Игорь Заводовский: «Пассаж все равно будет таким, как я хочу»

На расширенном заседании Общественной палаты сторонники и противники реконструкции «Пассажа», как все надеются, смогут нормально поговорить. В мэрии уже вовсю идут оргкомитеты, посвященные этому заседанию. Многие считают, что здесь решится судьба памятника истории. Только это мнение не разделяет владелец самого здания, соучредитель «Общества «Малышева, 73» Игорь Заводовский.

Целый год ушел у девелопера на то, чтобы узаконить все свои планы по строительству гигантского (по сравнению с существующим «Пассажем») торгово-развлекательного центра. После того как ему подписали последний документ, он считает, что юридически защищен со всех сторон и может себе позволить закрыться от публики и отказаться от комментариев.

Но Порталу 66.ru удалось встретиться с Заводовским, и он ответил на все самые злободневные вопросы о «Пассаже»: почему стройка началась 8 марта, кому под силу заставить «Малышева, 73» переделать проект, а также сколько дней он отвел на общественные волнения. Кроме того, бизнесмен рассказал, что ответит на митинг противников проекта собственным митингом, и назвал причину недавнего пожара на стройплощадке.

Игорь Заводовский принял нас в своем офисе на седьмом этаже «Гринвича». Весь его вид говорил о том, что особой охоты говорить на тему «Пассажа» у него нет.

О дне, когда начались работы: «Мы же всем объявили! Когда, по-вашему, надо было начинать?»

— Я не понимаю, чем всем там 8 марта не угодило? Чем 8 марта хуже, чем 9 марта или 11 марта, или 12 марта? Разрешение на строительство нам выдали 25 февраля. За несколько дней мы технически подготовились, накануне старта собрали большую пресс-конференцию, где сообщили: мы приступаем. Специально, чтобы это все не выглядело, как нечто неожиданное, как какое-то непонятное движение без каких-то согласований и предупреждения. Кто после этого скажет, что мы что-то делаем втихую?

— Конечно, втихую! Выходной день, мужчины поздравляют своих женщин, весь город празднует, контролеры отдыхают…
— Но в центре города-то народу не меньше, чем обычно! А может быть, и больше.

— Все равно люди восприняли это как произвол и провокацию.
— А когда надо было начать? Через три дня? Неделю дать люфта? Месяц, год? Чем это должно быть лимитировано?

— Вы же еще год назад презентовали этот проект на выставке «МОЛЛ» в Москве. Может быть, не стоило год молчать, а надо было говорить о нем, чтобы люди привыкали к мысли?
— Во-первых, мы не молчали. Во-вторых, мне кажется, другой реакции бы не было. Недовольных можно по пальцам пересчитать — это депутаты и псевдообщественники, которые готовятся к выборам.

— К выборам куда?
— Например, в Городскую думу. Кого у нас выбирают? Известных людей. А как человеку стать известным? Бесконечно светиться в СМИ. Как светиться? На волне протестов, это самое простое. Подбираешь какое-то более или менее значимое дело и буянишь. Вот чем занимаются оппоненты. Когда они еще должны были начать протестовать? Только при начале строительства. Логично?

Игорь Заводовский: «Ну вот скажите мне, когда надо было начать работы, чтобы не было такой ситуации? Через неделю? Месяц? Год?»

— А может быть, тогда стоило пресс-конференцию пораньше провести, объявить не только параметры проекта, но и начало стройки. Чтобы все это не так резко происходило?
— Ну вот я и спрашиваю: когда?

— В тот день, когда последний документ был подписан — 25 февраля.
— Сначала мы должны были подготовиться к строительству. Это ведь и подрядчики, и техническая подготовка. Тот же забор поставить, купить материалы.

— То есть вы не считаете, что начать работы 8 марта — это PR-ошибка?
— Я считаю, это чудесный день начала строительства будущего подарка женщинам (смеется, — прим. авт.).

Игорь Заводовский искренне не понимает, в чем его обвиняют. Мне не удалось донести до девелопера свою точку зрения — что общество привыкло к незаконному сносу старинных домиков по ночам, к тому, что вокруг памятников архитектуры организуют круглосуточные дежурства и что анонсировать начало строительства накануне — это слишком поздно.

О пиаре: «СМИ обсасывают какую-то ерунду с «Пассажем» вместо того, чтобы писать о действительно важных вещах»

— «Пассаж» — объект центровой, заметный, и непонятно, почему вы не использовали его для самопродвижения, для того, чтобы вокруг него создать общественную дискуссию и сделать его мегаактуальным для города?
— Слушайте, да наоборот, просто огромное количество публикаций на эту тему! Их несколько сотен! У меня иногда такое чувство, что я вместо того, чтобы работать, бесконечно рассказываю про «Пассаж». Надоело, честно скажу.

Игорь Заводовский: «Мне уже надоело давать интервью на эту тему. Я ничего нового не рассказываю, все это я уже сто раз говорил».

— Ну хорошо, а как насчет того, чтобы сделать другой PR-ход? Особенно сейчас, когда Екатеринбург позиционируется как международная площадка. Сюда, например, регулярно приезжает главный архитектор Барселоны, Хосе Асебильо, готовый перепроектировать городское пространство, в том числе и центр Екатеринбурга. Почему бы, например, не договориться с ним и не прогреметь совместным проектом?
— А вы думаете, он бесплатно это будет делать? Он очень дорогой архитектор.

— Зато крутой. Вы пробовали?
— Нет, не пробовал. Зачем? И потом, он же вообще не проектирует здания. Он создает идеологию города для крупного общественного события, вот чем он занимается. К примеру, предлагает использовать для застройки береговую линию — и в этом я его на 100% поддерживаю. Эта идея намного масштабнее, чем «Пассаж», — что же вы, журналисты, ее не развиваете?

— Там пока никакой конкретики. А тут все понятно: большая площадка под очередной ТЦ.
— Да у нас там, пардон, всего полгектара.

— Полгектара в самом центре города!
— А вокруг Шарташа сотни гектар! Развитие на 20 лет — вот это масштабно. Вместо этого СМИ обсасывают какую-то ерунду с «Пассажем». Мне нравится то, что я строю. Кому-то, может, — нет, но что теперь делать? Я же не могу удовлетворить каждого из полутора миллионов екатеринбуржцев. Кто-то будет за, кто-то против. Так мне что теперь — ходить с блокнотом, подсчитывать голоса? Ну, объясните мне!

Игорь Заводовский: «Ну что мне теперь — абсолютно все мнения учитывать? Так я ничего никогда не построю».

— А как вы думаете, если бы вы прикрылись мировым именем того же Хосе Асебильо, было бы проще?
— Я не хочу ничем прикрываться, я хочу, чтобы закон соблюдался. Есть законодательство, которое говорит нам, как надо строить. Мы прошли все процедуры. Я не хочу ничего добиваться, надоело мне это все. Хочу уже выставить убытки тем, кто мне мешает.

— Вот как! И сколько стоит день?
— Есть контракты, в них прописаны штрафные санкции. Посчитаем и предъявим. Это не только рабочий день подрядчика. Это, например, заказ металла, санкции за его хранение у поставщика. Какие-то убытки мы уже понесли, но до 23 марта еще подождем с возобновлением работ. А если ситуация будет затягиваться, мы перевыставим убытки тем органам, которые незаконно мешают нам строить.

— Это кто, например?
— А вот кто бумагу даст об остановке стройки, тот и получит ответную.

Говоря это, Заводовский спокоен, как слон. По его виду не скажешь, что из-за волнений общественности он потратил кучу нервов. Девелопер чувствует себя до неприличия уверенно.

О губернаторском вето: «Да у нас этих проверок уже столько было, что не сосчитать!»

— Вы ожидали, что дело сейчас повернется таким образом, что стройку фактически остановили до принятия какого-то решения, которое сейчас даже спрогнозировать трудно?
— Ее не остановили, а приостановили. Документ, по которому она приостановлена, абсолютно не легитимен, не законен, в законодательстве нет того, что написано в этом документе…

— По сути это губернаторское вето…
— По сути это просьба: пока не строить. Чтобы не обострять отношения, мы приостановились. Но думаю, что ненадолго. В эту пятницу будет общественное обсуждение, после которого стройка возобновится. Но вообще мне не нравится, что власти подобным образом реагируют на любую провокацию.

Игорь Заводовский: «Никто эту стройку уже не остановит. Ни общественное мнение, ни губернатор, ни полпред».

— В том числе и полпред?
— В том числе и полпред. Но он как реагирует? Он говорит: «А давайте проверим!» Я вам могу прямо сейчас показать бумаги из прокуратуры, которая десять раз нас проверяла и десять раз установила, что тут все законно. Полпред как будто этого не знает! «А давайте проверим» — это хорошая отмазка такая: я не наплевал на мнение, я отреагировал. А у нас этих проверок уже столько было, что не сосчитать. И сейчас, и раньше.

О проекте: «Я уже выбрал вариант, который мне нравится. Почему я должен строить что-то другое?»

— Попробуем представить, что на общественном совете большинством голосов решат изменить проект. Ну вот не нравится!
— Знаете, как-то это все… (очень долгая пауза, — прим. авт.) Представьте, что я приду к вам домой и скажу: «Что это у вас такой ремонт хреновый? Некрасиво. Обои какие-то дурацкие, сантехника идиотская. Давайте все переделаем». Вы скажете: «Почему?» Я скажу: «Ну, мне не нравится». Вы скажете: «Так я же тут живу, мне нравится!» — «Да похрен! Меняем!».

— Некорректное сравнение. По сути, вы не свою квартиру ремонтируете, а, например, комнату и коридор в коммуналке.
— Как раз нет. Квартира или комната в коммуналке — это собственность. Так что все корректно. В «Пассаже» у нас с вами ничего общего нет — он мой, это не общий коридор в коммуналке. Почему вы считаете, что можете указывать мне, что строить? Я понимаю, когда законодательство, которое охраняет памятники, указывает, как я должен это сделать. Когда делает замечания градсовет, задача которого — следить за общим видом нашей коммуналки. Но сам объект будет таким, каким он нравится мне.

Игорь Заводовский: «Мне этот проект нравится. Потому я его и выбрал».

— Насколько я могу судить, сейчас основные претензии как раз к проекту. Никто не возражает против торгового центра, а только против того, как он будет выглядеть и что останется под общественное пространство.
— В пятницу я внимательно выслушаю все предложения, какие будут. Надеюсь, это действительно будет мнение общественности. А то, честно говоря, чаще всего это просто ахинея. Но если будут рациональные зерна, почему бы нам не поменять свое мнение. Пока же я только недоумеваю: как непрофессионалы могут мне подсказывать, каким должен быть мой дом? Фигня какая-то.

Уже, слава богу, не говорится, что тут надо сделать парк или библиотеку. Вернее, говорится, но так мало, что не будем считать это общественным мнением. Предлагают обсудить фасад — ну ладно, это не та история, которая сулит кардинальные убытки или может надолго остановить стройку. Так что мы прислушаемся.

— На заседание общественной палаты каждая сторона может пригласить по два десятка человек. А сами вы будете выступать на этом заседании? Что вы будете говорить?
— Что мы воспринимаем критику. Что в новом проекте уже имеют отражение многочисленные рекомендации градсовета. И что, может быть, сейчас мы услышим новые рациональные предложения.

Игорь Заводовский: «Есть торговые технологии, по которым кафе не на первом этаже располагаются, а на верхних этажах. Чем более полно торговый центр удовлетворяет этим требованиям, тем больше доход у арендаторов».

— Ну вот, например, предложение: использовать первые этажи как общественную зону. Кафешки, прогулочные аллеи…
— Допустим, вы арендуете офис в «Гринвиче». И вот вы организовали сбор подписей и сказали: актуальнее нам сидеть на первом этаже вместо такого-то магазина, потому что это якобы народу нравится. И что я вам скажу? — «Пардон, но нет».

То же самое по «Пассажу». Есть торговые технологии, которые наиболее полно удовлетворяют посетителя, то бишь несут деньги моим клиентам-арендаторам. По этим технологиям я и буду строить. Можно ли их в какой-то степени усовершенствовать? Да, можно. И если у кого-то есть умные советы на эту тему, мы готовы выслушать.

К тому же сейчас в проекте «Пассажа» и так много зон рекреации на первом этаже. Много воздуха там, где могла быть торговля. Те, кто критикует отсутствие зон отдыха на первом этаже, просто не видели, как все там будет.

— Так вы и не показывали. Показали только фасады и планы торговых этажей.
— Но и ко мне никто не пришел и не попросил показать. А это ведь не закрытая информация, эти чертежи все возможные экспертизы прошли! Понимаете, скандал — это одна история. Создание чего-то — другая. Предложив поработать, мы увидели, что никому это, честно говоря, не надо, кроме собственника. И тех органов, которые обязаны контролировать, исполнять. Да и их приходилось подпинывать, чтобы документы не залеживались.

— А кто может заставить вас переделать проект?
— Вы имеете в виду властный орган?

— Да.
— Никто. У меня есть разрешение на строительство, в котором четко прописано, что я собираюсь построить. Общественность? Готов прислушаться к хорошим идеям.

Игорь Заводовский: «Те, кто говорит, что не будет нормальной зоны отдыха, просто не видели весь проект».

— Вы хотите сказать, что мнение архитектора-общественника для вас будет весомей слова губернатора?
— Ну почему нет, если он его грамотно обоснует. Допустим, у нас в городе, ну, двадцать архитекторов. Двадцать разных идей. Какую выбирать?

— Ту, которая больше понравится.
— Совершенно верно! Так вот я ее уже и выбрал. Я ведь ни с кем не воюю, я хочу построить красивое и доходное здание. Мне нравится вот это.

— А сколько всего было проектов изначально?
— Проект Громады был с самого начала, но он очень сильно эволюционировал — включались бесконечные замечания московской комиссии. Потом был градостроительный совет, на котором высказались буквально все присутствующие — у меня даже стенограмма есть. Что говорили? Первое — существующий памятник убогий. Второе — предмет охраны определен законом. И третье — параметры проектируемого здания правильные, но желательно прислушаться к мнению архитекторов по поводу фасада.

— То есть объемы будущего здания градсовет одобрил?
— Да. Я предложил всем, у кого есть архитектурные мастерские, представить свои проекты. Установили срок и поручили Союзу архитекторов провести этот конкурс. Даже, по-моему, указали какую-то стоимость — кажется, 80 тысяч рублей. Это за самые примерные эскизы. Хоть карандашом нарисуйте. В итоге было подано пять работ. Союз архитекторов рекомендовал к дальнейшему обсуждению три. Это были проекты архитекторов Громады, Алейникова и Демидова. А потом Алейников с Демидовым отказались от дальнейшего участия. Вот такая история.

— А почему отказались-то?
— Ну, отказались. Честно говоря, мне не очень понравились их проекты.

Игорь Заводовский не скрывает, почему проекты отпали сами собой, но и не говорит этого вслух. Владимир Громада работает с «Малышева, 73» уже не первый год. В частности, его авторству принадлежит проект «Гринвича».

О стоимости «Пассажа»: «Ввалить 2 млн на изменение проекта? Почему бы нет, если предложение стоящее»

— Само строительство будет стоить порядка $80 млн долларов. Плюс то, что инвестировано. За $100 млн мы купили два здания, «ЦУМ» и «Пассаж». Условно можно разделить эту сумму в пропорции 40/60.

— А проектирование, согласования?
— Эта сумма в сравнении не очень большая. Скажем, экспертиза — 2 млн руб. И много нервов. И много времени: весь офис целый месяц работает только на это. Сколько это в деньгах? Их зарплата? Наверное, они могли бы больше сделать за этот месяц. Сложно считать.

— Условно получается $140 млн долларов. А вы уже нарисовали для себя какой-то период окупаемости?
— Да. Года четыре.

— А сколько стоит сам проект «Пассажа»?
— В районе 20-25 млн рублей.

— То есть вы готовы ввалить еще минимум пару миллионов в перепроектирование, если увидите рациональное зерно в предложениях общественного совета.
— А почему бы не ввалить, если предложение будет стоящее. Перепроектирование ведь не влечет остановку стройки. Его можно делать параллельно с подготовительными работами.

На оба здания — «ЦУМ» и «Пассаж» — «Малышева, 73» в 2007 году потратило $100 млн. Еще $80 млн потребуется на строительство нового ТРЦ.

О недавнем пожаре: «Ничего бы не было, если бы нас не попросили покинуть стройплощадку»

— Отмашка о приостановлении работ произошла после пожара?
— Наоборот. Пожар случился из-за того, что приостановили работы. Все очень просто: пилятся балки, летят искры. Когда человек в это время работает, увидел, что-то шает — плеснул полведра воды, да и все. Когда вышло постановление о приостановлении работ, на объекте было порядка 30 человек. Им сказали: «Все со стройки». А через несколько часов загорелось.

Слава богу, что ничего не сгорело. Но если бы это произошло, виноваты были бы те, кто приостановил стройку. Полуживое здание не может находиться в таком виде. Пойдет хороший снегопад или ливень — оно грохнется, сто процентов. Оно раскреплено, стены не связаны между собой, они просто отдельно стоят.

— Теперь у вас есть неплохой инструмент для давления. Мол, если нас не пустят на объект, то все развалится, ребята, и будут жертвы…
— Не жертвы будут. Разрушится предмет охраны, который мы обязаны сохранять. Что значит «не пустят на объект»? Мы просто не будем никого слушать, мы за него отвечаем. Так что это не предмет спекуляции.

Игорь Заводовский: «Честно говоря, большинство из того, что предлагает так называемая «общественность», — просто ахинея».

О митинге за реконструкцию: «Придут не меньше пяти тысяч человек»

— Мы тоже организовали свой митинг — в среду 21 марта, в 14 часов. Посмотрим, сколько народу нас поддержит.

— Я с трудом представляю людей, которые пойдут голосовать за вашу собственность и говорить, что все хорошо.
— Я тоже не верю, что на митингах люди из ниоткуда берутся. Но я знаю, кто пойдет: люди, заинтересованные в той или иной степени. Я думаю, что таких людей может набраться до пяти тысяч человек.

— Это кто, например?
— Строители, будущие арендаторы. «Купец», например, фермеры, которые собираются там торговать. Много кто. Мы пригласили всех желающих участвовать.