VIP-тест Александр Заборов: Внедорожно-философский микс

Выбор автомобиля для данного VIP-теста неслучаен. Александр Владимирович давно эксплуатирует Prado, еще девяностой серии, темно-зеленого джиперского цвета, и не спешит расставаться с этой машиной, так как на ней и в лес, и в грязь не страшно сунуться, да и возле солидного учреждения не стыдно припарковаться.

На новый Prado Александр Владимирович поначалу смотрел скептически: «Более гламурная стала». Но это только поначалу.

Александр Заборов — человек многогранный. Кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник академического института. Затем был период, когда Александр Владимирович занимался политикой. Вначале 90-х был избран депутатом Свердловского областного совета народных депутатов. Возглавлял Центр содействия предпринимательству правительства Свердловской области.

В конце 90-х избирался депутатом облдумы, а вначале 2000-х был заместителем ее председателя, после — исполняющим обязанности председателя. После окончания депутатских полномочий в 2004 году занимался бизнесом, был замом генерального директора ООО «Уралмашспецсталь» и директором по развитию группы «Корус», стал проректором по инновационной деятельности Уральской государственной архитектурно-художественной академии.

А в настоящее время Александр Заборов ведет бизнес-тренинги и выступает соведущим на радиостанции «Эхо Москвы — Екатеринбург». Выпустил книгу «Подсказки для интуиции. Как влиять на людей», теперь работает над книгой под рабочим названием «Жить в России».

Сохранить машину чистой в весеннюю распутицу можно, только если не покидать площадку перед автосалоном.

Так что Александр Владимирович готов поддержать разговор практически на любую тему, но мы начнем с автомобилей.

— Какой была ваша первая машина?
— Сначала у меня была «девятка», затем Honda Accord, потом Nissan Maxima — очень она мне нравилась. Перед тем как взять Prado, ездил на «пятерке» BMW, машина комфортная но ненадежная. А пересев на Prado, как-то успокоился, езжу на нем давно и пока особой альтернативы не вижу. Я увлекаюсь конными прогулками. Так вот, есть одна компания, предоставляющая такие услуги, она находится за городом, и до места приходится добираться по лесной дороге. Хозяин компании встречает клиентов на лошадях или на своей «Ниве». Дальше все грузятся в «Ниву» или едут верхом, а я проехал на своем Prado.

— Александр Владимирович, а вообще какие требования вы предъявляете к автомобилю? Ну, кроме проходимости.
— Надежность и общее ощущение от машины: мое — не мое.

— Ваш автомобиль мечты?
— Да даже не знаю. Сын живет в Москве, у него «семерка» BMW, как-то раз он дал мне от нее ключи, и я в выходные покатался по столице. На этой семерке система голосового управления, правда, на немецком, но я немецкий неплохо знаю, так что все нормально.

И вот этот BMW хорошо поставленным мужским голосом, не знаю, наверное, можно было на женский поменять, со мной всю дорогу общался. Очень приятный собеседник! (смеется). Если что-то не понял, он так — «Вitte?». А навигатор — тот вообще молодец: был бы человек — давно бы выругался, а этот каждый раз после моего очередного поворота «не туда» — «Хорошо, тогда теперь проедьте прямо и развернитесь». Шикарная машина, но вот как-то не мое.

Если мечтать, то, наверное, о таком вот Prado. Хотя в лес уже на нем не поедешь.

— В моей машине как-то просторней, возможно, это субъективно, но в любом случае передняя часть крыши здесь ниспадает сильнее, — говорит Александр Заборов. — А так, современная панель, приятная кожа на креслах, да и запах новой машины дорогого стоит! А еще, несмотря на то, что я впервые сел за руль 150-й серии, во всем чувствую — это Prado!

Александр Владимирович вообще не очень часто употребляет слова: Toyota, Land Cruiser или, Боже упаси, «Крузак», в основном — Prado, вкладывая в него большой и глубокий смысл.

К новому для себя автомобилю Александр Заборов привыкал, наматывая круги по площадке автоцентра, — мы хотели заснять внедорожник в динамике, пока он еще не успел испачкаться в дорожной жиже. Стометровка, разворот, иногда с привлечением заднего хода, снова стометровка и снова разворот...

Казалось бы, гоняй себе взад–вперед, пока наш фотограф Николай Ковалевский щелкает затвором. Но Александр Владимирович подошел к адаптационному периоду со всей ответственностью, прислушивался к своим ощущениям от переключений коробки передач, подмечал маневренность при разворотах и т.д., так что Коля нередко застывал в недовольной позе с опущенным вниз стволом своего дальнобойного объектива. А ведь Александр Владимирович прав: первые ощущения — они не повторятся.

— Вы человек всесторонне развитый, и, как мне коллеги–журналисты сказали, любите пофилософствовать.
— Теории сочиняю по любому поводу, самому глупому.

— Тогда у меня несколько вопросов, на которые можно достаточно неплохо пофилософствовать. Мы с вами едем на импортной машине и разговариваем об иностранных моделях; как вы считаете, наступит ли когда-нибудь такое время, когда на наших дорогах будут одни только иномарки?
— Я думаю, появятся СП.

— Совместные предприятия? В принципе, они уже есть. Есть у нас и калининградские BMW, и шушарские «Тойоты». Весь вопрос только в том, считать ли их отечественными автомобилями?
— Почему меня это должно волновать? Ведь все же основной вопрос здесь в том, насколько мы интегрированы в мировую экономику и насколько мы свою самостийность будем тешить. А тешить мы ее можем сколько угодно, но от глобалистики все-таки не уйдешь. Все равно есть куча стран: Индия, Бразилия, Китай, Япония, которые остаются самобытными, но в мировую экономику интегрируются. И почему бы нам к этому не стремиться. Тем более что и вариантов других нет: либо интеграция — либо смерть.
То, что мы очень сильно отстали и первое время в этих СП наша будет только сборка, нежели что-то остальное, это да.

— Ну хорошо, а нужен ли нам российский автопром вообще? Об этом до сих пор много спорят, хотелось бы узнать ваше мнение.
— Автопром — это, по большому счету, высокий уровень машиностроения. Если мы хотим поддерживать высокий уровень машиностроения, мы должны хоть в чем-то (не обязательно в автомобилях, это могут быть самолеты, подводные лодки) поддерживать этот высокий уровень, иначе вся цепочка разрушится. У нас не будет ни своих дизайнеров, ни хороших станков и т.д. И чтобы эта цепочка жила, мы должны хотя бы в чем-то одном этот уровень поддерживать. Но то, что у нас пока нет никакой промышленной политики — что это обсуждать, грустно это обсуждать!

— Россию столько раз хоронили, она столько раз бывала на пороге вымирания, а сейчас совершенно точно находится на пороге вымирания. Но это столько раз с ней бывало, что говорить о том, что она сейчас умрет и не возродится, я бы не стал. Россия вообще непрерывно занимается тем, что ходит по краю.

— Автопром — это ведь огромное число занятых, это огромный внутренний рынок, поэтому обязательно должны быть заводы, на которых давно работают российские люди, и обязательно должны быть автомобили, которые покупают российские люди. Кто это придумал? Чьи чертежи изначально, наши там или американские, или немецкие, или корейские — это, может быть, уже и не так важно. Чтобы Россия не превратилась в страну совсем уж упавшую, мы должны хоть что-то производить, хоть в чем- то преуспевать.

На дороге Александр Владимирович к нашему удивлению отметил, что динамика разгона нынешнего Prado не сильно отличается от динамики его автомобиля. Не может быть, Prado через поколение в любом случае стал динамичней! Сухие цифры говорят: 9,2 секунды против 10,4 у 90-й серии (бензиновый мотор 3.4 V6). Но на деле выходит, что почувствовать 1,2 секунды разницы не так-то просто, тем более что это должен быть разгон в пол с селектором АКПП в режиме «Sport» у новой машины. В гражданских же режимах разница если и есть, то ее восприятие затрудняет лучшая шумоизоляция стопятидесятки.

Да и какой смысл во всех этих секундах, когда вот впереди маячит дедок на «Жигулях», едет медленно, шарахается из стороны в сторону, похоже, ищет нужную своротку, но от перекрестка к перекресту умудряется оказываться впереди нас! Не зря же наклейку придумали: «Еду медленно, но впереди тебя!».

— Самое опасное — это медленно идущий впереди транспорт, особенно если по трассе идешь. Иногда просто не представляешь, насколько он медленно едет и насколько быстро ты к нему приблизишься, — говорит Александр Владимирович.

— Тогда у меня вопрос касательно безопасности движения в нашем городе. Машин становится все больше и больше, водители не то что бы стали вежливее, они стали терпимее, но иногда и срываются. Какое-то виденье того, как эту ситуацию можно улучшить или исправить, или не давать ей развиваться дальше в отрицательном направлении у вас есть — как у автомобилиста и как у философа?
— Ну, во-первых, у нас друг в друга из пистолетов, как в Москве, не стреляют — некоторый собственный уровень культуры у нас есть. И вообще я много раз повторял это: Урал, и Екатеринбург в частности, вещь уникальная, уровень терпимости здесь выше, чем в среднем по стране. Сначала старообрядцы, потом раскулаченные, потом те, кто из Шанхая в Москву ехал, а их здесь высадили, ссыльные немцы — они все здесь. Все эти люди — это, во-первых, люди разные, непростые и с амбициями, и все они научились друг с другом общаться.

— И город, где в свое время смогли избрать губернатором немца, а мэром еврея, таких городов больше не существует. И не важно, на самом деле Чернецкий еврей или нет, он воспринимается многими как еврей, и тогда уже не важно, кто он на самом деле. И люди к этому относятся совершенно спокойно, то, что Спектор совершенно откровенный еврей, и он наверху и т.д. Вот таких вот территорий на самом деле действительно очень мало. И это надо ценить и надо понимать, что в каком-то смысле мы действительно уникальные.

— Второе, понимаешь, какая штука, самая главная проблема заключается в том, что люди, которые нарушают, имеют преимущество по сравнению с теми, кто не нарушает. Вот для меня совершенно классический образец, который меня бесит неимоверно, — это перекресток Библиотечной и Комсомольской. Я там постоянно езжу, и вот что там происходит: две полосы, одна полоса только направо, другая только прямо; те, которые должны ехать направо, едут прямо. Дорога узкая — в результате я, который не нарушает правила, оказываюсь на встречке! Они едут вперед, а я, законопослушный, оказываюсь нарушителем. И эта модель наглядно демонстрирует, что тот, кто нарушает, все равно проедет раньше.

Можно ли изменить эту ситуацию? Мне кажется, что нельзя, но держать ее в каком-то русле все-таки можно. Менты, когда стоят, то ситуация выправляется. Но они же приходят туда не для того, чтобы это правило соблюдалось, они приходят собрать свою жатву и снова уходят.

И люди понимают, что ездить не по правилам стоит столько-то. То есть ехать прямо из полосы, в которой предписано ехать направо, не запрещено, просто этот маневр платный! И дорожные знаки у нас не запрещающие, а всего лишь информирующие: этот маневр платный.

Паспортный расход бензинового «Ленд Крузера» Prado — 14,7 литров, на деле получается 16-17, что при тест-драйвовской эксплуатации вполне закономерно.

— Опять же совершенно нет культуры проектирования дорожных развязок. Эти объекты, в которые кучи денег вложены, на самом деле безобразные. Совершенно безобразная развязка на Белинского — Самолетной, там еще аквапарк слева.

— Да, да, да! Я тоже поражаюсь гениальности ее создателей. У нас считают, что панацея от всех бед — это сделать дорогу шире, и как будто не понимают, что, как ты дорогу не уширяй, если в конце ее «бутылочное горло», то пробка неизбежна! А те неправые, которые лезут вперед, создавая «дополнительные» ряды, эту ситуацию только ухудшают. Не расширять дороги нужно, а создавать альтернативные маршруты, по которым можно проехать из одной точки в другую.
— Должна быть определенная культура. Я понимаю, что «Ботанику» строили давным-давно и люди просто не догадывались, что существует личный автомобиль, и сделали в этом районе один въезд и один выезд.

— Хуже только Синие Камни, там единственный въезд, он же выезд, и тот в практически вечную пробку.
— Ну, теперь-то люди понимают, что есть личный автомобиль. Сейчас проектировщики говорят: «Мы не виноваты, мы делаем хорошо, а потом власти урезают». Кто из них прав, кто виноват, разбираться тяжело, но факт остается фактом — культуры проектирования как не было, так и нет.

Предложение пустить внедорожник в занос большого энтузиазма у Александра Заборова не вызвало.

— Например, едешь по Первомайской. Два совершенно одинаковых перекрестка, светофоры выглядят абсолютно одинаково, но на одном светофоре ты можешь налево повернуть, а на другом — не можешь. Потому что в этом месте светофор на два положения, а там был на три, и никаких внешних признаков, по которым об этом можно догадаться, нет. Ну хорошо, я здесь езжу каждый день и я это знаю, а когда приезжает новый человек, тем более иногородний?

Это стандартная ситуация, когда попадают в аварию, потому что здесь не надо было ждать, чтобы повернуть налево, а на следующем — надо. Знаков нет, никаких обозначений нет. Так что аварийная ситуация частично связанна и с тем, что люди не аккуратно ездят, и с тем, что уровень организации движения очень плохой.

В том же Израиле сделано вот как (евреи — они вообще специфический народ, там потоки в принципе не пересекаются). Светофор может быть на шесть, на семь положений, и иногда приходится долго ждать, но никогда в тот момент, когда тебе зеленый свет, никого пропускать не надо. Там безопасность людей на первом месте.

— Но вот мы с вами понимаем, что это неправильно, и многие это понимают, ну а те люди, которые за это ответственны, чем они руководствуются?
— А это неважно. Единственный вариант, который работает, — это конкуренция. Есть ты, который делает так, и есть человек, который сделает лучше, и тебя могут им заменить, тогда, конечно, ты будешь стараться все сделать хорошо. А так, если ты можешь получить деньги за то, что разрешишь строить в точечной застройке еще один дом, который все заткнет, и тебе за это ничего не будет, ты обязательно это сделаешь. Тем более, что, если ты это не сделаешь, то тебя снимут с поста и поставят на твое место другого.

— Очень нравится ощущения, когда на пониженной машина прет, как танк! — восторгается Александр Заборов.

— Вот она какая, конкуренция!
— На самом деле есть общественный контроль. Это наше неумение, которое в России идет еще от истоков нашего государства. Я сейчас как раз об этом книжку пишу: и что такое Киевская Русь, и что такое Монгольское государство. Вот русское государство, Московия — это наследник Золотой Орды, где после монголов стали свои. Это государство, которое со своих сбирает дань, оно не является результатом согласования интересов.

И все вновь приходящие работают по этой же логике, и поменять эту логику никак не удается. Она воспроизводит себя в каждом элементе, и каждый новый человек не хочет, чтобы другой работал хорошо, а хочет попасть на его место и свою дань собирать. Ну, так государство устроено.

И здесь совершенно не важно, что мы в данном случае думаем, здесь важно, что механизм работает. Мы же все знаем, что они воруют, но они все равно остаются на своих местах!

Так за беседами мы незаметно добрались до мотокроссовой трассы, что в районе птицефабрики. Шикарное место для внедорожных покатушек и, похоже, альтернативы ей нет. В последнее время трассу слегка «причесали» для проведения офф-роуд-мероприятий — прыжковые горки не каждому автомобилю по зубам.

Снега на грунтовых дорогах уже нет, только чавкающая грязь, вершины горок и вовсе сухие. В какую сторону она теперь закручена? Налево или направо? Поехали налево, чтоб уж наверняка.

Большую часть косогоров Land Cruiser проходит, не задевая грунт днищем и порогами. 220 мм дорожного просвета и 22 градуса угла рампы выбираются только на этом холме, но сцепных свойств резины и возможностей трансмиссии хватает, чтобы преодолеть и его.

— Но вот сейчас говорят: дескать, новые технологии способны изменить не только наш быт, но и весь уклад жизни. Мол, власть уже не может не считаться с мнением, которое народ высказывает в интернете.
— Ничего не работает. Валят ЖЖ, уже неделю зайти нельзя, боты организуют атаку. Где-то часов с трех до девяти вечера зайти нельзя.

— Это власть делает?
— Власть это позволяет. Это, скорей всего, гопники из Молодой Гвардии сделали, но доказать не могу.

— Ну, а сами ЖЖ по большому счету — это не анархия, не хаос? Да и вообще интернет. Любой желающий может написать любую ерунду так, будто он последняя инстанция.
— Константин, зайди в магазин, в книжный, посмотри, какой бред там стоит на полках.

— А, ну согласен, согласен. «Комбат выходит на связь», «Спецназ атакует» или наоборот...
— Тоже говорили раньше, что нельзя засорять так литературу. Уметь ориентироваться во всем этом потоке, конечно, большое искусство. Но если человек обвиняет компанию какую-то в том-то и в том, то есть суд для этого. Если вы считаете, что он врет и что он неправ, то, пожалуйста, через суд.

— Да, только суд — это такая болотина…
— Я имею в виду не личностные отношения, а государство. У государства, у него специально прокуратура и следственные комитеты для этого есть. Все предназначено для того, чтобы это нормально работало, что государство-то жалеть.

По мере того как протектор шипованных шин все сильнее забивается грязью, срабатывание противобуксовочной системы становится все чаще. Наконец Toyota практически останавливается, сдерживаемая антибуксом. Отключаем ESP и нажимаем кнопку принудительной блокировки центрального дифференциала, теперь колеса могут буксовать и благодаря этому самоочищаться. Вздымая фонтаны грязи, Prado продолжает движение. Как выяснилось, можно ехать и с отключенной принудительной блокировкой, полагаясь только на установленный между осями Torsen. В этом режиме внедорожник больше буксует и больше «плавает» на глинистых участках, но и такого режима трансмиссии достаточно для прохождения всей трассы.

— Раз уж заговорили о следственных комитетах и прокуратурах, еще один философский вопрос. С правоохранительными органами — милицией-полицией — что нужно делать, чтобы нам, простым гражданам, жилось лучше?
— А ничего не делать. Ситуация заключается в том, что у нас эти органы не правоохранительные, они властеохранительные. Раньше же полиция для чего существовала? Она существовала для охраны монархии. Дальше полиция постепенно начала защищать и законы, которые в интересах всего общества. Но основной настрой нашей системы на то, чтобы хранить тех, кто находится у власти.

Совершенно же понятно, что власть, она не выборная. В 1917 году ее захватила определенная группа людей, дальше по своим правилам они ее передавали, в 1991 захватила другая группа людей, она ее не отдаст, она по своим правилам ее передает. Вот эту группу людей правоохранительные органы и защищают.

Другое дело, что нынешняя власть, она бессовестная по сравнению с предыдущей. Та доля богатств, которую она себе забирает, гораздо больше, чем обычно, уровень расслоения гораздо больше стал. Соотношение между доходами десяти процентов самых богатых и десяти процентов самых бедных — 25 раз, по-моему, а в Европе, в Америке — где-то 14.

— Так уж ли уж важно, в 14 раз ты беднее кого-то или в 25?
— Это проявляется на очень многих вещах и самое главное, что из-за этого потерялись многие вещи. Исчезли социальные лифты так называемые. Если раньше у тебя была пускай хотя бы иллюзия, что ты можешь из низов выбиться наверх, сейчас единственный путь попасть наверх — только через эту гопоту, через Молодую Гвардию.

Что касается переименования, то переименование ГАИ в ГИБДД что-нибудь дало? И дело не в верхушке. Я вас уверяю, что Нургалиев далеко не самый худший из них. И правильно, что он татарин, потому что это служаки, которые понимают субординацию, которые понимают границы, в рамках, которых можно держаться. Он старается, но проблема не в людях, проблема в системе. То есть система обслуживает власть, власть бессовестная, значит, обслуживающая система тоже бессовестная, это первое.

Второе, что очень сильно подкосило «полицию», — их всех посылали в Чечню, там они вели себя, как звери, там это взаимное. Но они же потом возвращаются, а привычки остаются. Это все люди, прошедшие через Чечню, прошедшие через полный беспредел.

Поэтому, по моим понятиям, мы точку невозврата прошли, мы все равно попадаем в смуту. Смута — это безвластие, в 17-м и в 91-м была смута, и только после смуты что-то может заново родиться — хорошее ли, плохое.

По набору средств, повышающих проходимость, Toyota Land Cruiser Prado 150 сегодня один из лучших гражданских внедорожников: принудительные блокировки центрального и заднего дифференциалов, понижающая передача 2,56:1, автоматически отключаемые стабилизаторы, увеличивающие ход подвески, противобуксовочная система, а также системы Crawl Control («ползущий» режим для бездорожья) и Multi-Terrain Select, в которую заложены четыре модели внедорожного поведения. Сюда можно добавить еще и телекамеры кругового обзора — тоже хорошее подспорье во время маневров на пересеченной местности. Конкурировать в этом смысле с Prado может разве что Land Rover Discovery 4, он умеет еще и дорожный просвет увеличивать, в то время как Toyota только приподнимает корму на несколько сантиметров. Но напичканный электроникой Discovery зачастую сам себе хозяин, хочет — включает блокировку, не хочет — не включает, в то время как Prado порадует и бывалого джипера, который привык управлять машиной сам.

— Сколько до смуты?
— Я думаю, что не очень долго. Это не то, что революция начнется, они просто сами себя сожрут. Обычно в результате смуты еще страна уменьшается в размерах. Теряем какие-то земли. В России ведь государство и общество неразличимы: как только исчезает государство — исчезает Россия. Россия построена на государстве, она без государства не может существовать.

— Есть страны, которые существуют без государства?
— Все страны существуют с государством, а у нас государство — это все. Если государство откуда-то уходит, то общество не приходит. Государство говорит: «Пожалуйста, возьмите школьные советы, возьмите самоуправление сделайте в подъездах или в домах», — никто же не хочет. Государство отвечает за жилье, государство отвечает за самоорганизацию всех людей в доме. Государство говорит: «Возьмите на себя», — все говорят: «Неет, нам не надо».

— Кому в первую очередь выгодна потеря наших земель во время смуты? Америке? Китаю?
— Понимаешь, Америка совсем не заинтересована в том, чтобы мы распались, потому что тогда будет очаг нестабильности. Наши люди никак не хотят признать, что наша территория никому не нужна. Она абсолютно неухоженная, нефть дорогущая, нефти в Америке не меньше, чем у нас. У нас по газу процентов 30, по нефти — процентов 5-6 мировых. Это все байки и страшилки, которыми мы сами себя пугаем. Нефть у нас очень дорогая (в смысле себестоимости) и с высоким содержанием парафинов. У нас же не Brent, у нас Urals, а он, обратите внимание, стоит дешевле.

Слова о том, что наша земля никому не нужна, всех удивляют ужасно и всех бесят. Китайцам нужен маленький кусочек около Владивостока и около Хабаровска. Японцам — Курилы. Другое дело, что мы очень опасны, и они пытаются нас немного сдерживать.

Александр Заборов: «Хорошая машина, хорошая, и лучше ничего не надо. Единственно, что ей нужно — это неокрашенные бампера, чтобы не боялся их поцарапать. У нас бампера почему-то стоят безумных денег. Бампер специально придуман для того, чтобы ударил — выбросил — поставил новый».

— Чем же мы так опасны?
— Мы поддерживаем всех изгоев в мире. Что ни изгой — то наши лучшие друзья. Венесуэла, Каддафи, Хамас. Мы пытаемся быть великим государством и пытаемся себя противопоставить Западу, а другого способа себя противопоставить у нас нет. Самая главная идея России заключается в том, что мы самые крутые. Путин же крутой, это же видно. Путин стопроцентный «пацан». Приходит: «Ну что, господа министры, что хорошего для страны сегодня сделали?». Путин всем пацанам пацан.

У нас и страна пацанская; когда первый раз пришел человек с высшим образованием — Горбачев — то и страна сразу же развалилась (смеется). До этого всегда были люди с нулевым образованием. У Сталина незаконченная семинария, у Хрущева вообще, боюсь, что среднего образования нет, у Брежнева тоже полноценного образования не было...

— А Владимир Ильич?
— Владимира Ильича выгнали со второго курса. Владимир Ильич вообще недоучившийся студент. Потом экстерном что-то сдал, причем сдал так странно: у него диплом, на котором отчество исправлено от руки, там было зачеркнуто «Иванович» и написано «Ильич». Очень странно. Его диплом — не его, сдавал — не сдавал... Темная история.

— Спасибо, Александр Владимирович, за интересную информацию, вот только не знаю, пропустит ли редакция «гопников из Молодой Гвардии», «пацана Путина», и «еврея Чернецкого».
— Когда пишешь на тему России, кого-то не обидеть очень трудно. А вообще, жизнь, скажем, в Германии — это проживание в квартире, а жизнь в России — это поход в лес: некомфортно, экстремально, но гораздо интересней!

По окончании поездки большие ошметки грязи были даже на внутренней поверхности зеркал.

Цены на Land Cruiser Prado начинаются от 1 699 000 рублей за машину со 163-сильным бензиновым двигателем 2.7 и механической КПП. За трехлитровый дизель просят от 1 866 000 рублей. Топовые версии с бензиновым мотором V8 4.0 стартуют с отметки 2 328 000 рублей.

За автомобиль для теста благодарим официального дилера марки Toyota, салон «Тойота Центр Екатеринбург Восток». Автор: Константин Георге. Фотограф: Николай Ковалевский