Сергей Бобунец: «В стране нет лидера, за которым я бы мог пойти»

Портал 66.ru запустил совместный проект с радиостанцией «Эхо Москвы — Екатеринбург». Мы публикуем интервью с гостями программы «Переходя на личности», которую ведет Маргарита Балакирская. И задаем свои вопросы гостю эфира. Минимум три — от редакции Портала 66.ru. Напомним, программа выходит по средам после 15 часов на «Эхо Москвы — Екатеринбург» 91,4 FM. В самом начале программы известные люди говорят о госте эфира. Вспоминают случаи из жизни. Одним таким случаем из жизни лидера группы «Смысловые галлюцинации» поделился Михаил Козырев (продюсер ночного эфира на телеканале «Дождь»:

— Сергей, узнали, кто это?

— Да, это Миша Козырев. Конечно, история замечательная.

— Сергей, много интересного узнаешь о вас не только от ваших коллег, но и на просторах интернета. Например, благодаря «Википедии» я узнала, что, оказывается, у вас журналистское прошлое, и вы успели поработать на радио, а также журналистом городской газеты. Чем вы занимались на радио?

— С радио все было проще, я был ночным оператором эфира, мне не нужно было ничего говорить.

— В газете вы были журналистом?

— Да, я был журналистом в течение года, пока существовала газета «Город». Была такая в Екатеринбурге. В середине 90-х. Она прославилась тем, что в ней совершенно не было рекламы, она делалась на спонсорские деньги, и поэтому все себя чувствовали свободно.

— А о чем вы писали?

— О жизни людей. Мы старались выискивать самые яркие моменты, которые происходили вокруг нас, и их описывали достаточно таким радикальным и иногда очень агрессивным юмором.

— Однако я просто не представляю, что это были за истории: зарисовки из жизни бомжей, из жизни городских чиновников? О чем?

— Нет, чаще всего это были истории обычных людей, с которыми происходят необычные ситуации, в которые их может поставить жизнь. Или же это был обзор, например, памятников Екатеринбурга.

— Вы не хотите журналистскую работу продолжить параллельно музыкальной карьере?

— Я хотел бы, чтобы не за счет меня пополнялись ряды музыкальных журналистов. Я бы мог помочь молодым людям, которые занимаются музыкой. Ко мне в свое время подошел Вова Гридин и сказал: «Буба, с журналистами надо разговаривать!». Вот в тот самый момент я понял, что просто закрываться и отвечать однозначно да или нет — этого недостаточно, чтобы люди получили от тебя какую-то информацию. И как-то начал над этим работать.

— Сереж, вы читаете музыкальные рецензии на свое творчество?

— Стараюсь очень редко читать теперь. Всегда переживаю, хотя мне уже много лет. Все говорят: «Да, Буба, брось, не переживай!».

— Нужно не переживать, нужно получать удовольствие.

— Ну, это хорошо, когда люди творчески относятся к делу, хотя обычно большинство рецензий в журналах или на каких-то информационных музыкальных сайтах пишутся таким образом: выходит первая статья, например, в «Интермедиа» Алексея Можаева, первая рецензия. И дальше пошло — просто кусками это режется, добавляется пара слов от себя и вот, рецензия.

— Я хочу поговорить про вашу немузыкальную деятельность. На «Фейсбуке», на своей страничке, недавно вы заступились за Николая Коляду, который вступил в штаб поддержки Владимира Путина. Вам не предлагали вступить в этот штаб?

— Да, предлагали, конечно же. И нашему директору Олегу Фельду звонили из администрации губернатора, но, как вы понимаете, я отказался. И правильно сделал.

— А почему? Вы в Общественной палате состоите?

— Состою.

— А почему в штабе не хотите состоять?

— Дело в том, что Общественная палата — это все-таки тот ресурс, который должен, по идее, нести функцию лифта между обществом и властью. И это одно дело. Совершенно другое дело — заниматься агитацией.

— А агитацией вы заниматься не хотите?

— Группе «Смысловые галлюцинации» уже 23 года, и мы всегда пытались каким-то образом отстраниться от участия в спорных проектах.

— Именно в спорных, потому что я помню, что вы были одним из подписантов письма деятелей культуры в декабре в поддержку митингующих на проспекте Сахарова. Было дело?

— Да, конечно.

— Но вы сами не участвовали в митинге?

— Нас не было.

— Просто у вас были гастроли. А если бы гастролей не было? Вот у нас, кстати, 4 февраля будут митинги.

— Нас тоже не будет.

— Сергей, скажите честно: это принципиальная позиция все-таки — не участвовать?

— В данной ситуации, которую мы видим сейчас в стране, я против всех. Нет ни одного лидера, за которым я мог бы пойти и подписаться. Совершенно понятно, что наш нынешний премьер-министр сам выстроил такую историю, когда нет никакой конкуренции. Но и с другой стороны — ни один из лидеров партий, которых мы видим, ни один из них мне, прямо скажем, не симпатичен.

— Это означает, что вы не пойдете на выборы 4 марта?

— Нет, я пойду. Обязательно пойду. И буду принимать решение. До 4 марта еще есть время.

— То есть зажмуритесь — и куда бог пошлет?

— Нет, конечно, это будет осознанный совершенно поступок. Но еще есть какое-то время, за которое что-то может измениться.

— Возвращаясь к истории с Николаем Колядой. Вы написали в «Фейсбуке»: «Нет сил уже читать комменты из серии «отдай обратно грант 5 миллионов Мишарину». Это к тому, что вы имеете отношение к распределению гранта?

— Дело в том, что наш министр культуры Алексей Бадаев пригласил меня как председателя комиссии по культуре и искусству Общественной палаты поучаствовать в коллегии как раз по выдаче грантов. Всего было подано 22 гранта, из которых 2 было отсеяно из-за того, что они были просто совершенно неправильно заполнены. И вот 20 участвовали в голосовании.

Видимо, информация не так хорошо была распространена, потому что 5 миллионов — это серьезная сумма, и я просто клянусь, что все было совершенно открыто в плане того, что никакого давления не было оказано. Участвовали в этом процессе человек 15, из которых к политике и власти можно было отнести только одного — собственно, нашего министра. Все остальные — это были деятели культуры. И голосование было тайным. Единственное, что могу сказать, — что у Коляды была самая точно заполненная заявка. Ну, человек уже собаку на этом съел.

— Но это было не в обмен на какие-то обещанные преференции, вы хотите сказать?

— Конечно. Безусловно!

— А теперь представьте, что «Смысловые галлюцинации» — никому не известная уральская группа. Вы бы проголосовали за то, чтобы дать этому музыкальному коллективу правительственный грант?

— Дело в том, что как раз-таки гранты выдавались не просто каким-то организациям, а под проекты. Под культурные проекты. И нужно было заинтересовать.

— А у вас был культурный проект. Вы в прошлом году фестиваль организовывали музыкальный.

— Да. И нужно было, кстати, подать заявку на грант. Мы собирали по всему городу деньги на фестиваль по копейке для того, чтобы устроить его на главной площади города. Из огромнейшего бюджета на фестиваль, посвященный 25-летию Свердловского рок-клуба, один миллион нам выделило министерство культуры. Все остальное мы собирали по спонсорам, по друзьям, кто-то выступал бесплатно и т. д.

— Я хочу обратиться к истории с рок-группой Cosmic LATTE. Прошло сообщение о том, что лидер этой екатеринбургской группы задержан за надпись на стене дома в центре города. Надпись следующая: «Свобода, ты наша мода». Об этом вы написали на своей страничке в «Фейсбуке». Это что за пиар-акция такая интересная, что полиция задерживает?

— На самом деле это была съемка видеоролика. Это был кусочек, который вставили впоследствии в видеоклип. И совершенно случайно получилась эта история. Появилась наша доблестная полиция, и они попали в кадр.

— Слушайте, так это специально было сделано, как доблестная полиция задерживает? Это же красиво и бесплатно, и на форму тратиться на надо, на актеров, вживую приехали!

— Нет. Вы знаете, после того как это произошло, мы стали понимать, что да, здорово получилось. А вышло, как будто мы специально все это придумали...

— «Мы» это как понимать? Ваша роль в этом проекте какая?

— Мы, группа «Смысловые галлюцинации», по-прежнему продолжаем традицию шефства, потому что и нам в свое время старшие товарищи помогали.

— Вы пишете у себя на страничке, что ребята готовили видеоролик, чтобы поддержать таким образом московское шествие и митинги, запланированные на 4 февраля. Это действительно так?

— Да, это действительно так. Дело в том, что эта песня «Свобода, ты наша мода» была написана еще прошлым летом, когда никаких разговоров еще не было о том, что начнет происходить в декабре. Значит, молодые люди думают об этом.

— А это не игра в оппозицию? Это не самопиар?

— Мы бы не стали заниматься подобными вещами, если бы это была конъюнктура.

— То есть ребята искренне действительно оппонируют власти?

— Это совершенно искренне. Они не столько оппонируют власти, сколько абсолютно видно, что молодым людям хочется донести до тех, кто сверху, что хватит врать. Это главный лозунг, который в воздухе-то и витает.

— Вопрос от Портала 66.ru. Какой лозунг или картинку вы бы нарисовали во всю стену большого дома, будь у вас, например, время и абсолютная безнаказанность? Такой открытый месседж, пусть хулиганский.

— У меня с рисованием очень плохо, и мне больше симпатичны уличные художники. Мне нравятся эти арт-объекты, которые появляются в городе.

— В прошлом году вашей группе вручили награду за развитие бренда Уральского федерального округа. Сейчас что вы можете назвать брендом Урала?

— Когда ты приезжаешь в любой город нашей великой страны и говоришь, что ты из Екатеринбурга, из Свердловска, каждый человек вспомнит о том, что здесь был свердловский рок-клуб.

— Вот я так и знала, что не про царя этот человек вспомнит, не про Бориса Ельцина, а про свердловский рок-клуб!

— Так и есть, потому что мы бываем в разных городах, по 6-7 городов в месяц. Про царя-то, кстати, уже никто практически не вспоминает, слава богу.

— Но вы иностранцев спросите, они вам скажут, что не вспоминают.

— Ну, все это обсуждалось на круглых столах, эти ошибки нашего брендирования, и понятно совершенно, что ценность у нас в другом. И не надо людей пугать малахитом и ящерками, для иностранцев как раз это очень жуткие символы.

— Свердловского рок-клуба уже не существует, как известно. А каким образом покойника, извините, можно сделать брендом?

— Музыка-то остается в сердцах людей, и всегда люди начинают перечислять эти группы. Для них не важно, существует этот рок-клуб или не существует. Он же был, по сути, маленькой комнаткой, было сообщество, из-за которого приезжали в наш город учиться. У меня очень много знакомых приехало из разных республик. Они хотели находиться здесь, в этой атмосфере.

Есть еще один бренд помимо заводов и труда как бренда: есть ощущение, для которого много сделали наши старшие товарищи, например, группа «Чайф». Когда ты, опять же, говоришь, что ты с Урала, из Екатеринбурга, тебе говорят: «О, мужики!».

— «Мужики» про Нижний Тагил сейчас вспоминают. Кстати, реплика уроженца Нижнего Тагила.

— У меня есть знакомый человек, который работает в Следственном комитете, он работал в горячих точках на Кавказе, в других регионах. И когда он приехал сюда, он мне сказал: «Я хотел бы остаться здесь жить. Здесь ты знаешь, что сосед тебя не выдаст и не предаст». И вот это, мне кажется, один из таких сильных брендов Урала.

— Но это все-таки сложно сделать брендом. А что касается Свердловского рок-клуба: как вы думаете, реанимация его возможна или, извините, контент уже не тот?

— Мы с Володей Шахриным, с Александром Пантыкиным, с Михаилом Симаковым тут провели пару прекрасных дней в декабре, когда отслушивали 70 групп на кинопробах для фильма Жени Григорьева «Пророк». И могу сказать: контент не тот, конечно. Но дело в том, что не нужно говорить о рок-музыке сейчас, потому что культура сейчас эклектична. Нужно создавать просто культурные кластеры, в которых будут музыканты всех жанров. Здесь же будут сидеть дизайнеры, здесь же будут снимать клипы и т. д.

— А это возможно? И что для этого нужно сделать?

— Ну, стихийно так и получается. По сути вот сейчас в киностудии находится около 5 студий: тут же сидят какие-то фотостудии, тут же видео. По идее, они собрались стихийно и без поддержки государства.

— А вы же были последней группой, которая запрыгнула в этот вагон свердловского рок-клуба, я правильно понимаю?

— Да. Но началась перестройка, и исчез комсомол. Комсомол, собственно, и финансировал свердловский рок-клуб, поэтому не стало денег — не стало структуры.

— То есть вы все равно цензуру немножечко застали? В какой мере это выражалось при вас?

— Первый раз, когда мы выступали на мастерской свердловского рок-клуба, после третьей песни выключили все электричество, чтобы остановить это безумие, так скажем.

— А там действительно было безумие? Или все гораздо прозаичнее, и были какие-то коммунальные проблемы?

— Нет, сознательно выключили электричество, чтобы аппаратура перестала работать.

— А что вы там такое пели? Ну, не про любовь?

— Ну, что молодые люди могут петь? Не про любовь, да.

— У вас, я посмотрела на сайте, потрясающий технический райдер! Он начинается со слов: «Уважаемые организаторы концертов! Группа категорически отказывается работать с нетрезвым техническим персоналом». Вы часто с такой проблемой сталкивались на гастролях?

— На самом деле такие ситуации бывают, и эта фраза появилась после того, как на одном из наших концертов звукорежиссер долго не мог понять, что происходит. Вроде только что он настроил звучание группы, мы играем, все хорошо. И буквально через минуту звук меняется совершенно в другую сторону. И в конце концов он выяснил, что где-то в настройках большого портала, где есть свои эквалайзеры, пьяный техник, которому показалось, что мы звучим недостаточно хорошо, решил поправить звук. Понятно, что у пьяных людей жажда творчества выражается вот таким образом. А играть концерты — дело серьезное.

— У журналистов есть любимый вопрос о самой необычной площадке, где музыкант выступает. Я поняла, что сегодня не смогу задать этого вопроса потому, что я знаю самую необычную площадку: скажите мне, как вас затянули, затащили в декабре на мусороперерабатывающий завод в Екатеринбурге? Что нужно было сделать, чтобы вы согласились?

— Да на самом деле ничего такого странного. Мы в подобной ситуации уже выступали. На горнолыжном курорте в −18. Это было очень холодно. А этот цех, он же не отапливается, стоят станки, которые перерабатывают мусор. Я вам скажу, что это было очень экстремально.

— На концерте вы попросили и в вашем дворе установить ярко-оранжевый контейнер. Удовлетворили просьбу или нет?

— Нет еще. По-прежнему я вывожу мусор очень далеко.

— А есть еще одно необычное место по ситуации, где вы выступали. Сергей, как вы казаком стали?

— А! Я, к сожалению, не припомню, как называется станица, огромная станица размером с Нижний Тагил.

— Город Тимашевск Краснодарского края.

— Тимашевск, да. Я так понял, что у них есть традиция: они показывают свое гостеприимство. Для начала нам вынесли на сцену несколько огромных корзин, в которых был полный продуктовый набор: хлеб, мясо, колбаса, фрукты, напитки — все полностью. Все, что можно себе представить, все было в этих корзинах, чтобы мы понимали, что у них все хорошо. И под конец, чтобы сразить наповал артиста, чтобы у него память осталась навсегда об этом, мне подарили полный комплект для казака — бурка, папаха, палица...

— Чтоб было в чем приезжать в Общественную палату, видимо, да?

— Я вот тоже думаю, что надо казачество поднимать. Вот и что меня умилило с этой ситуацией — когда я сдавал в аэропорту в багаж бурку, человек, который упаковывал, с такой нежностью и любовью на нее посмотрел: «Круто». Искренне совершенно обрадовался. И говорит: «Так надо было в самолет в ней идти! Зачем же вы сдаете?» Это меня порадовало.

— Насколько я знаю, казак Сергей Бобунец еще иногда заезжает в дацаны и благословен ламой Оле Нидалом. Как это получилось?

— Началось с того, что мы были в Чите и у нас был один свободный день. Нам предложили поехать посмотреть вот такую достопримечательность. Мы почему-то не сообразили, что нам придется ехать очень долго, мы попали практически на границу с Монголией. И действительно было ощущение, что здесь не ступает нога человека. Так мы попали в свой первый дацан в жизни. Возможно, если бы мы попали в какой-нибудь дацан в Китае, например, где все блестит, может быть, это не так бы сработало. Здесь все было настоящее. Монахи очень хорошо нас встретили, и как-то нам стало легче. После этого мы стали посещать буддийские храмы.

— Вопрос от Портала 66.ru. Сергей Светлаков после турне по России с презентацией фильма «Камень» решил составить рейтинг городов-миллионников. Критериев несколько: от комфортности проживания и инфраструктуры до настроения жителей. Есть ли подобный, пусть внутренний, рейтинг городов у вас и на каком месте Екатеринбург? Что бы вы изменили здесь первым делом, будь на то ваша воля?

— Мы два года подряд бываем на Сахалине, и там нам полюбился очень городок под названием Оха. И вот там люди говорят, что, если есть ад на земле, то это город Оха. Мало того, что это Сахалин, там просто нет нормальных улиц, это какие-то сплошные ямы, ну просто ужас.

— То есть у нас лучше?

— У нас в любом случае лучше. Для меня Екатеринбург — родной город. Если б я его не любил, я бы жил в Москве давно и не переживал бы, если бы мне было здесь некомфортно. Здесь мне комфортно, меня все устраивает.