Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Отец Димитрий: «Мне очень жаль девочек из Pussy Riot»

8 октября 2012, 07:00
интервью
Отец Димитрий: «Мне очень жаль девочек из Pussy Riot»
Фото: 66.RU
Священник небольшой православной часовни, затерявшейся посреди католической Венгрии, рассказал Порталу 66.ru о своих сложных взаимоотношениях с РПЦ и о том, почему нельзя было сажать участниц Pussy Riot.

Отец Димитрий не носит рясу. На встречу с нами он пришел в легком джемпере и белой рубашке. Несмотря на то, что РПЦ доверила этому священнику управление целой часовней, по меркам церкви, он совсем еще молод — ему чуть больше тридцати.

Вверенный отцу Димитрию храм — место захоронения Александры Павловны Романовой, дочери российского царя Павла I.

Это совсем крохотная часовня, в которую с трудом помещается 20 человек. В принципе, больше и не нужно. Православных в стране почти нет. И на службу, которая проходит здесь только раз в неделю, собирается совсем немного прихожан. Места хватает всем.

За порядком в храме следит сам батюшка и несколько добровольцев. Они понемногу восстанавливают первоначальный облик часовни, построенной в начале XIX века, но разграбленной вандалами в годы соц. лагеря после Второй мировой войны.

За годы победившего социализма в церкви разбили окна, изуродовали иконы и вынесли все, что представляло хоть какую-то ценность. Даже сняли все украшения с тела царской дочери, переломав погребенной кости.

После распада СССР храм подлатали и снова открыли для прихожан. Он может стать важной точкой в туристических маршрутах и даже укрепить позиции РПЦ на католической земле, считает отец Димитрий:

— Эта маленькая церковь — очень важный исторический памятник. Роль княгини Александры Павловны в истории Европы сложно переоценить. Неимоверными усилиями ее сосватали за австрийского эрцгерцога Иосифа, чтобы породниться с российским царем и втянуть русских в войну против французов. Никакого резона участвовать в этих военных действиях у Российской империи не было. И австрийский король мог только попросить русского императора, что называется, по-семейному. В итоге Россия все же вступила в войну. Союзные войска возглавил Суворов… дальше вы, наверное, знаете из школьного курса истории.

В Венгрии Александру Павловну очень любили. Важно, что даже выйдя замуж за католика, она сохранила свою веру. После ее смерти Ватикан распространил по стране слухи, будто бы на смертном одре княжна приняла католическую веру. А этот храм стал нашим ответом: Александру Павловну похоронили в православной часовне.

— Туристов много к вам приезжает?
— Нет. Пока очень немного. За годы запустения о храме совсем забыли. Здание почти уничтожили. А на месте кладбища, располагавшегося вокруг часовни, понастроили домов.

Мы понемногу работаем, но потребуется очень много времени, чтобы вернуть часовне ее истинное значение. Она ведь всегда была неугодной. Сначала — неугодной католикам. Потом — советскому государству.

— Русская православная церковь выделяет деньги на восстановление храма?
— Нет. Нас почему-то не замечают. И мы сами поддерживаем часовню: подкрашиваем, реставрируем, следим за порядком.

— Но вы ведь РПЦ подчиняетесь?
— Верно.

— Тогда почему не можете обратиться к ней за помощью?
— Можем. Обращаемся. Но помощи нет. Во всяком случае пока.

— Почему?
— Я не знаю.

— По-моему, жить только на пожертвования малочисленных прихожан ваша часовня не может.
— Да, вы правы. Прихожан у нас пока очень мало. Нам немножко помогает местная власть: муниципалитет оплачивает коммунальные расходы. Кроме того, храму перечисляют небольшую денюжку за то, что он открыт по выходным — для туристов. И на том спасибо. А остальное — это только доход священника. А я служу бесплатно. У меня есть обычная, гражданская работа. Здесь я стараюсь бывать как можно чаще, но службу проводить получается только раз в неделю.

Особенно отец Димитрий гордится иконостасом своего маленького храма. Его для усыпальницы изготовили петербургские мастера, ни разу не бывавшие в часовне: работали по присланным из-за границы размерам и четко попали в пропорции помещения. После Второй мировой войны иконостас спокойно пережил годы запустения. Его даже не пришлось реставрировать.

— Зачем вам это нужно?
— Странный вопрос. Я не мог отказаться. Если завтра церковь пошлет меня куда-нибудь в Сибирь, я поеду.

— А сейчас вы готовы защищать этот храм от новых посягательств?
— От каких?

— Вы знаете, что сейчас происходит в России?
— Вы, наверное, говорите о тех девочках, которые плясали в храме. Да, знаю. Это, конечно, ужасно. И реакция ужасна. Очень жаль, что пострадали девочки, а не те люди, что манипулировали ими.

— Вы думаете, это была спланированная политическая провокация?
— Да. Конечно. Все почему-то забыли, что храм Христа Спасителя был уже третьей церковью, в которую они вломились. Российскую власть сознательно провоцировали на жесткие действия. И когда девочек арестовали, тут же подняли шумиху. Я абсолютно уверен, что блогерам, моментально превратившим обычный суд над хулиганками в политический процесс, платил Запад. Так же, как платят русским оппозиционерам. Но Pussy Riot надо было остановить. Потому что они опьянели от безнаказанности. И бог знает, чего бы еще натворили, если бы не арест.

— Но решение суда вызвало еще большую волну протеста против Путина и РПЦ. Вандалы в балаклавах врываются в храмы, спиливают православные кресты. И это движение вышло за пределы России
— К сожалению, да. Но нам не привыкать. Русская православная церковь почти всегда подвергалась гонениям.

— Два года тюрьмы за хулиганство, с вашей точки зрения, — справедливое наказание для Pussy Riot?
— Нет. Их надо было отпустить. Назначить им штраф или в крайнем случае условный срок. Они ведь не понимали, на что идут, чем все это закончится, насколько это все серьезно вообще. Кроме того, будь суд помягче, не было бы такого резонанса и ненависти.

— А если теперь их сторонники посягнут на ваш храм?
— Если честно, я, наверное, согрешу. Не выдержу. Потеряю над собой контроль. И, простите, набью морду тому, кто решится осквернить часовню. Или мне набьют. Это не так важно. Стоять и смотреть не буду. А разговаривать в такой ситуации просто бесполезно.