Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Влади, «Каста»: «Мой внутренний конфликт между артистом и экономистом давно закончился полной победой артиста»

19 ноября 2015, 17:28
Влади, «Каста»: «Мой внутренний конфликт между артистом и экономистом давно закончился полной победой артиста»
Фото: архив 66.ru
В интервью 66.ru кандидат экономических наук Владислав Лешкевич (куда более известный как участник рэп-группы «Каста» Влади) рассказывает о структуре доходов артиста в России, поясняет смысл законодательных ограничений концертной деятельности и утверждает: лучший маркетинг — это искренний контакт с аудиторией, а диплом экономиста пускай «лежит аккуратно на полочке».

Рэп-исполнитель Влади и группа «Каста» — это, пожалуй, редкий феномен. В том смысле что их концерты привлекают удивительно разнообразную публику. В толпе легко можно встретить студентов-первокурсников в кепках и толстовках с капюшонами и здесь же — вполне солидных дядек в пиджаках и галстуках, банально не успевших переодеться после затянувшегося трудового дня.

Понаблюдать за таким сочетанием, казалось бы, несочетаемых аудиторий можно будет уже в эту пятницу. Влади впервые приезжает в Екатеринбург с сольной программой, без поддержки «Касты». Причем приезжает в один день с Фредом Дерстом и Limp Bizrkit. Впрочем, сам Влади конкуренции с американцами за слушателя не опасается.

— Ваш концерт в Екатеринбурге состоится в один день и даже в одно время с концертом группы Limp Bizkit. Довольно смелая заявка. Или вы считаете, что ваши аудитории не пересекаются?
— А вы сами как считаете?

— Я думаю, все-таки пересекаются.
— Я не знаю. Мне кажется, музыка у нас максимально разная. Limp Bizkit — это ведь какой-то тяжелый рок. А у меня — рэп.

— Как у вас вообще дела с заполняемостью залов на концертах? Безотносительно соперничества с Limp Bizkit, а, скорее, в связи с общей экономической ситуацией. Люди не перестают тратить деньги на билеты?
— Я такого не заметил. Но тут важно отметить, что как сольный артист Влади я еду в тур впервые. Мне сравнить не с чем.

— Но за вами — сильный бренд группы «Каста»…
— Тем не менее в Екатеринбург Влади приезжает без этого бренда. Это полностью моя программа. С группой «Каста» она никак не связана.

— Старых песен не будет?
— Будут. Несколько. Но только те, что я сочинил сам и сам, один исполняю.

— Скажите, а ваши старые песни вам не надоели? Все-таки Влади начала двухтысячных, например, это ведь совсем другой человек, с другими представлениями о мире.
— Я читаю только те тексты, которые мне до сих пор нравятся. Есть несколько треков из старого фонда, которые должны, обязаны звучать на концерте, по нашему общему с публикой мнению. И раз мы в этом мнении совпадаем, я делаю это с огромным удовольствием.

Влади, «Каста»: «Мой внутренний конфликт между артистом и экономистом давно закончился полной победой артиста»

«Музыканты зарабатывают в основном куражом и своими интеллектуальными способностями на концертах. Но пот тоже выделяется».

— Есть у меня к вам вопрос не как к исполнителю Влади, а как к кандидату экономических наук…
— Я так понял, эти вопросы уже начались. Хотя в Екатеринбург едет именно артист Влади, а не экономист.

— Может быть. Но ничего не могу с собой поделать.
— Ну хорошо.

— Вам никогда не хотелось бросить музыку и заняться чем-то более прибыльным?
— Нет.

— Нет внутреннего конфликта между экономистом и рэп-исполнителем?
— Этот конфликт давно закончился полной и безоговорочной победой рэп-исполнителя.

— Диплом пылится?
— Нет, что вы! Он в отличном состоянии, аккуратно лежит в ящике стола. Давайте вернемся к музыке.

— Хорошо. В начале нулевых в легендарной песне «Наши люди» вы заявили следующий тезис: «Скоро это будет звучать из каждой второй машины». Пророчество сбылось. Рэп покорил и оккупировал Россию. Он действительно звучит из каждой второй машины. Но вам нравится то, что вы слышите? За это боролись первопроходцы жанра?
— Да. Вполне. Мне нравится узнавать музыку, которая звучит из машин. Это классно. В такие моменты наступает неумышленный маленький приток позитива.

— Вам нравится всё из того, что часто называется «русским рэпом»? Все-таки жанр сильно разросся…
— Конечно, не всё. Мне нравится только проявление яркого, незаурядного таланта. В разных ключах. Из тех ребят, что появились в моем кругозоре за последние пару лет, я бы отметил исполнителя Yanix и группу ATL, например.

— Рэп стал частью шоу-бизнеса в России?
— Конечно. Если кто-то для кого-то публично выступает в любом жанре, пусть даже в самом глубоком андеграунде, это шоу. И, конечно, это уже бизнес.

— Этот бизнес по-прежнему держится преимущественно на концертных выступлениях? У музыкантов появились альтернативные источники дохода или они по-прежнему зарабатывают деньги потом на сцене?
— Музыканты зарабатывают в основном куражом и своими интеллектуальными способностями на концертах. Но пот тоже выделяется. Тем не менее концерты — это основная статья доходов большинства музыкантов. У некоторых из топовых артистов примерно такую же большую долю занимает рекламная деятельность. А продажа музыки на всяких площадках занимает, ну, наверное, треть.

— Уже неплохо.
— Нет. Это небольшая статья доходов. Она сильно уступает двум другим в объемах.

Влади, «Каста»: «Мой внутренний конфликт между артистом и экономистом давно закончился полной победой артиста»

«У меня на концертах меньше расколбаса, меньше желания заставить людей бесноваться. У меня более содержательная, вдумчивая музыка».

— Вас устраивает такое положение вещей? Или все-таки хотелось бы, как Jay-Z, записать альбом — и до конца жизни получать процент с его продаж?
— Jay-Z выступает, отправляется в туры и делает это с огромным удовольствием. И мне нравится ездить, выступать, видеть людей, чувствовать их реакцию на мои тексты. Очень нравится!

— Не приедается?
— Нет. Нисколько.

— Кто ваш слушатель? Кто ходит на ваши концерты?
— В клубы ходят люди от 18 до 30 лет. Разумеется, они чем-то отличаются друг от друга, у них могут быть разные системы личных приоритетов. Молодежь явно больше акцентирована на поиски взаимоотношений с противоположным полом и более беззаботна. А люди ближе к тридцати интересуются вопросами воспитания детей, материального обеспечения семьи. Но я не знаю, как сильно это влияет на их пристрастия к музыке. Может быть, вообще никак. Они вполне могут слушать одно и то же.

Я хочу сказать, что не стоит как-то сегментировать мою аудиторию, рисовать портрет среднестатистического слушателя. Главное — чтобы музыка ему нравилась, чтобы она резонировала.

— Как публика реагирует на ваши новые песни? По отдаче они сильно уступают проверенным хитам?
— На концерте нет смысла давать те песни, которые требуют других условий для восприятия. Есть песни, которые гораздо лучше будут поняты, когда человека ничего не отвлекает, когда он один, в наушниках и максимально сконцентрирован. А на концертах много людей, много отвлекающих факторов, сам звук — не студийный, живой, какие-то слова могут быть не расслышаны, нить повествования будет утеряна. Таких песен у меня в концертной программе минимум. То есть дело не в том, старый это трек или новый, если он может быть воспринят в живом исполнении, публика встретит его хорошо.

В Екатеринбурге, кстати, я буду выступать на относительно небольшой площадке. Это то что нужно. Это создает некую камерную атмосферу, усиливает контакт между мной и публикой. У меня на концертах меньше расколбаса, меньше желания заставить людей бесноваться. У меня более содержательная, вдумчивая музыка. Много взаимодействия с залом, хотя я и не требую поднимать руки и прыгать. Я рассказываю, я читаю, я пою. Люди слушают и реагируют. Без нагнетания, без жути и агонии. В итоге все сводится к душевному диалогу.

— Положа руку на сердце — материтесь на концертах?
— Положа руку на сердце — нет. А вообще да, матерюсь конечно. Если в песне есть строчка «кто-то на [половой член] шлет кого-то», то именно так она со сцены и прозвучит.

— Я вот почему спрашиваю. В России завершился показательный, на мой взгляд, процесс над группой «Кровосток», чьи песни были запрещены в первой инстанции. Процесс закончился в пользу музыкантов. Но тем не менее. Вам не кажется, что это был некий сигнал о том, что законодатель, когда вводил определенные запреты (в том числе на мат), не шутил и наказание может быть приведено в исполнение?
— Противоречий здесь много. Дело в том, что соблюсти меру сложно. Сложно сделать так, чтобы артист использовал нецензурные слова со вкусом, гармонично и по назначению. Законодательно это прописать невозможно. Оставить эту сферу вообще без надзора тоже, наверное, неправильно. Все может закончиться вакханалией, сатанинским бредом, упадничеством и деструкцией. Такой жуткой, что любой нормальный человек скажет: «Это просто [высшая степень негодования]. Я не хочу, чтобы это имело право на существование».

Конечно, законодателям морочиться с этим сложно. И они решили просто запретить. Но я как гастролирующий артист могу вам сказать, что никто за этим особенно не следит. Те, кому необходимо материться (потому что к месту, потому что из песни слов не выкинешь), продолжают это делать, на всякий случай морально готовясь к штрафам. В общем, ничего особенно не изменилось.

— То есть у вас нет ощущения сужающегося круга цензуры?
— Нет.

Фото: архив 66.ru