Осенью в Нью-Йорке может появиться улица Сергея Довлатова. По крайне мере, шансы на это высоки, считают представители инициативной группы, которая на сайте Change.org собирала подписи.
Мэрию Нью-Йорка приятно удивил ажиотаж, связанный с присвоением улице 63 Drive имени российского писателя. Как пишет ura.ru, власти мегаполиса решили не дожидаться, когда число подписей на портале интернет-петиций достигнет нужного количества, а сразу принять документы на рассмотрение.
Отметим, свою лепту в это внес и Екатеринбург. Накануне в рамках проекта «Библионочь» журналисты читали отрывки из произведений Довлатова, поддерживая таким образом инициативу.
Решительный нонконформизм уживался в нем с абсолютной беспринципностью.
Ходят тут всякие сатирики, блядь, юмористы…
Редактор «Советской Эстонии» был человеком добродушным. Разумеется, до той минуты, пока не становился жестоким и злым.
Стала она врать. Я в таких случаях молчу — пусть. Бескорыстное вранье — это не ложь, это поэзия.
Зарплата хорошая, но маленькая.
Борька пьяный и Борька трезвый настолько разные люди, что даже не знакомы между собой
Пердуха
Рожденный ползать летать… не хочет.
Абанамат
Гавнокомандующий
Широко жил партизан Боснюк.
У Бори все по-другому. Он пьет ежедневно, и, кроме того, у него бывают запои.
Мы выпили и закурили. Алкоголь действовал неэффективно. Ведь напиться как следует — это тоже искусство…
Я закуриваю, только когда выпью. А выпиваю я беспрерывно. Поэтому многие ошибочно думают, что я курю .
А что, евреи тоже люди. К нам в МТС прислали одного. Все думали — еврей, а оказался пьющим человеком.
Долго не кончать — преимущество мужчины, а не оратора!
Я — писатель, бля, типа Чехова.
Нравственная, бля, дилемма.
Фигура ангела в натуральную величину.
Я не буду менять линолеум, я передумал, ибо мир обречен.
Отморозил пальцы ног и уши головы.
— Ты выпил? — Нет. А у тебя есть предложения?
Что приуныли, трубадуры режима?
Если мы сейчас остановимся, это будет искусственно. Мы пили, когда не было денег. Глупо не пить теперь, когда они есть.
Я против таких, как они, страшный антисемитизм испытываю.
Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нем есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля.
Мне стало противно, и я ушел. Вернее, остался.
Тоска, — жаловался Шлиппенбах, — и выпить нечего. Лежу тут на диване в одиночестве, с женой.
Царь в ужасе кричит: — Что я наделал?! Зачем основал этот блядский город?!
Я пива не употребляю. Но выпью с удовольствием.
— Вы — алкоголик? — Да, — четко ответил Жбанков, — но в меру.
Многим неприятен кал. А вам?
На самолет опаздываю, мужики… Такси, понимаешь, ждет… Ребенок болен… Жена, сука, рожает.
— У тебя есть машина? — Ты спроси, есть ли у меня целые носки.
Бушу протянули стакан ликера. Буш охотно выпил и сказал: — Мне нельзя. Я на задании.
Сама мысль о запое была его предвестием.
Сосед, выручи, дай пятерочку… Ну, трояк… Христом-Богом прошу… Сучара ты бацильная.
— Ты как насчет этого? — Насчет пленэра? — Насчет портвейна.
О вреде спиртного написаны десятки книг. О пользе его — ни единой брошюры. Мне кажется, зря.
Он достал из-под матраса бутылку вермута с зеленой этикеткой: — Вот. От себя же и запрятал… И сразу нашел.
— А, блядь, молодое поколение?! — Что это за слова-паразиты?
Не верю! Ленин переигрывает! Тимофей психованный. Полина вертит задом. А Дзержинский вообще похож на бандита.
Завидую вам, посланцы будущего! Это для вас зажигали мы первые огоньки новостроек! Это ради вас… Дослушайте же, псы! Осталось с гулькин хер!
Надька, сблядуешь — убью! Разыщу и покалечу, как мартышку… Это я гарантирую… И помни, сука, Вовик тебя любит!..
Деньги я пересчитал, не вынимая руку из кармана.
На бумаге я пишу все что угодно. Но вслух, перед людьми…
А мы напьемся, когда я вернусь?
Шашлычная — это единственное место, где разбитая физиономия является нормой.
Вы — страшное говно, мон колонель, не обессудьте!
В салате были грибы, огурцы, черносливы, редиска, но преобладали макароны.
Это не рыжая, вертлявая дылда. Это — поэт-метафизик Владимир Эрль.
Пахнущие молоком и навозом ораторы сменяют друг друга.
— Это Гранд Каньон! — Под Мелитополем таких каньонов до хрена!
Храню утраченный секрет изготовления тульских пряников.
Ты слишком умных разговоров не заводи. Другой раз бухнете с Шаблинским, а потом целый вечер: «Ипостась, ипостась…» Ты уж что-нибудь полегче… Типа — Сергей Есенин, армянское радио…
Выпил — и целый день свободен.
Затем ко мне приблизился нетрезвый тип с гармошкой. Меха ее интимно розовели. По щекам гармониста катились слезы. Он спросил: «Зачем у меня шесть рублей с аванса вычли? Зачем не дали отгулять по билютню?»
Я так много читал о вреде алкоголя, что решил бросить… читать.
— Бюсты трясутся, — жаловалась Лебедева, — и ноги отекают. Я, когда нервничаю, всегда поправляюсь. А кушаю мало, творог да яички…
Если утром не закурить, тогда и просыпаться глупо…
Сильнее коммунистов ненавижу только антикоммунистов.
— Что же делать? — Не думать. Водку пить. — Жбанков достал бутылку.
— Вот уже семь лет… Вот уже семь лет… — повторила тетка. Вот уже семь лет… — окрепшим голосом произнесла тетка Анеля… И тогда в зале раздался оживленный голос моего дяди: — Вот уже семь лет, как Анелю замуж не берут…
Гармония таится на дне бутылки.
Я шел и повторял: «О, как жить дальше? Как жить дальше?.. Нельзя быть девственником в мои годы! Где достать цианистого калия?!»
Из-за бугра вставало солнце и лейтенант Хуриев.
Эт сидор-пидор бозна где…
Абсолютно нету мужиков… Многие девушки уезжают, так и не отдохнув…
— Вы хорошо его знаете? — Хорошо, с плохой стороны.
От первой рюмки я легко воздерживаюсь. А вот останавливаться не умею. Мотор хороший, да тормоза подводят…
На фоне Бродского все остальные поэты-нонконформисты казались людьми другой профессии.
Талант это как эрекция — скрыть трудно, а симулировать невозможно…
Жизнь капитана Токаря состояла из мужества и пьянства. Капитан, спотыкаясь, брел узкой полоской земли между этими двумя океанами.
У Бога добавки не просят.
У гениев, конечно, есть соседи, как и у всех прочих, но готовы ли Вы признать, что Ваш сосед — гений?
Всем понятно, что у гения должны быть знакомые. Но кто поверит, что его знакомый — гений?!
Самое большое несчастье моей жизни — гибель Анны Карениной.
Неподкупность чаще волнует тех, кого не покупают.
У меня денег — курвы не клюют.
Лозунг для стрельб: «Выбей, мать твою ети, двадцать пять из тридцати!»
Комплексы есть у всех нормальных людей, их нет только у дегенератов и лыжников.
Алкоголизм — излечим, пьянство — нет.
Я вас люблю. И даже возможный триппер меня не остановит.
Наша память избирательна, как урна…
В чём разница между трупом и покойником? В одном случае — это мёртвое тело. В другом — мёртвая личность.
Я болел три дня, и это прекрасно отразилось на моем здоровье.
Один из поединков моего деда с Богом закончился вничью.
Человек человеку — всё, что угодно… В зависимости от стечения обстоятельств.
Человек привык себя спрашивать: кто я? Там ученый, американец, шофер, еврей, иммигрант… А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?
Он был похож на водолаза. Так же одинок и непроницаем.
Жизнь превратила моего двоюродного брата в уголовника. Мне кажется, ему повезло. Иначе он неминуемо стал бы крупным партийным функционером.