо воевать… На референдуме приходилось брать, мы вооружались. Охраняли правопорядок. Мы прекрасно понимали, что в любой момент могут начаться боевые действия. Даже местное население собиралось и обсуждало, кто где будет охранять избирательные участки. Такой явки я не видел, сколько живу!

— Как украинская армия вытеснила ополченцев из Славянска?
— Стрелков (лидер ополчения Славянска, — прим. 66.ru) ушел, потому что понял, что в противном случае Порошенко разбомбит весь город. Сейчас нет целенаправленной войны против ополчения. Они расставляли пушки на всех верхних точках города и засыпали его снарядами. Это не война, это геноцид.

— Украинские военные подступали к городу через Николаевку. Здесь развернулись основные боевые действия с ополчением ДНР. Помните, как все происходило?
— В Николаевке население 18 тысяч жителей. Этот город живет за счет теплоэнергостанции. Армия Порошенко ее разбомбила. Теперь там ни воды, ни света. Они зашли в город и говорят: «Мы ваши освободители». А что вы освободили? Во время бомбежек погибли больше ста человек мирного населения. Детей, женщин… За что? Они не стреляли в ополчение. Они стреляли из пушек просто по нашим домам. С самолетов бомбили. Там не было ополчения. Оно было только на окраине города и в двух местах на блокпостах… Я просто не могу понять, как такое может быть и за что. У нас там друзья, с которыми мы созваниваемся. У хлопца погибли отец и мать. Их завалило, когда в дом попал огромный снаряд. Были ли эти люди на референдуме, не были… Возможно, эти люди не принимали участия в референдуме, но они все равно гибнут.

Школа-интернат рассчитана на сто мест, но с 1 августа беженцам придется искать новое жилье.

В школе-интернате практически круглые сутки дежурят психологи. Один из них, Марина Бакина, считает, что говорить о нормальном эмоциональном состоянии беженцев пока рано. Ситуация на Украине если и меняется, то в худшую сторону, а беженцы каждый день смотрят телевизор, чтобы узнать последние новости. Сейчас вернуться домой планирует только пара семей. Остальные связывают свое будущее с Россией. При этом все понимают, что получить российское гражданство в обозримом будущем им вряд ли удастся.

С 1 августа в школе начнется ремонт, и беженцам придется куда-то переехать. Скорее всего, местная администрация подыщет для них здание какого-нибудь профилактория. Правда, некоторым семьям повезло: их на время приютили местные жители.

— Все, конечно, хотят побыстрее получить работу и начать самостоятельную жизнь, — говорит Марина Бакина. — Не потому что им здесь плохо, а потому что они самостоятельные люди. Они чувствуют тревогу, что завтра из этого места их могут попросить, и это заставляет их двигаться.

Кстати, если вы можете на безвозмездной основе на время поселить в своем доме одну из семей, звоните в редакцию по телефону 286–11–66 или отправляйте письмо на адрес incident@news.66.ru, и я расскажу, как с ними связаться.