Игорь Баринов: «Наша область по коррупции в крепких середнячках»

Кто кого? Извечный вопрос. Журналист Портала 66.ru в коридорах радостанции «Эхо Москвы Екатеринбург» пересекся с тем, кто отвечает за борьбу с этим недугом общества как никто другой. Депутат Государственной думы РФ, заместитель председателя комитета Госдумы по обороне, член комиссии по законодательному обеспечению противодействия коррупции Игорь Баринов о том, что нужно для того, чтобы побороть коррупцию, и о том, почему он попал в предполагаемый «список кандидатов» на пост губернатора области.

— Игорь Вячеславович, известный антикоррупционер Алексей Навальный тут сказал, что ему необходимо $300 тыс. в год, чтобы профинансировать «РосПил», «РосЯму» и все остальные свои проекты. В принципе, в масштабах страны, насколько мы понимаем, сумма не слишком большая.

— Если бы все было так просто и за 300 тыс. долларов можно было изменить людей, мы бы жили, как в Сингапуре, коррупции бы у нас не было вообще в принципе. Конечно, все не так просто, и это больше все-таки пиаровский ход со стороны Алексея Навального. Такие шаги, которые предпринимал Навальный, были нужны, когда он один пытался судиться с монстрами так называемыми, естественными монополиями, с «Роснефтью», с «Русалом» и с «Газпромом». Наверное, нужно придавать гласности то, как ведут свои дела наши крупнейшие холдинги, крупнейшие компании, а часто они ведут их, прямо скажем, из рук вон плохо, не считаясь с мнением акционеров. Внутренняя коррупция очень большая. Эффективность, как правило, оставляет желать лучшего.

— А с чего надо начинать или с чего начал комитет по противодействию коррупции свою борьбу?

— Чтобы победить ее, конечно, нужны системные меры. Начали мы с изменения законодательства, приведения нашего антикоррупционного законодательства к тем нормам, которые существуют в цивилизованном мире, в развитых странах, которые позволяют на самом деле выставлять системные барьеры на пути коррупции, — это практически уже сделано. Там осталось, в принципе-то, несколько шагов, которые уже и так продекларированы: это контроль за расходованием средств крупнейших чиновников. В принципе, по законодательству почти все сделали, там остаются уже детали. Это довести до ума закон о госзакупках, скорректировать закон о государственных служащих. В глобальном принципе уже база есть.

Дальше — кто это будет реализовывать. И вот здесь все гораздо сложнее, потому что, если вспомнить даже времена СССР, когда на самом деле уровень коррупции был не очень высокий, даже тогда тащил каждый, что мог. Просто возможности эти были ограничены на тот момент, всеми средствами нашей страны распоряжалась небольшая группа людей, которая считала, что лучше, наверное, кормить африканские братские коммунистические партии, направлять деньги на подрыв глобальной системы капитализма и т. д., чем вкладывать в собственную страну, в собственных людей. Но и тогда мы не смогли победить эту коррупцию, потому что мы понимаем, что, конечно же, человек — достаточно сложное и противоречивое существо, у которого есть положительные и отрицательные качества. И в зависимости от разных условий либо те, либо другие его качества берут верх.

— Подождите, человек — это понятно, а государство как же?

— И здесь как раз должна появляться роль государства, роль государственного механизма, которая бы с одной стороны способствовала тому, чтобы позитивные, положительные качества расцветали и проявлялись, а вот желание что-то спереть, отпилить... На пути этих желаний должен стоять барьер — либо боязнь наказания, либо сложившееся общественное мнение, сознание, что так делать нельзя, что так нехорошо.

— То есть вы считаете, что несколько факторов должны играть роль?

— Конечно. Это долгий путь, который нам предстоит пройти. Мы же понимаем, что мы — переходная экономика, и вот этот запредельный уровень коррупции — это как раз следствие вот именно того периода, который переживает страна. И когда говорят, что уровень коррупции увеличился в 2000-х, это же объективно. В 2000-х выросла экономика, соответственно, вырос и уровень коррупции, уровень средней взятки. И, с другой стороны, мы же понимаем, что, находясь в этом периоде своего развития, приходится иногда идти на какие-то компромиссы и договоренности.

И когда говорят: почему Ходорковский сидит, а все остальные, которые занимались тем же, на свободе? — Ну, на тот период надо было пересажать тогда всех людей, активно занимающихся бизнесом, и остаться вообще без крупного бизнеса. Мы же понимаем, что это все-таки определенные компромиссы и договоренности, что на примере одного показали другим: так делать нехорошо. Конечно, в идеале должно быть, что каждый должен нести наказание за свои деяния, но в реальной жизни мы видим, что, к сожалению, это происходит не всегда.

— Какое место по России может занимать Свердловская область по коррупционности? Проводился ли анализ по коррупции в регионах вообще и в Свердловской области в частности?

— Да нет, анализа такого не проводилось. Проводились анализы по министерствам, ведомствам, где какие из них являются наиболее коррупционными. По субъектам — нет. Но и тут надо смотреть, каким образом считать и каким образом выводить этот рейтинг. Если просто по, скажем так, валовому продукту, то конечно, Свердловская область будет где-то в лидерах, потому что область большая, богатая, с огромным экономическим потенциалом, с большим бюджетом. Это объективно. Если брать какое-то процентное соотношение, то я не думаю, что мы среди лидеров, сейчас у нас и прокуратура заработала, и милиция. Думаю, что мы в крепких середнячках.

— Опять вернемся к тем 300 тыс. долларов, хватит ли их, допустим, на то, чтобы в Свердловской области убрать коррупцию совсем? Вот как в отдельно взятом регионе.

— Дело же вообще не в деньгах. Дело в выстраивании системы и в менталитете людей. То есть надо, с одной стороны, мировоззренческое восприятие коррупции поменять у нас в стране, потому что в последнее время, в 90-х годах, у нас все мечтали быть проститутками и бандитами, а сейчас — чиновниками. Почему? Потому что чиновнику на лапу дают.

— Это уже сложившийся такой стереотип.

— От этого стереотипа надо избавляться так же, как мы, слава богу, избавились от стереотипа престижности профессии проститутки и бандита. Я думаю, что это дело времени, и надо сделать так, чтобы у нас героями нашего времени были такие люди, как Перельман или Игорь Холманский, начальник танкового цеха, который своими руками что-то создает, а Перельман — головой. Пока восприятие и того, и другого, мягко говоря, неоднозначное. Перельмана вообще за сумасшедшего принимают, хотя человек живет в своем мире, в своих формулах, ему просто не хочется тратить время на выполнение каких-то формальных вещей для получения этого миллиона. Ну, не нужен ему он, не на что тратить. У человека другой смысл. Вот если мы будем про таких людей рассказывать, писать, снимать фильмы и представлять их настоящими героями нашего времени, а не снимать и показывать, и рассказывать, и перебирать грязное белье наших звезд шоу-бизнеса и какую-то тусовку элитарную, тогда, я думаю, что и мировоззрение будет меняться.

— Надо других героев, насколько я понимаю, искать?

— Других героев, конечно. Не искать, они есть. Просто о них надо рассказывать. У меня мой друг, Леша Артемьев, сотрудник подразделения московского «Альфа», три ранения в голову. Причем интеллигентный, не солдафон, грамотный, умный, целеустремленный парень. В 95-м в Буденовске он получил ранение. В лицо ему пуля попала. Перебила сонную артерию, ушла под ключицу. Он выполз из-под огня, ему вырезали кусок голени, вживляли в челюсть. Он вернулся в подразделение, потом получил контузию — пуля попала в сферу, в каску, в Первомайском. Ну, и рикошетом ушла, он контузию получил.

А потом в 2001-м, когда они брали полевого командира, заходили в дом, и он шел вторым. Первого парня ранили в плечо, а ему пуля попала в лоб между бровей, прошла через гайморову пазуху и вышла через висок. Он застрелил этого полевого командира, вытащил из-под огня первого раненого парня и тут почувствовал, что ранен: «Что-то пот мне глаза залил», — поднял очки, а там кровь, оказывается, и дырка между бровей. Потерял зрение на один глаз, ну вот он вернулся в подразделение и служил. Он сейчас полковник. Вот герой нашего времени — это человек, который всю свою жизнь защищал родину и, несмотря на все перипетии, он возвращался в строй, возвращался в подразделение. Вот про таких людей надо снимать кино, писать книги, так, чтобы на них равнялись наши дети. Я благодарен, что такие люди были вокруг меня, их видел мой сын и, ориентируясь на них, я считаю, что он вырос неплохим человеком.

— Игорь, вы тоже выросли неплохим человеком судя по тому, что попали в неофициальный список кандидатов, которых пророчили на место Александра Мишарина, когда проходил слух о том, что губернатор области подал в отставку в связи с тем, что не может работать на посту из-за последствий ДТП. Но слава богу, что слух так и остался слухом. В списке помимо вас упоминались также Виктор Басаргин и полпред президента Евгений Куйвашев. Вот давайте представим ситуацию, допустим, что, не дай бог, конечно, Александр Мишарин завтра подает в отставку и Свердловская область становится экспериментальной такой площадкой, где должны состояться прямые выборы губернатора. Вопрос номер один: выставите ли вы свою кандидатуру? И вопрос номер два: кого вы могли бы видеть в качестве губернатора?

— Можно я сразу одним ответом на оба ваши вопроса отвечу? Давайте дадим возможность Александру Сергеевичу Мишарину спокойно доработать, поправиться и выполнить все то, что он на себя взвалил и чем должен заниматься губернатор Свердловской области.

— Тогда вот еще одно замечание: откуда вообще могли «расти ноги» у этого списка кандидатов?

— Я думаю, что просто люди смотрели на тех людей, которые были наиболее электоральны, ресурсны что ли. Вот и все. Понятно, что у нас их не так много в Свердловской области. Я другого ничего не вижу. Полпред прямо сказал, что он считал бы назначение его губернатором области понижением. Для Виктора Федоровича Басаргина — ну, не знаю, готов ли он вернуться на Урал с министерского кресла. Не уверен.

— А вам польстило попадание в этот список?

— Если смотреть на этот список, как на то, что туда попали люди, которые на самом деле ресурсные, которых могут рассматривать, — наверное, да. Если смотреть на реалии, то, я повторюсь, конечно же, у нас есть губернатор, который выполняет свои обязанности. Поправился, вышел на работу.

— И действительно, дай бог ему здоровья.

— Нет смысла обсуждать эту тему. Что-то изменится — тогда вернемся к этому разговору.

Фото: Ирина Баженова